– Лещенко мне что-то такое говорил, – я покосился на Комина. Лещенко я упомянул намеренно, чтобы дать понять, что я с ним в контакте. – Ему понравилось, что ты собираешься назначить русских передовым отрядом космической колонизации.

– Что значит «назначить»! – Комин, кажется, не понял моего намека. – Я никого назначать не собираюсь. Кто я такой? Все будет решаться сообща, на высшем уровне. Появится международный орган, типа ООН. Всемирная лига колонизации космоса. Как тебе название?

– Люди не умеют договариваться друг с другом, – сказал я. – Из-за ерунды десятилетиями воюют, а ты сразу Всемирную лигу захотел.

– Люди договариваться умеют, – сказал Комин. – Хочешь, давай проверим?

Не дожидаясь моего ответа, он свернул с трассы на заправочную станцию, где светился огнями небольшой павильон с магазином и кафе.

– Что ты затеял? – насторожился я.

– Я покажу тебе, как надо договариваться с людьми.

– Не надо! Пожалуйста! Я тебе верю! – взмолился я. Выходить из машины не хотелось. Этот павильон при заправке на пустынной дороге в горах выглядел не особо гостеприимно.

– Нет, я вижу, что ты мне не веришь! – настаивал Комин. – Все верят, а ты, мой друг, – нет. Я это вижу, – повторил Комин. – Не бойся, это не страшно. И потом, нам нужно взбодриться, выпить кофе, мне надоело смотреть на твою сонную физиономию.

Внутри за кассой стоял тип несвежего вида, в витрине рядом с кофейным автоматом томилась такая же несвежая выпечка. За пластиковым столиком расположилась компания из трех человек, еще один столик был свободен. Едва мы вошли, разговор за столиком прервался, и вся троица принялась нас разглядывать. Видно, поздние посетители в этом заведении были редкостью. Комин бодро пожелал всем доброго вечера, за что удостоился едва заметного кивка кассира.

– Кофе? – Комин указал на автомат. Кассир безразлично пожал плечами – мол, делайте, что хотите.

Пока из автомата тонкой струйкой вытекал кофе, невкусный даже на вид, за нашими спинами возобновился разговор. Можно было догадаться, что говорят о нас, кто мы такие и откуда свалились.

– Что за язык? – спросил меня Комин, прислушиваясь.

– Какой-то из балканских, – негромко предположил я.

Мы купили по круаcсану, лишь для того, чтобы не оставлять кассира без выручки, и уселись за столик. Комин сделал глоток и довольно крякнул. Он излучал приветливость и щенячью жизнерадостность, как турист из Огайо. Я сел лицом к выходу и мог наблюдать все, что происходило в павильоне, в отражении на стекле. Троица была одета в черные кожаные куртки, золотые цепи на шеях, перстни на пальцах – балканский гангстерский шик. Самое разумное было поскорее уносить отсюда ноги. Вместо этого Комин повернулся к соседнему столику и произнес с идиотской улыбкой:

– Извините, вы говорите по-английски?

«Гангстеры» прервали беседу, но не торопились отвечать. Сначала они посмотрели на Комина, потом на меня, потом с усмешками, которые вызвали у меня нехорошие предчувствия, переглянулись.

– Немного, – произнес один из них, самый старший, с красивой сединой во вьющихся смоляных волосах.

– Прекрасно! – обрадовался Комин. – Мы с другом первый раз в этих краях. Очень красиво! Скажите, этой зимой здесь вообще не было снега?

Седой отрицательно качнул головой.

– Кстати, я – Александр, а он – Владимир, – представил нас Комин.

– Владимир? – переспросил седой, глядя на меня. – Русские? – он сказал это по-русски.

– Мы – русские! И вы по-русски говорите?! Здорово! Вы ведь из Югославии? – блеснул проницательностью Комин. – Русские и югославы – братья.

Седой заметно помрачнел, переглянулся со своими приятелями и произнес отчетливо:

– Мы из Косово.

– Так я и говорю! – не унимался Комин. – Косово – это же бывшая Югославия! – Я сильно пнул его под столом, он встрепенулся. – Разве нет? Да неважно, – легко переключился он. – Все люди – братья! Русские, американцы, сербы, хорваты…

При упоминании сербов седой хищно прищурил глаза и заиграл желваками. Мне стало нехорошо, в груди защемило, в висках застучало, я оценил расстояние от выхода до нашей машины и еще больше расстроился.

