Вошел курьер и, протягивая Василию запечатанный конверт, сказал:

— Прошу прощения, мсье, приказано вручить это письмо в ваши собственные руки!

Василий поспешил закрыть совещание, предложив Борро совместно с Лярошем составить проект разделения мастерской.

Когда все вышли из кабинета, Василий вскрыл конверт.

Василий был рад этому письму: лишний раз подтверждалось, что не слепой случай руководит его жизнью…

Давно ли он высадился с Лизой в Марселе как турист, а сегодня Ярослав Кочек не просто парижанин, но и совладелец процветающей фирмы, богатый, уважаемый всеми человек. Да, богатый — капитал его измеряется шестизначными цифрами. Лично ему принадлежит не менее двухсот пятидесяти тысяч франков. И все это достигнуто собственной смекалкой, без чьей бы то ни было помощи, — достигнуто во имя той большой цели, служению которой он посвятил свою жизнь. Его, несомненно, примут в члены аристократического спортивного клуба. Это — определенное положение, туда принимают не всякого. Ему необходимо завоевать еще симпатии и поддержку церковников. Даже в такой, казалось бы, свободомыслящей стране, как Франция, католическая церковь — сила, и пренебрегать ею не следует. Лиза — умница, не пропускает ни одной воскресной мессы. Она успела завязать знакомство с местным кюре и хочет купить постоянные места в церкви.

Если быть до конца честным перед самим собой, то нужно признать, что своими успехами он наполовину обязан жене. Она — чудо. Трудно даже представить такое удивительное сочетание различных качеств в одном человеке, как у Лизы: природный ум, широкая образованность, необыкновенная выдержка, хладнокровие, нежное сердце. Она — настоящий друг. С нею можно в огонь и в воду, — она не отступит, не подведет. С того самого дня, когда Лиза соединила свою жизнь с ним, она не знает ни беспечных радостей, ни покоя. Не всякий человек может вынести скитальческую жизнь, полную всяких неожиданностей…

В субботу, за десять минут до назначенного срока, Василий поставил машину на стоянке в переулке и направился в клуб.

Уже знакомый швейцар, похожий на генерала в своей ливрее с галунами, узнав Василия, поклонился и широко распахнул перед ним массивные дубовые двери.

В маленькой гостиной второго этажа его встретил де ла Граммон. Он сердечно приветствовал гостя:

— Рад видеть вас в добром здоровье! Мсье Кочек, без длинных предисловий хочу сообщить, что нам — мне и моим коллегам — было бы приятно иметь членом нашего клуба такого выдающегося спортсмена, как вы. Правда, вступительный и годичный взносы у нас довольно обременительные, по я надеюсь, что это обстоятельство не может служить препятствием для преуспевающего коммерсанта!

— Разумеется! Я весьма признателен вам, дорогой мсье де ла Граммон, за оказанную мне честь.

— Надеюсь, вы не будете возражать, если я стану одним из ваших поручителей?

— Я буду бесконечно благодарен вам! — Василий поклонился.

— Любезно согласился дать за вас поручительство также мсье Жан-Поль Маринье.

— Мне весьма приятно слышать это!

В небольшом круглом зале, за длинным столом, покрытым зеленым сукном, разместились члены правления. Они чинно восседали на стульях с высокими спинками, словно судьи. Впереди — немногочисленные гости, среди которых Василий заметил своих знакомых — Ганса Вебера и Сарьяна.

Де ла Граммон открыл заседание. Первым он предоставил слово председателю жюри, который огласил решение и вручил Василию хрустальную вазу и грамоту в сафьяновой папке.

— Я счастлив, — сказал Василий, — что удостоен чести быть принятым в число членов спортивного клуба, в котором собраны выдающиеся спортсмены Франции. Позволю себе заверить вас, господин президент, господа члены правления и уважаемые гости, что постараюсь высоко держать знамя — теперь я могу уже сказать — нашего клуба и свято блюсти честь спортсмена!

По существующим традициям был дан банкет в честь победителя турнира и нового члена клуба.

Позднее, когда Василий направлялся к своей машине, его догнал Сарьян и взял под руку.

— Вам здорово повезло! — сказал он. — Быть принятым в число членов спортивного клуба Парижа — этого удостаиваются не все смертные, не говоря уж об иностранцах.

— Чем же это объяснить?

— Прежде всего тем, что вы показали отличную игру, а клубу важно заполучить первоклассного игрока. Да и личное обаяние играет не последнюю роль почти во всех делах…

Мимо прошел Ганс Вебер и попрощался, приподняв шляпу.

Когда он удалился на достаточное расстояние, журналист, понизив голос, сказал:

— Учтите, Ганс Вебер хоть и немец, но достойный человек. Он убежденный антифашист, но вынужден это скрывать…

— Откуда вы знаете?

— Я знаю многое, не только о Вебере. Такова уж моя профессия… Между прочим, по словам Вебера, — а его словам можно верить, — вопрос о приходе в Германии к власти Гитлера предрешен. В последние дни ведутся переговоры между представителями фон Папена и Гитлера. Как предполагают, в самое ближайшее время они организуют личную встречу и договорятся обо всем… И знаете, что самое пикантное? Французское правительство, не встретив поддержки у англичан и боясь оказаться в изоляции, очутившись лицом к лицу со страшным врагом, заранее примирилось с возможностью фашизации Германии. Вчера поздно ночью состоялось закрытое заседание французского кабинета, где было решено не предпринимать ничего, что могло бы раздразнить главарей национал-социалистского движения в Германии. Уже даны соответствующие инструкции французскому послу в Берлине Франсуа Понсэ…

— Но это же равносильно самоубийству!..

— Видите ли, есть во Франции политики, которые надеются, что Гитлер, придя к власти, будет искать жизненные пространства для Германии на Востоке. Другими словами, национал-социалисты, ярые враги большевизма, прежде всего нападут на Советский Союз. А это на руку кое-кому во Франции.

— Я, кажется, имел случай говорить вам, что плоховато разбираюсь в политике. И все же я боюсь, как бы со временем все это не обернулось против самой Франции.

— Ах, боже мой, все может быть! — Журналист остановил проезжавшее мимо такси, попрощался с Василием и сел в машину.

Уныло падал мокрый снег с дождем, пронизывал холодный ветер. В этот поздний час, когда окончились спектакли в театрах, погасли лампочки в концертных залах, опустели кафе и рестораны, пешеходов было сравнительно мало. Но зато машины разных марок, окрасок, форм и размеров запрудили центральные улицы, и Василию приходилось соблюдать величайшую осторожность, — он двигался со скоростью но более пятнадцати километров в час, проклиная тесноту современных городов.

Сидя за рулем и напряженно, до рези в глазах, следя за мигающими фарами ползущих впереди автомашин, Василий думал о том, что отныне он регулярно будет получать по почте корреспонденцию — письма, приглашения клуба — и это немаловажное обстоятельство в его положении. Обилие корреспонденции поднимет его престиж в глазах соседей, особенно в глазах консьержки. И теперь он сможет добавить к слову «коммерсант» на своей визитной карточке еще слова — «член спортивного клуба». Это уже звучит: весь Париж знает, что в этот привилегированный спортивный клуб несостоятельных людей не принимают, — там членские взносы составляют годовой заработок рабочего средней квалификации.