Экман: Что вы скажете по этому поводу? Может ли оказаться, что когда вы встречаете человека с хорошо развитой эмоциональной уравновешенностью, — а у Мэттью с эмоциональной уравновешенностью все в порядке, — вы чувствуете в нем много человеческой доброты? Вы понимаете, что встретились с человеком, не похожим на всех тех, с кем вы встречались прежде, и что этот человек оказывает на вас успокаивающее влияние. Как вы можете это объяснить?
Далай-лама (через переводчика): Одно из возможных, но далеко не полных объяснений заключается в том, что здесь используется расхожее клише. В буддистской традиции также существует понимание — фактически речь идет о качестве, приписываемом самому Будде, — того, что без использования оружия или инструментов власти, одной лишь силой любви и доброты он был способен подчинять себе своих врагов. Любовь и доброта, а также сострадание обладают естественной способностью обезоруживать и смягчать людей. Кое-что зависит также от фактического содержания беседы и от ее темы.
В начале 1970-х годов в Британии жил джентльмен по имени Феликс Грин. Он был одним из немногих представителей западной цивилизации, сумевших посетить Тибет и Китай, причем Китай даже несколько раз.
Джинпа: Грин отснял много фильмов о Тибете. Он был другом Чжоу Эньлая — тогдашнего премьер-министра Китая. Он был убежден, что жизнь в Тибете при коммунистах была замечательной, что тибетцы были счастливы и что все было прекрасно. Он захотел приехать к Его Святейшеству и показать ему свои фильмы. Прежде чем встретиться с Его Святейшеством, он был принят представителями тибетского правительства. Они предупредили Его Святейшество о том, что этот человек разделял взгляды коммунистов на тибетский вопрос, обладал ограниченными знаниями и владел лишь односторонней информацией о ситуации в Тибете. «Будьте осторожны. Он очень опасен», — без устали повторяли они. Его Святейшество встречался с ним в течение трех дней. Они беседовали и смотрели отснятые пленки, и к моменту расставания Грин стал совершенно другим человеком!
Его Святейшество объяснил эту метаморфозу действием силы правды. Грин имел укоренившиеся предубеждения, собственное восприятие ситуации, но когда он узнал фактическое положение дел, то это знание его изменило.
Далай-лама: Итак, правда также, по-видимому, имеет большое значение.
Экман: Если бы я должен был применить это знание к описанной мной ситуации, то я сказал бы, что при первом взаимодействии Мэттью с добрым собеседником этот человек не изменил состояние его психики, но у них было немного времени для беседы.
Другим показателем, различия людей, является их способность к изменению убеждений. Есть фанатичные, одержимые люди, которые всеми силам противодействуют изменениям.
Далай-лама: Это так.
Экман: Сейчас я прочту отрывок из вашей книги «Вселенная в одном атоме»: «Ключевой особенностью этих психических состояний является вызываемые ими расстройство и потеря самоконтроля. Когда они возникают, мы начинаем утрачивать способность действовать в соответствии с нашими устремлениями и становимся заложниками нашего нарушенного образа мыслей. С учетом того, что эти огорчения глубоко уходят корнями в наши эгоцентричные связи с другими людьми и с миром в целом, когда они возникают, наш взгляд на мир становится более узким».{21}
Осознанность
Далай-лама (через переводчика): Чем выше вырабатываемая вами способность проявлять внимание, тем лучше вы сможете наблюдать и понимать это свойство.
Экман: Да.
Далай-лама (через переводчика): В практике буддистской медитации основным методом выработки такого понимания является развитие осознанности. Вторым методом, который считается более подходящим для развития способности к такому мониторингу, является постоянное применение осведомленности в фактических процессах размышления, просто путем наблюдения за вашей психикой и за вашими мыслями, когда они возникают, и понимания того, что происходит в настоящем.
Экман: Позвольте мне удостовериться в том, что я правильно понял различие. Один метод имеет дело с нашим знанием. Знание состоит в понимании того, что вы должны фокусироваться на действии. а не на том, кто это действие совершает. Знание будет состоять в том, что если вы вместо удаления препятствия попытаетесь наказать человека за создание этого препятствия, то это будет опасно и для вас, и для другого человека. И это все знание. Теперь многие люди не имеют этого знания. Нам гораздо легче научить знанию, чем научить второй практике, которая вырабатывает умение осознавать моментальный опыт.
Далай-лама (через переводчика): Верно. Подобным образом можно учить знанию о пользе сострадания.
Экман: Знанию можно научить. Но усвоить навык наблюдения за осведомленностью — навык нахождения в текущем моменте, навык осознания искры до возникновения пламени — непросто. Вам нужно и то и другое. Вам требуется знание, и вам требуется навык. Знание вы можете получить просто из книги.[11] Но навык нельзя получить из книги — вы должны практиковаться снова и снова. Это два разных, но взаимосвязанных понятия, и оба они крайне важны для сбалансированной жизни.
Далай-лама (через переводчика): Совершенно верно. В современной буддистской литературе термин «осознанность» используется немного иначе. В тибетской традиции он означает осознанность того знания, а не мониторинг осведомленности.
Экман: Только знания?
Далай-лама (через переводчика): На санскрите для этого используется слово sati, а в тибетском языке — drenpa, что буквально означает «памятование». Осознанность привносит в настоящее осведомленность о тех вещах, которым вы уже научились.
Экман: Но, чтобы действовать таким образом, вы должны иметь способность к самонаблюдению, обладать метасознанием, Вам необходимо знать о настоящем. Какой термин используется для обозначения выработки этого навыка?
Джинна: Это то, что Алан Уоллес называет метавниманием, или наблюдающей осведомленностью.
Алан Уоллес
Хотя осознанность, или памятование (sati), зачастую отождествляется с обычным вниманием [что неверно], на самом деле обычное внимание соответствует используемому в языке пали термину manasikara — «внимание», или «ментальная вовлеченность». Под ним понимаются начальные доли секунды, в течение которых человек обращает внимание на объект прежде, чем он начинает его узнавать, идентифицировать и концептуализировать, но в буддистских трактатах это не рассматривается как полезный психический фактор. Manasikara этически нейтральна. С другой стороны, основное значение sati — это памятование, отсутствие забывания. Оно включает в себя ретроспективную память о прошлом, перспективное запоминание того, что надо сделать в будущем, и воспоминание, сосредоточенное на настоящем, — в смысле сохранения неослабного внимания к окружающей действительности. Противоположностью осознанности, или памятованию, является забывание, поэтому памятование, применяемое, к примеру, к дыханию, подразумевает непрерывное, неослабное внимание к процессам вдоха-выдоха. Памятование может использоваться для поддержания обычного внимания (manasikara), но традиционные буддистские источники никогда не отождествляли памятование с таким вниманием.
Когда памятование приравнивается к «обычному вниманию», это легко может привести к неверному представлению о том, что развитие памятования не имеет ничего общего с этикой или с развитием здоровых состояний психики и ослаблением нездоровых. Нет ничего более далекого от истины. Там, где памятование причисляется к здоровым психическим факторам, оно представляется не как обычное внимание, а как психический фактор, который четко отделяет здоровые психические состояния от нездоровых и здоровое поведение от нездорового. Оно используется для поддержки здоровых состояний и противодействия нездоровым.
Развитие обычного внимания полезно во многих отношениях, и мы наблюдаем рост числа исследований, посвященных его благотворному влиянию на лечение психологических и физиологических расстройств. Но было бы неправильно уравнивать обычное внимание и памятование, и еще более серьезной ошибкой было бы полагать, что все это имеет отношение к vipassana (направленная на понимание сущности вещей медитация, разработанная для эмпирического осознания ключевых характеристик реальности; освобождает психику от аффликтивных тенденций). Если бы это было так, то все буддистские учения об этике, samadhi (прочное, устойчивое внимание и медитативные практики, предназначенные для развития навыков поддержания внимания) и мудрости оказались бы ненужными. Слишком часто люди, наивно полагающие, что обычное внимание — это все, что есть в медитации, отвергают все остальное в буддизме как «болтовню» и «идолопоклонство». В результате отбрасываются основные идеи учения, а не собственные предубеждения. <…>
Чистое памятование как спокойная, нереактивная осведомленность о медитативной цели индивида играет ключевую роль в практике shamatha, которая смягчает остроту таких аффликтивных состояний. как страстное желание, антипатия, уныние, тревога и сомнение. Обычное внимание — это несовершенная практика, но само по себе оно может быть полезным, хотя и в очень ограниченных пределах.
(Доктор философии Алан Уоллес, давно принявший сан буддистского монаха, является директором и основателем некоммерческого Института изучения сознания (Санта-Барбара) и автором многих книг по буддизму)