Северсон сосредоточенно сдвинул брови:

— Ладно. Это кажется вполне возможным. И все же мне непонятно, как можно оживить мертвого, — пусть даже клинически мертвого, как ты говоришь.

— Я могу это вам объяснить, — сказал парень, гордый возможностью похвастаться знаниями, полученными из научно-популярных книг и лекций. — Первыми попытались оживлять мертвых чешские врачи Спина и Велих. Их опыты не удались, ибо они еще не знали о существовании групп крови. Так же не повезло и российскому врачу Андрееву. Как я вам уже говорил, первым достиг успеха профессор Негевский… Но еще раньше очень интересные опыты проводил московский профессор Брюхоненко. Представьте себе, он еще в тысяча девятьсот тридцать пятом году смог оживить отрезанную собачью голову. Она высовывала язык и двигала глазами… А знаете, что тогда сказал Брюхоненко? Придет, мол, время, и врачи научатся оживлять замерзших людей, — даже Амундсена, если его удастся отыскать… Так что верите вы мне теперь, что на самом деле замерзли и академик Тарабкин вас вернул к жизни?

Северсон провел рукой по вспотевшему лбу и пожал плечами:

— Не знаю. Трудно поверить, хоть и кажется, что ты все это придумал… Итак, я спал во льду много лет… А сколько именно?

Митька взглянул на него лукаво:

— Угадайте!…

— Не имею ни малейшего представления… — задумчиво сказал Северсон. И вдруг порывисто повернулся к мальчику. — Но я хотел бы получить доказательства, Митька! Любое вещественное доказательство, что я действительно проспал… нет ли у тебя газеты с сегодняшней датой?

— Нет… — парень задумался. — Вот что: пойдемте в институтскую библиотеку, это близко. Там все прочитаете черным по белому.

Северсон согласился, и они сразу же направились в библиотеку.

— Здравствуйте, Василий Владимирович! Посмотрите, какого необычного гостя я к вам привел! — воскликнул Митька с порога уютного читального зала.

Пожилой мужчина, стоявший возле книжного шкафа, быстро обернулся и, увидев Северсона, даже заморгал глазами:

— Товарищ Северсон?! Прошу… Прошу… — он засуетился, предлагая стул. — А тебе, сорвиголова, следовало бы устроить хорошую взбучку! Наташа Орлова уже больше часа места себе не находит, а ты водишь товарища Северсона неизвестно где… Разве ты не слышал экстренного сообщения?

— Нет, — засмеялся Митька. — Мы хорошо поговорили. Я объяснил товарищу Северсону, как он попал из Арктики к нам.

Библиотекарь смущенно замахал руками:

— Значит, ты все разболтал?! Понимаешь ли ты, что натворил?!

— Не волнуйтесь, господин, — вступился за мальчика Северсон. — Я уже знаю все или почти все и, как видите, не пал духом. Признаю: это была для меня слишком большая доза, но я ее выдержал. У меня теперь к вам только одна просьба: нет ли у вас, случайно, норвежских газет за тысяча девятьсот двадцать восьмой год?

— Не знаю. Надо посмотреть… — извинившись, библиотекарь вышел в соседнее помещение и сразу же бросился к видеофону:

— Товарища Орлову!

На экране появилось Наташино лицо:

— Вы чем-то обеспокоены, Василий Владимирович?… Может, что-нибудь узнали о Северсоне?

— Он у меня в библиотеке. Но радоваться нечему. Представьте себе, Северсон уже все знает.

— Обидно… А как он себя ведет?… Спокоен?… А впрочем, я сейчас к вам приеду.

— Он хочет получить газеты за тысяча девятьсот двадцать восьмой год. Что делать?

Наташа нахмурила лоб, закусила губу. После короткой паузы сказала решительно:

— Дайте. Ничего другого не остается.

Когда Наташа Орлова зашла к читальный зал, Северсон был так поглощен чтением газет, что даже не заметил ее. Дрожащей рукой он перелистывал переплетенный годовой комплект «Норгес Фолк» и внимательно перечитывал каждую статью, где говорилось про Амундсена. Сейчас ему как раз попался на глаза крупный заголовок в номере за 19 июня 1928 года:

«АМУНДСЕН ВЫЛЕТЕЛ НА ПОМОЩЬ НОБИЛЕ.

