— Ракета, которую бросили на рынок (когда меня ранило) прилетела с Каспия. Журналисты это «раскопали». Только через пять дней российские военные призналась в своем промахе. Целились в другое место — в здание Биржи, но промазали. Попали на мирный рынок.

Никак не могу поверить, что это третья война в моей маленькой жизни!

Первая — в 1994 году (мне 9 лет);

Вторая — летом 1996 года (с 6 по 22 августа, мне 11 лет); ох, сколько тогда соседей погибло!

И вот — третья. Осень 1999 года (мне 14 лет).

Что же нам делать? «Старший брат» не пришел. Еще сегодня сосед — дядя Валера удивил меня. Он передал мне подарки от парня Муслима (из первого подъезда).

Платок белый с голубой каймой и серые осенние туфли.

Муслим, — внук добрейшей женщины — Зулай. Я говорила с ним всего один раз. Давно, прошлой весной. Однажды Муслим, повстречал меня по дороге из школы.

Сказал, что я ему нравлюсь больше, чем Хава, его соседка. Он понимает — мне нужно учиться! Но если бы мне исполнилось 16 лет, то он — посватался бы ко мне! Так положено тут. Я была удивлена.

И вот теперь, неожиданно, я получила его короткую записку:  «Если ты меня помнишь — пожалуйста, молись за меня!»

Я закрыла глаза и сразу увидела его. Нежное лицо. Светлые глаза, а волосы — темные. Муслим постоянно стоял в дверях своего подъезда, чистый и скромный. Мне захотелось плакать. Вот нервы! Не годятся никуда!

«Зря ты, Муслим, считался с мнением старших во дворе! Боялся осуждений! Все потому, что моя мама — русская», — бормотала я. И растерянно смотрела на подарки. Показалось — мы могли бы подружиться!

От его записки мне стало так хорошо на душе! Сразу легко и свободно.

«Муслим! Я не забуду твое имя в своей молитве!» — обещала я молча: — Но прости, туфли оказались мне малы. Я сразу подарила их маме Мансура. Только головной платок оставила себе».

Будур.

31 октября 1999

15:40

Была бомбежка. «Долбили» частный сектор — Карпинку. У нас дома прятались дети.

Громко пищала и плакала десятилетняя девочка — Зара. Мансур, сын тети Вари, всех успокаивал, сидя у нашей двери. Я молилась.

Все остальные заглядывали к нам в комнату с лестничной площадки.

Я под страшный грохот обстрела написала стихи:

Ты помнишь бои в нашем Грозном?

Как нас обстрелял вертолет?

Как плакали дети серьезно,

Труп кошки, найдя у ворот.

Моя мама — «Злючка-колючка», была на базаре! В такое время!

Правда, рядом (от нас одна остановка транспорта) — на «Березке». Купила: хлеб, картошку, лук. Запасается! Бегом, под бомбежкой, «прилетела» домой.

Хамзат, брат соседки Марьям, принес мне лекарство от боли. Это анальгин. Мой самый большой осколок «сбесился». Он как бы «бродит» внутри и режет мягкие ткани. Нога сильно болит. Я лежу в кровати.

Брат девочки Зары бегал, пока взрослые люди боялись и прятались, в брошенные сады. Собрал виноград. Много! Мы все ели. Он младше своей сестры, но поступил как взрослый мужчина. Стучал в квартиры, где остались жить люди, угощал виноградом.

Раздал все.

Вечер

Я, пока было затишье, рассказывала детям сказки. Зара и ее брат — это дети Золины, женщины из дома напротив. Сейчас темно. Свеча погасла. Где-то ветерок. Потому каракули.

Я пишу в темноте.

Полина.

2 ноября 1999

Сегодня рано утром мы с мамой и с тетей Варей вместе ходили за водой. Там промоина, из

которой можно брать питьевую воду. Это далеко, через дорогу и еще почти квартал

за Зеленый детский сад и за тот дом, где кричал раненый. Там я нашла котенка. Назвала — Рысь. Теперь, вместе с ним, у нас шесть кошек! Котенок рыжий. Напуганный и дикий!

Вчера издали видела Аладдина. Он кивнул. Был не один. С мужчиной старше себя и с молодым парнем. По вечерам я рассказываю детям волшебные истории Гауфа.

Все меня внимательно слушают. Дети — это Зара, маленький Ваха, ему семь, и девятилетняя Алиса. Алиса — племянница Тамары с четвертого этажа.

Мне весной исполнится 15 лет. Конечно, если я буду жива.

Мансур рассказал во дворе, что я — его невеста. Пояснил:

— Это я нарочно. Чтобы не обижали и не приставали.

А сам тут же спрашивает:

— Ждать будешь?

Я, молча, кивнула.

Вот дурдом!

Пока отсутствует отец, в семье Мансур за старшего.

Не однажды он улаживал конфликты между нами трудной зимой 1995 года. В нашем «военном» домашнем общежитии.

С моей мамой общаться — невозможно. Постоянно спорим, ссоримся. У нее сдают нервы из-за стрельбы. Она стала нервная и злая.

По ночам бомбят.

Снился сон:

Я побывала на планете, где живые существа прозрачные. Состоят из солнечных зайчиков!

Из бледно-золотого огня. Невероятно, но я там была! И эти «существа» возвели меня в четвертую степень по моим знаниям!

Еще в своем сне я видела Пророка Магомеда! Он ругал меня за мои занятия йогой. Говорил, что и йога и все знания принадлежат Аллаху.

Осколок изнутри колет, режет мою ногу. Мешает мне ходить.

Пока!

Будур.

4 ноября 1999

Мои стихи посвящены замечательному человеку, художнику, другу моего дедушки, Леониду Царицынскому. Узнику лагеря Бухенвальд.

В этих строчках я стараюсь описать его работы:

Изображение Луны —

Лишь отраженье, не Луна,

Но в горном озере видны

Людей исчезнувших дома,

В обвале, в земляных слоях,