Стас принес сигареты:

— «Мальборо» куришь? Ничего другого нет.

— Запросто.

Я закурила. Второй раз за эти два дня. Если так пойдет и дальше, у меня выработается устойчивое пристрастие к никотину. Не хотелось бы. Постараюсь не затягиваться.

— Как ты стал собирать живопись, — спросила я, чтобы отвлечь его на другое, — простое вложение денег?

— Да нет. Я ведь собирался поступать в МГУ на искусствоведение.

Понятно. Вот откуда он так хорошо разбирается в искусстве!

— И что же?

— Конечно, не поступил. Чтобы не терять год, пошел в МАИ. В математике я разбирался, да и конкурс туда был небольшой, практически, что и никакого.

— Крутой поворот — от искусствоведения до радиоэлектроники.

— Жизнь изобилует такими поворотами. А потом, когда появилась «Финестра», один наш партнер, ему очень хотелось сотрудничать с нами, а мы желанием не горели, подарил мне акварель Волошина.

— Короче, дал тебе взятку.

— Скрытую. У меня был день рождения. Не отказываться же от подарка. С этой небольшой работы все и началось. Ты ее видела в гостиной. Тогда я и подумал: почему бы мне не заняться коллекционированием.

— Правильно, не на марки же размениваться.

Прекрати ехидничать. Лучше улыбайся. Да я и без того улыбаюсь не переставая!

— Тут ты не права. Есть марки, которые подороже многих картин стоят.

— Да? Вполне может быть. И как же у тебя времени хватает еще и на это? Или у тебя есть какой-нибудь специальный человек, который занимается поисками?

— Такого человека нет, но, когда начинаешь серьезно заниматься коллекционированием, появляются знакомства, тебе что-то предлагают, ты предлагаешь другим.

— Хочешь сказать, обмен?

— Не совсем обмен. Например, мне попалась картина, которая по каким-то причинам мне не нужна, но я знаю, что Иван Иванович ее точно купит. Я звоню ему и сообщаю о своей находке. Он просит купить, называет предельную цену. Я могу поторговаться с продавцом. В общем, покупаю картину для него. Следующий раз все произойдет наоборот, и уже Иван Иванович позвонит мне. Вот так, Наташенька.

Видимо, для этих целей и нужен был Шишкин. Не для себя, для Ивана Ивановича.

— Как интересно. Я даже и не подозревала о подобном. На искусствоведение не поступил, а картины покупаешь.

— Поступил бы, неизвестно чем бы сейчас занимался.

А вот мне неизвестно, как бы сбежать домой. Ничего путного в голову не приходит.

Ночная Москва с ее огоньками, рекламами, движущимися автомобилями была удивительно красивой. Кондиционер давал благословенную прохладу, луна светила высоко над нами, сквозь легкую вуаль облаков просвечивали звезды.

Я ждала чего-то чудесного, что избавило бы меня от очередного вранья. Оно воплотилось в телефонном звонке.

Стас схватил мобильный телефон:

— Слушаю… Добрый… Понятно. И что?.. Говори медленнее, не тараторь… Да, не против… Нет, я с ними сам разберусь… Перенесем это на завтра?.. Ты уверен?.. Сейчас совершенно неподходящее время… Уже едешь? И где ты?.. Ладно… Ладно, черт с тобой, приезжай.

Бросив мобильник на плетеное кресло, Стас посмотрел на меня взглядом кота, от которого ускользнула мышка.

Вместо того чтобы проникнуться сочувствием, я чуть не рассмеялась. Никакого во мне сострадания к людям.

— Неприятности? — спросила я.

— Кое-что произошло. Сейчас приедет один мой партнер.

Хороший человек, сразу видно. Выручил меня, сам о том не подозревая.

— Что делать, — притворно тяжело вздохнула я, — бизнес есть бизнес, дело прежде всего. Поеду к своим родственникам.

— Даже не смогу отвезти тебя, извини.

— Ничего. Сама доберусь.

— Что ты делаешь завтра?

— Таскаюсь с родственниками по магазинам. Вечером обещала сходить с ними на концерт. Короче, скучища смертная.

— А потом?

— Думаю, завтра встретиться никак не получится. Весь день расписан. Но я улучу минутку, чтобы тебе позвонить.

— Оставь мне свой телефон.