«Вчера, 18 июня, на самолете «Латам» из Тромсё на север вылетел великий полярный путешественник Руаль Амундсен. На борту самолета один наш офицер, французские летчики Рене Гильбо и де Кювервиль, радист Валетт и механик Брази. Амундсен надеется разыскать экспедицию Нобиле, унесенную оболочкой дирижабля «Италия». Как только что сообщил наш корреспондент из Тромсё, вскоре после старта Амундсен запросил по радио информацию о состоянии льдов у острова Медвежьего. Завтра напечатаем более подробное сообщение».

Однако на другой день газеты молчали об Амундсене. Через день они поместили краткое сообщение, что самолет «Латам» не подает о себе никаких вестей. Еще через несколько дней уже начали писать про спасательную экспедицию на помощь «Латаму».

«НОРВЕГИЯ ПОТЕРЯЛА СВОЕГО ВЕЛИКОГО ГЕНИЯ», — сообщал заголовок «Норгее Фолк» за 1 сентября 1928 года. — «Рыболовное судно «Брод» подобрало вчера вблизи Фунгло поплавок самолета, который, бесспорно, принадлежал «Латаму». К сожалению, теперь уже нет сомнения, что наш великий и бессмертный Амундсен погиб вместе со своими верными друзьями. На всех государственных зданиях вывешены траурные флаги».

— Итак, Амундсен погиб… — прошептал Северсон и опустил голову. — Только я и был спасен… А нашли хоть его тело?

Наташа крепко стиснула его руку:

— Нет. Наверное, он спит во льду, который еще остался в Арктике. Однако мы, безусловно, найдем его. И его, и Валетта, и остальных ваших друзей. Возможно, вы еще встретитесь с ними…

У Северсона помутилось в голове.

«Так вот почему так медлили со всеми объяснениями!… Получается, я остался один-одинешенек, без родных и друзей, среди чужих людей… Это — ужасно!»

Взволнованный голос Наташи отвлек его от лихорадочных мыслей:

— Забудьте о прошлом, Северсон! Прошлого уже не вернуть, и вы, конечно, не пожалеете о нем, когда узнаете, с какой радостью мы приняли вас к себе, какая прекрасная и богатая жизнь открывается сейчас перед вами…

Митька, который до сих пор тихо сидел в уголке, подбежал к Северсону и обнял его:

— Не сердитесь на меня… Хотите, мы будем добрыми друзьями? Пойдете завтра со мной посмотреть атомную электростанцию, где работает мой отец?

Невидящим взглядом Северсон смотрел куда-то в пол и, казалось, ничего не слышал.

— Лучше бы вы нашли Амундсена… — прошептал он грустно. — Наташа, я хочу домой… Домой, в Норвегию…

Девушка взяла его за руку:

— Потерпите немного, друг… Еще шесть недель лечения — и вы будете полностью здоровы. Это время утечет, как вода, а потом я сама отвезу вас домой, — если, конечно, вам будет приятно мое общество. Выбросьте из головы мрачные мысли. Поверьте, без вас нам будет очень грустно. Мы уже привыкли к вам, вы просто один из нас. Все мы вас любим, а я… я себя чувствую вашей матерью… хоть и родилась на несколько десятков лет позже вас.

Северсон пожал Наташину руку и грустно улыбнулся:

— Такого неблагодарного пациента у вас, боюсь, никогда не было… — он повернул голову к окну и засмотрелся на вершины деревьев. Медленно, через силу продолжал: — У меня голова едва не раскалывается… Если бы я хоть знал, что, собственно, со мной произошло и как я к вам попал… Наташа, вы можете мне об этом рассказать?

Митька будто только этого и ждал:

— Василий Владимирович, а может, продемонстрируем товарищу Северсону несколько стерео о нем?

Библиотекарь замахал руками:

— Да помолчи же, шалопай! Мало того, что ты натворил?… Какие еще «стерео»?! — повернулся он к Северсону, а потом с немым вопросом посмотрел на Наташу.

— Давайте, Василий Владимирович… — вздохнула девушка. — Возможно, так будет лучше.

С удивительным даже для самого себя спокойствием, Северсон следил за действиями пожилого библиотекаря. Тот сел к большому овальному столу; как на телефоне, набрал какой-то номер. На экранчике вспыхнула буква «С». Под ней трижды мигнула зеленая лампочка и на левой половине стола открылась защелка. Библиотекарь протянул к ней руку и вынул несколько металлических коробок.