— Не изменился, — констатировал Слон. — Какой был, такой и остался. А я постарел…

— Да.

Севастьян — сутулый, длиннорукий, с вытянутым унылым лицом и ямкой над правой бровью — верхом уселся на табурет. Одет он был в синюю форму УБЭПа: что-то полувоенное, брюки с лампасами, то ли китель, то ли пиджак, под ним серый галстук.

— Оцени… — Он ткнул пальцем под кухонный стол.

Слон тоже сел и глянул вниз. Под столом стоял пластиковый ящик, из которого торчали ряды серебристых пробок. Лесмарк взял бутылку и сколупнул пробку об угол стола.

— Это нефильтрованное, — сказал Севастьян, глядя, как Лесмарк пьет темное густое пиво. — Зная твои привычки, бокал не предлагаю. Да тут и нет ни одного. Гоша, Виктория умерла…

Слон поперхнулся и поставил бутылку на стол.

— Давно?

— Полгода.

Лесмарк толстыми короткими пальцами забарабанил по столу.

— Почему ты мне не сообщил?

— А зачем? Она тебя бросила за два месяца до ареста. Значит, больше трех лет назад. Да ты никогда ее особо и не любил. Зачем тебе знать о ее смерти?

— А Максим?

— Жив-здоров. Доучивается на «системах управления», живет в вашей старой квартире. Мы за ним наблюдали раньше, но не плотно. Парень как парень… В компьютерах хорошо сечет, как и ты… нет, наверное, все же хуже. В последнее время я его вообще потерял из виду.

— Я хочу с ним поговорить, — заявил Слон и опять взялся за пиво. Севастьян молча глядел на Лесмарка. Тот швырнул пустую бутылку в угол и, сопя, полез за второй.

— Телефонный разговор я смогу организовать.

Вторая бутылка полетела в угол, Слон вытащил третью, но пить не стал.

— Трубка? — потребовал он.

Подполковник грустно улыбнулся. Веки у него были красными и опухшими.

— Знал, что ты про нее вспомнишь. Трубка и хороший табак в соседней комнате. Сначала…

Раздались шаги, в. дверях возник Костя, кивнул шефу и ушел.

— Сначала выслушай. У нас большая проблема. Спецы пока не могут справиться… Лучшие, что были в моем распоряжении, уже мертвы. Я…

— Что происходило, пока меня не было? — перебил Слон. — У нас в поселке только один телевизор, да и тот сломанный. Газеты приходили с недельным опозданием…

— Кругом полная неразбериха. Спецслужбы сцепились, американцы мутят воду, стравливают тех с этими… Евро теперь идет по две тысячи, а к полудню может подняться до пяти. Доллар тоже поднялся. Приостановлены все внешние платежи…

— Чтоб деньги под шумок не уходили за границу? А эта система… WebMoney? Еще действует?

Севастьян пожал плечами.

— Может быть. Не знаю. Мы спешим, Геннадий. Времени мало и…

— А Спецнет? — опять перебил Лесмарк, широко зевая. — Когда вы меня убрали, он расцветал…

Севастьян вздохнул.

— А теперь расцвел. Считай, это новая Сеть более высокой иерархии… Хватит! — повысил он голос, увидев, что Лесмарк опять зевает. — Ты демонстрируешь, что равнодушен к моим проблемам и готов хоть сейчас вернуться на север.

Слон качнул головой и вдруг уставился в лицо подполковника.

— Что? — спросил тот, моргая.

— Какой-то ты… не такой. Что у тебя с лицом? Севастьян неуверенно потер глаза. Они слезились.

— Шрамов новых не добавилось…

— Не это… Рассказывай, что у вас стряслось.

— За последние несколько дней умерло три человека, а четверо лежат в коме. Четыре спеца, двое начальников отделов и зам нашего шефа…

— Фамилии? — перебил Слон. — Зам — это Налиботько? Жирный такой, жирнее меня?

— Он.

— Урод твой замнач. Так ему и надо. А остальные?..

— Их ты тоже знаешь. Жарогуб и Махно.

— Эти тоже уроды, — констатировал Лесмарк. — Не жалко. Ты продолжай, продолжай… — Он откупорил третью бутылку.

— Собственно, это главное. Кто-то охотится на работников УБЭПа. Я не могу трубить тревогу и обращаться к другим службам. Из-за этого шума в столице помощи ждать неоткуда. Ну и потом… слишком нелепо.

Седые брови Лесмарка приподнялись.

— Три трупа? Что тут нелепого?

Где-то в отдалении прозвучал взрыв. Лесмарк не отреагировал, Севастьян поморщился.

— Нелепо то, как они умирали. К ним приходили письма… — Он смущенно умолк.

— Ну? — буркнул Слон после паузы. — Электронные, что ли? От кого? Подполковник вздохнул и достал бутылку из-под стола.

— Я курить хочу, — напомнил Слон. — Ты обещал трубку. Так как они умирали?

— Черт, я даже медэкспертизу нормальную не могу сейчас провести! — воскликнул Севастьян. — У каждого широко раскрытый рот, прокушенный до крови язык, выпученные глаза. А письма… тут понимаешь, какое дело. А письма… Письма были вроде как от бога.

— Сервер в Спецнете, называется «Рай». По одному и тому же адресу то возникает, то пропадает неведомо куда. Вчера вечером я успел на него зайти до того, как связь прервалась. Почтовая программа сообщила мне, что «ресурс недоступен». Его невозможно скачать на свой компьютер. Но там и нет ничего интересного. Какие-то иероглифы, фотографии тибетских гор, хари Кришны… ничего путного. Суть в другом. С сервера происходит рассылка писем. Обратный адрес — edem.tib. К Налиботько пришло письмо якобы от Жарогуба — garo@edem.tib. К Жарогубу — от Махно, maxno@edem.tib. И так далее. Каждый считал, что письмо — от знакомого человека. Открывал письмо и тут же умирал. Один раз дежурный по этажу успел это увидеть. Заглянул в помещение и увидел Жарогуба. Тот хрипел и как-то дико дергался, сидя спиной к двери. Потом повалился со стула и затих. Изо рта хлестала кровь, он почти откусил себе язык. Я поручил дело одному спецу, второму, но они все…

Слон перебил:

— А что дежурный увидел на мониторе компьютера перед Жарогубом?

— Говорит, ничего не успел разглядеть. Потом мы смотрели — в почтовике открыто письмо, якобы от Махно. Пустое, только в левом углу маленькими буквами: «рай».

Слон проворчал:

— Как-то все по-идиотски. Любительство какое-то, страшилка для детей. Приходит, видите ли, письмо, кто его читает, становится жмуриком… И почему — «рай»? Больше похоже на письмо от дьявола. Дьявол собака, бога нет… Что ты от меня-то хочешь?

— Для начала скажи, как оно убивает.

— Вот прямо так взял — и сказал, — усмехнулся Лесмарк. — Мне надо хотя бы увидеть…

— Такое письмо сегодня утром пришло на мой почтовый ящик. Якобы, распоряжение от Налиботько. Они — или он — слегка ошиблись со временем. Прислали письмо от человека, о смерти которого я только что узнал. Ошиблись буквально минут на двадцать — получасом ранее я еще не знал, что Налиботько умер. Я увидел обратный адрес и открывать, ясное дело, не стал. Письмо до сих пор висит на почтовом сервере в Спецнете. Что мне было делать? Я же все еще работник УБЭПа, а обратиться сейчас не к кому. Послал за тобой. Здесь… — Севастьян ткнул пальцем в стену… — установлена очень мощная машина. Едва успели ее к твоему приезду подключить. Это наша спецквартира. Тут только я и Костя с Ленчиком. Тебе никто не помешает, садись и работай. Слон встал и вышел из кухни.

Квартира была двухкомнатной с минимумом мебели. В одной комнате сидели оперативники, Костя на стуле, а Ленчик на подоконнике. Во второй Лесмарк увидел узкий диванчик под стеной, а ближе к двери кресло и журнальный столик. На столике — сенсорная клавиатура (два резиновых конуса управления на прямоугольной подставке), большая хрустальная ваза с печеньем, пепельница, трубка, спички и пакет табака. Слон сел в кресло и стал открывать пакет, глядя на клавиатуру. Собственно, это была не просто клавиатура… Он ткнул пальцем в узкую панель сбоку. Из длинной щели над конусами управления с тихим шелестом выдвинулся тонкий, как лист бумаги и серебристый, как фольга экран.

Услышал шаги, оглянулся. Вошли Севастьян с Костей.

— Видел такое? — спросил подполковник.

— Да. На выставке, перед тем, как ты меня сослал.

— Это компактная модель на семь гигагерц. С управлением ты знаком, а экран…