– Что тебе надо? – зловеще произнес седой.

– Ничего не надо! – Комин невинно улыбнулся и развел руками. – Просто пьем кофе, разговариваем. Small talk, как говорят англичане.

Я толкнул Комина под столом и кивнул на выход. Он помотал головой в ответ – подожди!

– Понимаете, мы только что встречались с одним человеком, он хороший человек, но он поддерживает Народную партию. Вы ведь знаете Народную партию?

– Не понимаю по-русски, – седой опять переключился на английский.

– Окей, – Комин тоже перешел на английский. – Швейцарская Народная партия, ну, вы знаете… Они здорово перегибают палку. Черные овцы, белые овцы. Это глупо! Мы тоже эмигранты. Мой друг живет здесь уже… Сколько ты здесь живешь? – обратился он ко мне.

– Прекрати! – прошипел я.

– Сколько? – не отставал Комин. – Пять лет? Семь?

– Четыре.

– Четыре года! – воскликнул Комин. – И посмотрите на него! Этот нездоровый вид, эти грустные глаза. Похож он на человека, который нашел свое счастье в Швейцарии? Я тоже скитаюсь по свету уже много-много лет. Дома нет, семьи нет. Зато я понял одну вещь! И я ее вам сейчас скажу. Земли обетованной не существует. Ее просто нет! Ни в Швейцарии, ни в Израиле, ни в России, ни в Америке. Нигде! И знаете, это даже Моисей понимал. Тот самый, из Ветхого завета. Он водил свой народ сорок лет по Синайской пустыне, чтобы они тоже это поняли. Он был косноязычный, так в Библии сказано, не мог по-другому объяснить. И люди все поняли неправильно. Поэтому Моисей не стал переходить Иордан. Исчерпал аргументы. Сказал, раз до вас не доходит, тогда, пожалуйста, без меня, лег на землю и умер от огорчения.

За соседним столиком начали шептаться. Седой, которому, должно быть, не хватало знаний английского, наклонился к соседу, тот пересказал ему историю про Моисея. Седому она не понравилась, он сдвинул брови и недобро уставился на Комина.

Комин продолжал, как ни в чем не бывало.

– Искать надо там! – он показал пальцем на облупленный потолок. – Царствие небесное! Почему оно небесным называется, не задумывались? Потому что там счастье для всего человечества. Это я не в религиозном смысле, мировые религии тысячи лет готовили человека к мысли, что ему нет места на земле, а теперь и наука это подтверждает. Все сходится! Одно к одному! И мы с вами, эмигранты, скитальцы, понимаем это лучше других! – Комин сделал паузу, чтобы глотнуть кофе.

Кассир, не теряя сонного вида, сказал что-то по-албански, за соседним столиком засмеялись.

– Что ты продаешь? – сказал седой по-русски.

– Продаю? – удивился Комин. – Ничего не продаю.

– Ты хочешь денег? – спросил седой.

– Нет.

– Что ты хочешь?

– Понимаете, – Комин хотел пододвинуть свой стул ближе к соседнему столику, но один из албанцев выставил ногу и загородил проход. – Окей, – Комин улыбнулся и остался на месте. – Понимаете, я хочу, чтобы вы, чтобы мы все, все люди перестали думать, что можем найти счастье, просто переместившись в страну поприличнее, из Албании в Швейцарию, например.

– Мы из Косово, – напомнил седой.

– Неважно, пусть будет Косово. Или Хорватия. Что угодно!

– Что ты имеешь против Косово? – нахмурился седой.

– Ничего не имею! – воскликнул Комин. – Прекрасное место!

– Это не место, это страна, – лицо седого налилось кровью.

Кассир снова подал голос, что-то неприятное в наш адрес.

Седой тряхнул шевелюрой и сказал по-английски.

– Убирайтесь отсюда! – и добавил по-немецки. – Раус!

– Друзья! Давайте успокоимся! – Комин поднял руки. – Я никого не хотел обидеть! Наоборот!

Седой произнес короткое балканское ругательство. Его приятели начали медленно подниматься из-за стола, один из них взял за горлышко пивную бутылку.

– Я хотел сказать… – начал Комин.

– Бежим! – я схватил Комина за рукав и что было сил потащил к выходу. Стол с грохотом опрокинулся.