— Конечно, — я продиктовала свой номер, и он записал его.

— Сейчас поймаем тачку.

Пока мы спускались в лифте, я без умолку щебетала о своих «родственниках», не давая ему опомниться.

— Представляешь, целый день носятся по городу. Как им не надоест? Спрашивают меня: «Где находится Черкизовский рынок?» Как будто я знаю! Издеваются просто. Зачем им эти рынки? Там барахло одно. В Москве столько приличных бутиков. Туда я бы могла их отвезти. А им рынки подавай. Ну не бред?..

Остановив машину, Стас сразу расплатился. Мне не известно, сколько он дал водителю, но тот радостно воскликнул:

— Доставлю в лучшем виде, шеф.

— Завтра я тебе позвоню. Ты дома будешь? — спросил Стас.

— Сомневаюсь.

— А мобильного у тебя почему нет?

Неплохой вопрос. По идее, должен быть. Снова придется врать, Наташа.

— Давно отказалась от них. В свое время потеряла штук двадцать. Никто позвонить не может: не успеваю новые номера сообщать. Приходится теперь обходиться одним домашним телефоном. Его-то я не потеряю.

— В таком случае, будет время, сама позвони. Тут есть мой мобильный, если, конечно, ты и его не знаешь.

Он сунул мне в руки визитную карточку, я засмеялась:

— Знаю.

Так я стала законной обладательницей его номера телефона.

Потом произошло то, избежать чего я не сумела. Стас притянул меня к себе и поцеловал. Не стану говорить, что мне не понравилось.

Водитель с безразличным видом терпеливо ожидал окончания нашего прощания, делая вид, что протирает лобовое стекло и ничего не замечает вокруг себя.

Считая, что легко отделалась, я села в машину. Стас захлопнул дверцу и помахал мне рукой.

— Куда едем? — спросил шофер.

Я назвала адрес.

Обдумаем ситуацию.

Полагаю, Стаса можно смело вычеркнуть из числа подозреваемых.

С чего бы это вдруг, Наташа? Он тебе еще несколько часов назад активно не нравился. Не из-за поцелуя ли? И совсем нет, какие глупости! Просто не произвел он на меня впечатление человека, который может украсть картины у старушки. Купить — да, занизить цену до предела — пожалуйста, но красть…

С другой стороны, что это я всех вычеркиваю? Кто у меня останется? Одна рыжая девица. И я даже не имею представления, как ее разыскать. Сколько рыжих девиц в Москве? Около ста тысяч? Или больше? У меня есть ее описание, но нет фотографии. К тому же она может даже оказаться блондинкой, ради эксперимента или в качестве конспирации покрасившейся в рыжий цвет и на следующий же день смывшей краску. У меня имеются ее имя и фамилия. Но вот подлинные ли они — большой вопрос. Безусловно, она первая вызывает подозрение. Явно с ней не все чисто. Но кто ее послал к Анфиладе Львовне и зачем — неизвестно.

Таким образом, хочу я того или нет, придется пока остаться Стасу в списке потенциальных преступников, как мне ни обидно. По принципу, обратному презумпции невиновности: если вина человека не доказана — он считается невиновным, будем подходить следующим образом: его невиновность не доказана — виновен. Приговор не окончательный. Обжалованию подлежит. До выяснения обстоятельств пусть будет так.

Жалко мне его записывать в преступники. Наташа, ты опять? Да, опять! Конечно, бабник, что делать? Но это не преступление, за это не судят, с ним забавно, а если честно — он мне понравился. И отстань от меня, пожалуйста.

Вот такие споры веду я сама с собой!

Ладно, подержим его немного в черном списке. Ему от этого хуже не будет. Он и не узнает. Остальных тоже что ли переместить обратно? Для компании, чтобы Стасу не скучно было? И потом, могу ли я оставлять его наедине с незнакомой рыжей девицей. Негуманно по отношению ко мне, «страстно влюбившейся с первого взгляда». Пусть присмотрит за ним Ольга (ее я не опасаюсь. А может, и зря?), дети Анфилады Львовны и Говорун (с него-то и потребуем отчета).

Ну и вечер выдался мне! Довольно тяжело быть в постоянном напряжении: не сказать лишнее, а сказав, выходить из сложной ситуации, не пропустить важной информации, изображать не ту, кем ты являешься на самом деле.