Молодая девушка, которую хотят выдать замуж, предлагается обыкновенно отцом, братом или другими родственниками. Можно ли представить себе более соблазнительное предложение от заботливого отца, чем следующее объявление: "Ввиду преклонного возраста отец, тайно от всех родных, ищет для дочери, евангелического вероисповедания, 28 лет, приятной наружности, с хорошим образованием, знающей музыку и языки, также рукоделия, домовитой и скромной, благородного поведения и характера, жениха, университетски образованного молодого человека симпатичной наружности, высокого роста, с крепким здоровьем, солидным характером, приблизительно 30 лет, предпочтительно врача, юриста, высшего чиновника, преподавателя, аптекаря. (Вдовцы исключаются.) При хорошем приданом ежегодно 5000 марок процентов с капитала в 100 000..."

И все-таки брак должен быть браком по любви. Да и в самом деле, предлагая за дочерью 50, 100 или более тысяч марок, как не иметь права требовать взамен глубокого чувства?! И вот заботливый родственник помещает в газетах объявление: "Для родственницы, 20 лет, красивой, интеллигентной еврейки, блондинки, с большими музыкальными способностями, единственной дочери, ищу жениха, который будет ее любить, приданое 50 000 марок. Просят отвечать только господ с первоклассным воспитанием и образованием, значительным доходом, привлекательной наружности, из хорошей семьи, к тому же живущих в столице..."

Разведенная элегантная дама, жившая в первом браке в роскоши, естественно, желает продолжать и впредь такой образ жизни. Она поэтому предлагает себя в качестве предмета роскоши. "Элегантная, красивая дама, статная фигура, в лучшем возрасте, из знатной семьи, разведенная без всякой с ее стороны вины, желает выйти замуж за состоятельного господина, готового вести элегантный образ жизни и быть для ее детей вторым отцом..." Прибавим: желая намекнуть, что у нее есть незаконный ребенок или состоятельный друг, с которым она не желает расставаться и в браке, или что у нее есть сомнительная родня, женщина всегда ищет мужчину "без предрассудков" или со "зрелыми воззрениями на жизнь".

Как ни любопытны приведенные до сих пор случаи, наиболее интенсивная и важная в культурно-историческом отношении глава – это браки офицеров. Они доказывают, быть может, лучше всего исключительно денежный и товарный характер всех так называемых идеальных благ, так как офицерство представляет собою ту касту, которая оправдывает свои привилегии в обществе и государстве всегда весьма взвинченными требованиями личной чести. Это особое понятие чести, не терпящей малейшего пятнышка, нисколько не мешает тому, что именно в этих кругах брак является в наименее грубой и отвратительной форме простой сделкой. Можно даже сказать: в офицерских кругах вообще не существует такого брака, который не был бы построен на основе денежного расчета. Лишь немногие офицерские жены представляют собой в настоящее время что-то более простое, чем "залог" за мужа.

Прочтите следующие объявления, и вы убедитесь в этом: "Офицер, аристократ по происхождению, тридцати с лишним лет, привлекательной наружности, хочет познакомиться с дамой в целях женитьбы. Требуется по меньшей мере состояние в 30 000. Вероисповедание безразлично..." Или: "Офицер, гвардейский кавалерист, красивая, статная фигура, из старой родовитой фамилии, 27 лет, желает женитьбы на особе с деньгами..." Вот два примера из сотня аналогичных, которые было нетрудно подобрать из наиболее читаемых газет. Этих двух примеров достаточно, так как и в данном случае мы должны повторить: то явления не единичные, а типичные.

В высшей степени не только характерно, но и логично, что цинизм открытого объявления своих материальных требований растет в такой же степени, в какой имя и феодальное происхождение могут служить им противовесом. Вот, например, объявление из венской "Neue Freie Presse": "Ищу для друга, иностранца, из высшей аристократии (имеются высшие дворянские титулы, орден Золотого Руна и т. д.), молодого и очень богатого, привлекательной и симпатичной наружности, богатую партию, также из haute finance (высшие финансовые круги. – Ред.)". В той же газете было помещено следующее объявление: "Для немецкого князя, лет сорока, консервативных убеждений, ищут жену (может быть и крещеной еврейкой). Приданого требуется по меньшей мере два миллиона, десятая часть которых должна быть выдана на имя супруга в виде обеспечения, а также для погашения его обязательств..."

Или вот другое объявление из газеты "Pester Lloyd":

"Маркиз, австрийский аристократ, 40 лет, служащий в одном из австрийских государственных банков, солидный, симпатичный, здоровый, среднего роста, брюнет, пользующийся любовью и известностью, желает жениться на особе не старше 40 лет, симпатичной, с приданым в два миллиона гульденов (или 4 млн марок, или 5 млн франков). Вероисповедание и положение безразличны. Долгов нет. Непременное условие: в день свадьбы невеста передает ради обеспечения независимости жениха в его неограниченную собственность по крайней мере один миллион гульденов в виде движимых ценностей".

И таких примеров можно было бы также привести множество. По мере того как в эпоху капитализма брак стал, в особенности в аристократическом классе, откровенной коммерческой сделкой, и графский и княжеский титулы все больше превращались в предмет торга, предлагаемый тому, кто за него больше даст. В одном и том же номере "Berliner Tageblatt" были помещены два объявления: "Граф готов усыновить богатую особу. Предложения адресовать..." И далее: "Князь готов передать имя и титул богатой особе путем усыновления, иначе имя угаснет..."

Логическим последствием такого положения вещей становится тот факт, что женщина в таких случаях интересуется вообще только именем.

Такие торговые сделки перед алтарем или в мэрии называются довольно звучно: "браками ради имени". Если выражаться яснее, то речь идет, в сущности, о более древнем и более отвратительном институте так называемых "укрывателей позора", Schanddeckel. Дело в следующем. Какой-нибудь граф или князь должен объявить свою готовность дать свое звонкое имя за соответствующий гонорар какой-нибудь богатой кокотке или содержимой богатым любовником демимонденке, на которой он, так сказать, женится. Требовать чего-нибудь кроме денег этот граф или князь не имеет права. Сейчас же после свадьбы он обязан стушеваться. Его имя должно служить только тому, чтобы доставить данной кокотке более выгодные дела или – что в сущности одно и то же – дать знатному любовнику дамы возможность ввести свою любовницу в изысканнейшее общество.

Этот графский или даже княжеский Schanddeckel, как показано примерами во втором томе (см. Галантный век), – старый и испытанный институт. Но никогда раньше этот институт так не процветал, никогда не стоял он так на очереди дня, как в наше время. Перед лицом таких неоспоримых фатальных фактов всполошилась даже газета "Deutsche Tageszeitung", эта фанатическая представительница феодально-сословных интересов. Уже в 1906 г. она серьезно взывала к юридическому вмешательству, которое могло бы лишить мнимые сделки, скрывающиеся за этими "браками ради имени", их юридической силы.

То же самое по существу представляют собой пресловутые браки наследниц американских миллионеров с европейскими графами, князьями и герцогами, браки, ставшие столь обычным явлением, что в Америке даже уже обсуждался вопрос, как помешать этому переселению американских миллионерш и миллиардерш в объятия европейских аристократов, так как вместе с ними в Европу эмигрируют ведь и огромные состояния. Роль этих представителей старой европейской аристократии по существу ничем не отличается от роли только что охарактеризованных Schanddeckel, так как все эти благородные представители своего класса без исключения покупаются, и притом никогда ради их личности, а всегда ради их имени, ради княжеской или герцогской фирмы. Сами они в большинстве случаев становятся лишь тягостным придатком.