Поиск
1916
ЛЕГЕНДА О ДЕВКЕ ИВЛИН РУ
Она бывала сама не своя
Весной на морском ветру.
И с последней шлюпкой на борт прибыла
Юная Ивлин Ру.
Носила платок цвета мочи
На теле красы неземной.
Колец не имела, но кудри ее
Лились золотой волной.
«Господин капитан, возьмите меня с собой до Святой земли,
Мне нужно к Иисусу Христу».
«Поедем, женщина, мы, бобыли,
Понимаем твою красоту!»
«Вам это зачтется. Иисус-господь
Владеет душой моей».
«А нам подари свою сладкую плоть,
Господь твой помер уже давно, и некому душу твою жалеть,
И ты себя не жалей».
И поплыли они сквозь ветер и зной,
И любили Ивлин Ру.
Она ела их хлеб, пила их вино
И плакала поутру.
Они плясали ночью и днем,
Плывя без ветрил и руля.
Она была робкой и мягкой, как пух,
Они — тверды, как земля.
Весна пришла. И ушла весна.
Когда орали на пьяном пиру,
Металась по палубе корабля
И берег в ночи искала она,
Бедная Ивлин Ру.
Плясала ночью, плясала днем,
Плясала сутки подряд.
«Господин капитан, когда мы придем
В пресветлый господний град?»
Капитан хохотал, лежа на ней
И гладя ее по бедру.
«Коль мы не прибудем — кто ж виноват?
Одна только Ивлин Ру!»
Плясала ночью. Плясала днем.
Исчахла, бледна, как мел.
Юнги, матросы и капитан —
Каждый ее имел.
Она ходила в грязном шелку,
Ее измызгали в лоск.
И на ее исцарапанный лоб
Спускались патлы волос.
«Никогда не увижу тебя, Иисус,
Меня опоганил грех.
До шлюхи не можешь ты снизойти,
Оттого я несчастней всех».
От мачты к мачте металась она,
Потому что тоска проняла.
И не видел никто, как упала за борт,
Как волна ее приняла.
Тогда стоял студеный январь.
Плыла она много недель.
И когда на земле распустились цветы,
Был март или апрель.
Она отдалась темным волнам
И отмылась в них добела.
И, пожалуй, раньше, чем капитан,
В господнем граде была.
Но Петр захлопнул райскую дверь:
«Ты слишком грешила в миру.
Мне бог сказал: не желаю принять
Потаскуху Ивлин Ру».
Пошла она в ад. Но там сатана
Заорал: «Таких не беру!
Не хочу богомолку иметь у себя,
Блаженную Ивлин Ру!»
И пошла сквозь ветер и звездную даль,
Пошла сквозь туман и мглу.
Я видел сам, как она брела.
Ее шатало. Но шла и шла
Несчастная Ивлин Ру.
1917
О ГРЕШНИКАХ В АДУ
1
Беднягам в преисподней
От зноя тяжело,
Но слезы друзей, кто заплачет о них,
Им увлажнят чело.
2
А тот, кто жарче всех горит,
Охваченный тоской,
За слезинкой в праздник приходит к вам
С протянутой рукой.
3
Но его, увы, не видно.
Сквозь него струится свет,
Сквозь него зефиры дуют
И его как будто нет.
4
Вот вышел Мюллерэйзерт,
Слезой не увлажнен,
Потому что невесте его невдомек,
Что в Америке помер он.
5
Вот вышел Каспар Неер,
Никто вослед ему
Не пролил пока ни единой слезы —
Бог знает почему.
6
А вот и Георге Пфанцельт.
Он полагал, глупец,
Что ждет его не то, что всех нас, —
Совершенно другой конец.
7
Прелестница Мария,
В больнице для бедных сгнив,
Не удостоена слезы
Тех, кто остался жив.
8
А вот стоит и сам Берт Брехт —
Там, где песик пускал струю.
Он слез лишен, потому что все
Полагают, что он в раю.
9
Теперь в геенне горит он огнем…
Ах, лейте слезы рекой,
А то ведь ему тут вечно стоять
С протянутою рукой.
ПЕСНЯ ВИСЕЛЬНИКОВ
Ваш скверный хлеб жуя под этим небом,
Мы хлещем ваше скверное вино,
Чтоб вдруг не подавиться вашим хлебом.
А жажда нас настигнет все равно.
За несколько глотков вина дурного
Мы ужин ваш вам дарим всякий раз…
У нас грехи — и ничего иного.
Зато мораль — мораль, она у вас.
Жратвою мы набиты мировою —
За ваши деньги куплена она.
И если наша пасть полна жратвою,
То ваша пасть молитвами полна.
Когда повиснем над землей, как лампы,
Как ваш Исус, как яблочко ранет,
Пожалуйста, возденьте ваши лапы
К тому, кого на самом деле нет.
Бабенок ваших лупим как угодно,
За ваш же счет мы учим их уму.
И так они довольны, что охотно
Идти готовы с нами хоть в тюрьму.
Красоткам, что пока не растолстели,
Чей бюст еще достаточно упруг,
Приятен тип, что спер у них с постели
Те шмотки, что оплачивал супруг.
Их глазки похотливые — в елее,
Да задраны юбчонки без стыда.
Любой болван, лишь был бы понаглее,
Воспламенит любую без труда.
Твои нам сливки нравятся, не скроем,
И мы тебе однажды вечерком
Такую баню знатную устроим,
Что захлебнешься снятым молоком.
Пусть небо не для нас, но мы земною
Своею долей счастливы стократ.
Ты видишь небо, брат с изломанной спиною?
Свободны мы, да, мы свободны, брат!
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: