Хидэо прервал её — он очень спешил.

— Я должен представить Вас профессорам нашего факультета! Вас и ещё одного доктора.

Они вошли в большую комнату, сплошь заставленную столами с компьютерами.

— Это — студенческий зал, а это — доктор Чен из Китая. Он тоже недавно приехал.

Высокий, плечистый парень с широким спокойным лицом встал из-за стола, низко поклонился.

— Пойдёмте, пойдёмте! — торопил Хидэо, увлекая её и китайца в коридор. — Сначала я представлю вас сотрудникам моей лаборатории…

Хидэо, не стучась, открыл какую-то дверь. В прокуренной комнате сидел за компьютером высокий, лысый и очень тощий человек.

— Мой ассистент Шимада, — быстро сообщил Хидэо.

И тут же без церемоний потащил их дальше, объясняя на ходу, что в Японии каждому профессору положена лаборатория, каждой лаборатории — четыре сотрудника — три ассистента и техник. Хорошо всё устроено в Японии! Чётко.

Подбежав к какой-то двери, Хидэо напрягся, заранее улыбаясь, заранее кланяясь.

— Здесь кабинет знаменитого профессора Сато!

Хидэо очень волновался. Может, потому что недавно перешёл на инженерный факультет? На новом месте это был его первый учебный год. Он очень старался сделать всё, как надо. Осторожно постучавшись, он вошёл и тут же заговорил возбуждённо, торопливо, указывая рукой на неё и китайца. В его быстрой японской речи она различила слова "Россия" и "Москва" — Хидэо рассказывал её биографию. Он перешёл на английский, докладывая о её учёбе, работе… Потом прозвучали слова — муж, дочь и…

— Она уже бабушка, у неё есть внук, — улыбнулся Хидэо.

Она инстинктивно одёрнула юбку, неприлично короткую для бабушки. Хозяин кабинета — профессор в шлёпанцах на босу ногу, которого они встретили утром в коридоре, смотрел серьёзно и, кажется, разочарованно — ему привели старушку! Наскоро представив китайца, Хидэо стал цветисто расписывать достижения босого профессора — тот занимался микромеханизмами — миниатюрными устройствами, которые можно использовать в медицине, например, проглотить или пропустить по сосудам, или зашить куда-то внутрь тела. Ещё профессор Сато разрабатывал крошечные микрофоны и кинокамеры.

— Для шпионов? — пошутила она, и тут же осеклась, увидев непроницаемое лицо Сато.

Она спросила что-то по делу, но Сато оставил её вопрос без ответа, только вежливо улыбнулся, давая понять — деловые беседы вовсе не являются целью процедуры. Китаец держался позади и молчал, не забывая кланяться очень низко, а не так, как она, едва заметным кивком. На прощание Сато пригласил вновь прибывших заходить к нему на семинары. Хидэо нетерпеливо перебирал ногами. Ему предстояло повторить обряд представления в каждом из профессорских кабинетов факультета. Целый час ушёл на обмен любезностями, улыбками, поклонами… Вернувшись к себе в кабинет, она выгрузила из кармашка пиджака толстую пачку визиток, обретённых в процессе знакомств. Свои она, конечно, взять не догадалась. А вот доктор Чен прихватил так много карточек, что их хватило до самого конца коридора. Китаец лучше знал японские порядки.

Процесс представления оказался многоступенчатым — хождение по кабинетам было только первым актом.

— Я должен представить Вас на собрании факультета.

Хидэо назвал дату. А она тут же её забыла. И в день собрания пришла в джинсах и свитере. Китаец же явился одетым в парадный тёмно-синий костюм, такой же, как у японцев. И китаянки принарядились в синеватые, как у мужчин, словно форменные пиджачки. Только она одиноко сидела на собрании в своём белом свитере. Как белая ворона. Входящие в зал смотрели на неё удивлённо. Когда настал её черёд, она быстро отбарабанила всё, что велел Хидэо: где родилась, где училась, работала… Хидэо, кажется, остался недоволен. Не дождавшись чего-то, что должно было прозвучать, он поднялся сам и быстро заговорил. Она опознала уже знакомые японские слова: свой возраст, "муж", "дочь" и опять "бабушка". Теперь об этом факте был проинформирован весь факультет. Ей очень захотелось заставить добросовестного Хидэо замолчать.

