А что такого!? Некоторые, стерпев побои от благоверных, чтобы не признаваться в неумении уворачиваться или отвечать, пишут и о том, что вишню собирали и с лестницы грохнулись (это среди зимы на фрукты мороженые потянуло). Пишут и о том, что кота вели на кастрацию, а животинка оказалась против. А если к мордашке пострадавшего присмотреться, то животинка была не только очень против, но и здоровой, да и с маникюром, и вообще, не кот, а кошка. Этих историй мы тоже в СИЗО наслушались.

До девяти утра сколько просидели, столько и прослушали. А вспомнилось, от того, что еще два дня голова гудела так же, как сейчас.

***

Пока я размышлениям предавалась, бес и черт со мной в нагрузку успели от нападавших оторваться, стрелы над их ушами и моей пятой точкой уже не свистели, вокруг наступила тишь да гладь. Но, как говаривала моя прабабка – это тишина явное свидетельство перехода из грозового молчания в гробовое.

- Спешились, - молвил черт, и меня на ноги рядом поставил. Мы к этому моменту как раз до опушки добрались, где на полянке лошади мирно пасутся.

- Аккуратнее надо, - посетовала я. Стою, пошатываюсь, но руки его от себя в стороны отодвинула, – и не кантовать!

- И не буду, садись в седло.

- В седло, - для непонятливых продолжает, - сядь сверху, лошадь оседлай, займи седалище.

- Мое или твое занять? – смотрю на лошадь, бррр, кошмарная скотина. - Не сяду и не подойду. Я не для седловой жизни создана.

- Да-да, - смеется черт, - для скаковой на мне.

- Какая хорошая идея. – Чуть не облизнулась.

- Ты зубы не заговаривай, садись, давай!

- А если я хочу на своих двоих?

- У тебя своих лошадей нет и не было. – Бес говорит. - Ни одной и не двух.

- Слушай бес, иди ты в лес! Я о себе, то есть я своим ходом – пешком.

- Тогда может и в своей одежде. Легко!

- Вспомнила, что на мне здесь своего осталось, и за него испугалась. Вот не выдержу/ ведь и вряд ли сдержусь, и врежу. Да так, что мало не покажется.

- Знаешь, рогатик, а не пошел бы ты, касатик, после вашей пробежки грибочков по лесу искать.

- Что делать, - говорит красавец, - пойду, раз просишь.

Глазами синими сверкнул и ушел.

- Все, - вслух сообщаю, - хочу себе серьги под цвет его глаз! А еще парик черный из вот такой же гривы и… да, мужика такого хочу, и чтоб на руках с легкостью таскал.

- Что за оказия с этими жертвенницами, - бес руками всплеснул. – Все его раздеть хотят, так ты еще и разделать!

- А много их было? Жертвенниц?

- Ты седьмая.

- А живые остались?

- Наверное, остались. – Макушку почесал, прищурился. - Трудно сказать, черт их щелчком назад переправлял.

- Сразу в цинковый?

- Что «в цинковый»?

- Значит сразу. Что-то мне в кустики захотелось. Я пойду вон в те, - с травы поднялась, в сторону кустов указала. - Не подглядывай.

- Как не подглядывай, если за тобой приглядывать нужно? – он на меня посмотрел, сжалился. – Ладно, а ты далеко не уходи.

- Что? Чтоб ты подслушивал?

- И не подумаю. – Бес от меня отмахнулся.

- Это я и не подумаю рядом размещаться. И вообще, сильно приглядывать хочешь, до кустиков за ручку проведи.

- Иди, иди. Справляй нужды.