— Забота о семье не превращает тебя в дурака, — сказал он ей, как только они приблизились к желанному восьмиграннику. — Это одна из причин, делающая тебя настоящей Тэйлор.

— Вот именно, — проговорила она, схватившись за столбик прочной узорной решетки, огибающей веранду. — Быть рабом собственной семьи — до чего же привлекательное качество! Уверена, что его надо будет упомянуть в анкете, когда я в следующий раз буду искать работу.

Он прижался бедром к ограде и вдруг почувствовал, что утерял нить разговора. Ограда была холодной, и ему в голову лезли мысли только о контрасте между теплым задом Тэйлор и холодным деревом под ним.

Словно услышав его мысли, она подскочила и бездумно потерла мягкое место. Красные шерстяные перчатки сделали наслаждение Дрю еще более острым. Он действительно готов был дать волю своему воображению и утопал в предвкушении удовольствий, если, конечно, Тэйлор согласится ему помочь. Не может же он целых восемь дней просто изнемогать от похоти по отношению к своему рождественскому консультанту!

А вдруг сможет?

— Ну, хватит обо мне. — Она сделала несколько шагов, резко обернулась и пошла назад, к Дрю. — Почему ты вернулся в город? Я никогда не думала, что ты приедешь назад.

— Я приехал потому, что городок Харви в штате Арканзас является самым последним местом на земле, куда может сунуть нос моя бывшая жена.

— У тебя есть жена? — Вопрос был задан мягким, испуганным голосом. Он не «выглядел» женатым.

— Больше нет.

— Я так и думала, — поспешно проговорила Тэйлор. Дело просто заключалось в том, что она никогда не думала о нем, как о женатом мужчине, никогда не спрашивала Клея о давнем его друге, никогда ничего не хотела знать. Тейлор одернула жакет.

— Я просто удивилась. Ведь вы с Клеем заявили, что никогда не женитесь.

— Люди меняются. Меняются и их желания и стремления.

Тэйлор понимала, что он вовсе не имеет в виду юношеские клятвы. А говорит о своем браке.

— Как давно вы развелись?

— Очень давно.

— Тяжелый развод? — спросила она, понимая, что задала чересчур личный вопрос, от которого она, тем не менее, не могла удержаться.

Дрю кивнул, подумав о пятилетнем Ное. Сыну было меньше года, когда Анна стала таскать его по всему свету. Расстояния делали невозможным его встречи с сыном, и Дрю не мог сделаться неотъемлемой частью жизни Ноя, был неспособен стать таким отцом, каким хотел быть. А теперь, когда мальчик реально к нему вернулся, это был для них первый настоящий совместный праздник: первая предрождественская неделя, первый сочельник, первая поездка к Санта-Клаусу, первое рождественское утро.

— Да, это был тяжелый развод. Она забрала все, что было мне дорого.

— Сожалею.

— А вот во мне не было сожаления. Я был зол, как черт. Да, зима не холоднее холодного гнева, сверкавшего в глазах у Дрю. Столько лет прошло, и до сих пор такой накал чувств, подумала Тэйлор. И прошептала:

— Ты, должно быть, очень сильно ее любил.

Дрю безрадостно ухмыльнулся и сказал правду:

— Недостаточно сильно. Не так, как следовало бы. Я женился не на той женщине. — Бросив задумчивый взгляд на Тэйлор, он поинтересовался: — Теперь, когда я обнажил перед тобой душу, ты расскажешь о себе? Ты разведена, одинока или просто нарочно не носишь кольца?

Подняв вверх руку в красной перчатке, Тэйлор торжественно доложила:

— Ни кольца, ни мужа, ни цепей.

— Цепей?

— Ну, семейных уз, таких, которые связывают по рукам и ногам и залепляют рот, — пошутила она и попыталась убрать волосы за уши, пока не сообразила, что в перчатках этот подвиг совершить практически невозможно.

— Не получится, Мышка. — Дрю преодолел разделявшее их расстояние и убрал ее руку.

Когда он дотронулся до ее кожи, чтобы аккуратно убрать волосы за ухо, пальцы его оказались холодными. По спине Тэйлор пробежала дрожь, когда он потер костяшками пальцев ее шею, а большим пальцем стал обводить подбородок. Вместе с дрожью пришло осознание того, что она так и не вышла замуж потому, что отсутствовали искушения. Не веря, что глаза ее сумеют сохранить тайны тела, Тэйлор уставилась на темно-пурпурную рубашку, видневшуюся в вырезе дубленки Дрю.

— Все еще такая мягкая, — проговорил он, а она не отстранялась.

С сомнением в голосе она переспросила:

— Прости… чт-то?

— Твоя кожа всегда была такой мягкой. Как и ты сама, Тэйлор. И теплой. — Большой палец очертил уголок рта. — Когда я думаю о тебе, это мне вспоминается чаще всего.

Тэйлор прокашлялась и чуть отступила, чтобы обеспечить расстояние между девичьими фантазиями и реальностью. «Не верь всему, что слышишь, — сказала сама себе Тэйлор. Он же ее дразнит. — Тогда отчего у него такой серьезный вид?» От того, что он всегда славился умением преподносить шутку всерьез.

Тэйлор одарила его самой ослепительной улыбкой из всех возможных.

— Прелестная попытка, но мы-то оба знаем, что ты ни на миг не задумывался о моем существовании, пока не пришел в гости к Клею и не наткнулся на меня. Черт, ты, вероятно, потому и прозвал меня Мышкой, что не мог запомнить…

— Тэйлор Мария Бишоп.

— …Мое имя, — лениво заключила Тэйлор. — Как тебе удалось догадаться?

— У тебя два старших брата. Четыре младших. День рождения — седьмое октября. И если твои вкусы не переменились, то ты предпочитаешь «геркулес», а не чистую овсянку. — Он помолчал, а потом добавил: — Мне надо продолжать? Я приехал, чтобы найти тебя, Тэйлор.

— Почему? — Никудышний вопрос, зато единственный, который она сумела придумать.

— Твое имя находится в самой верхней строчке перечня приятных мне лиц.

Качая головой, точно сомневаясь в его искренности, она стала бесстыдно напрашиваться на комплимент.

— Мое? Ты думаешь, я поверю, что действительно занимаю первую строку твоего списка? Почему же не Сисси Колдуэлл или Ли Мэдисон? Если память Мне не изменяет, ты сходил с ума по каждой из них.

— Если память мне не изменяет, я сходил с ума по тебе. — Дрю полагал, что сможет выдержать этот легкий, дразнящий тон, но по пути от мозга ко рту что-то случилось. Слова вылетали капельку тяжеловатыми, капельку серьезными. Много лет назад он носился с идеей, во что превратится Тэйлор. Сегодня он столкнулся с реальностью, которая превзошла все возможные ожидания. Придвинувшись поближе, глядя ей прямо в глаза, он проговорил:

— Придется с этим смириться, Тэйлор. Я приехал сюда именно, чтобы найти тебя.

Недоверие и чувство удовлетворенности угнездились одновременно в глубине души Тэйлор. Господи, до чего же глупо лелеять ощущение могущества, поднимающееся у нее из самых глубин естества! Но она это делала. И это ей сильно нравилось. А все потому, что Дрю Хэйвуд приехал, чтобы отыскать ее.

Тэйлор вынуждена была признаться в том, что перспективы ухаживания со стороны Дрю предоставляли ей интересные возможности для добродушного отмщения. Она, по правде говоря, все эти годы вовсе не занималась залечиванием ран разбитого сердца, но так и не смогла преодолеть детскую привязанность к Дрю. Что было до боли очевидно, когда она обернулась и обнаружила его у себя на крыльце.

Возможно, именно это Рождество поможет навсегда выкинуть из себя все воспоминания о нем.

— Ты нашел меня. — Голос ее был намеренно зазывен, с сильным южным акцентом, и она добавила: — Так что же ты собираешься теперь делать со мной?

Вопрос прозвучал для Дрю так, точно его ткнули здоровенным кулачищем в живот. С дюжину импульсов, порожденных желанием, пронеслись галопом в его сознании. Он стиснул зубы, сдерживая искушение последовать хотя бы одному из них. «Ты совершил ошибку, парень. Огромную ошибку. С чего это ты взял, будто можешь совместить Рождество для Ноя со своими чувствами к Тэйлор и не повредить ни тому, ни другому?»

Его задачи в качестве одного из родителей Ноя противоречили задачам, стоявшим перед ним, как перед мужчиной. Мужчина хотел ответить на вызов, прочитываемый в глазах Тэйлор, поцелуем; родитель же предпочел бы не усложнять ситуацию. Ной заслуживал того, чтобы отец сосредоточил на нем все свое внимание.