— Что, обязательно нужно сообщать всем, что у меня есть внук? — спросила она его сердито после собрания.

— А почему это надо скрывать? — удивился Хидэо.

— Потому что у нас не принято говорить о возрасте женщины.

— У нас не так, — равнодушно возразил Хидэо. — Мы обязаны сообщать собранию полные данные о новом сотруднике. Абсолютно полные!

Собрание не исчерпало сценарий знакомства.

— Скоро первое апреля — начало учебного года, — сказал Хидэо. — В лабораторию пришли новые сотрудники, студенты. Мы всегда начинаем учебный год с вечеринки знакомства. — Хидэо написал объявление о вечеринке на шероховатой стеклянной доске в студенческом зале, выбрав самый яркий фломастер, красный. — Видите, я уже назначил день и отдал приказ.

Исполнять приказ предстояло младшему персоналу и студентам — у Хидэо их было двенадцать — одиннадцать парней и одна девушка — Митико. Но ребята называли её не по имени, а по фамилии — Фудзивара, добавляя церемонное "сан". И друг друга они называли так же церемонно. Именно Митико приняла на себя командование парадом. За длинным столом, отгороженным от компьютерной части студенческого зала шкафами с журналами и книгами, собрался штаб под её руководством. Штаб действовал так чётко, словно роли были распределены заранее. Впрочем, ребята были новичками только для сотрудников лаборатории, друг друга они знали хорошо, они проучились вместе два года. В лаборатории студенты попадали получив звание бакалавра и перейдя на третий курс.

Двенадцать человек быстро разбились на три звена: овощное, мясо-рыбное, питейное. В руки трёх главарей — обладателей самых просторных машин — легли списки: пиво — тридцать банок, кока-кола — двадцать, редька — три штуки, холодные закуски — пять больших коробок, пирожные — двадцать пять штук. Митико с удовольствием объясняла всё это подсевшей к студенческому столу русской сотруднице — девочке нравилось, что иностранка интересуется их жизнью. Пока будущие исполнители изучали списки продуктов, которые им предстояло купить, Митико с калькуляцией в руках отправилась к лабораторному технику Ямазаки. Тот долго сидел у своего компьютера, готовя итоговую калькуляцию шефу — профессору Кобаяси. За пирушку-знакомство платил он. Из лабораторного фонда или из своего кармана — трудно понять, Хидэо называл то и другое — "мои деньги".

Пятого апреля она надела нарядное платье и новые туфли — всё-таки первый пир в новой лаборатории! Без пяти четыре за ней зашёл Хидэо в сопровождении ассистентов, чтобы вместе отправиться в административный корпус факультета. Кроме администрации здесь располагалось много других полезных помещений: банкетный зал, мини-гостиница для университетских гостей, курсы японского языка… В вестибюле устроился маленький музей истории университета — пожелтевшие от времени учёные труды в застеклённых витринах, шкафы, где хранилась старинная одежда преподавателей и студентов… Вестибюль служил не только музеем, но и комнатой отдыха — уютные журнальные столики с хрустальными пепельницами, бархатные кресла с белыми кружевными салфетками на высоких спинках… А за окнами — ухоженный сад. Только желающих отдыхать не было. Все работали.

На пороге небольшого банкетного зальчика их встретила стайка жёлтых клеёнчатых шлёпанцев банно-больничного образца. Первой жертвой японской действительности пали её модные туфли, оставшиеся валяться в прихожей. В зал она вошла в казённых тапках, сделавших абсолютно нелепым её нарядное платье. Впрочем, платье тоже было ни к чему — зал дышал ледяным холодом. Толстый свитер и тёплые брюки Митико оказались куда более уместными. Хидэо усадил её на низкую скамейку возле низкого стола и заботливо придвинул поближе крошечную электрическую печь. Это было единственное сооружение, призванное обогреть помещение.

— В университетском городке есть центральное отопление, — Хидэо словно извинялся. — Но первого марта его отключили — весна.