При резких физических усилиях приток крови к мускулам может увеличиться в пять, а может, и в двадцать раз. Приток крови к мозгу неизменен, независимо от того, сдает ли человек экзамен или спит, рубит ли дрова или смотрит телевизор. Мозг получает одно и то же количество крови минута за минутой, час за часом, день за днем. Никто не знает, зачем это нужно, не знает, как именно осуществляется саморегулирование мозговых сосудов. Однако само явление установлено твердо, и церебральные сосуды рассматриваются наукой как особый случаи среди всех других артерий и вен. Отличия неясны, но они, несомненно, есть.

А теперь появился и микроорганизм, который поражает выборочно именно сосуды мозга. Поразмыслив, Бертон нашел даже, что ничего особенного в подобной выборочности нет. Сифилис, например, вызывает воспаление аорты - крайне специфичную и частную реакцию. Шистозомоз-паразитарная инфекция-отдает предпочтение мочевому пузырю, кишечному тракту или сосудам кишечника, в зависимости от вида. Так что «узкая специализация» среди микроорганизмов вовсе не исключается.

- Но тут есть еще одна проблема, - сказал Бертон. - У большинства людей, как мы знаем, свертывание крови под действием штамма начинается в легких. По-видимому, и разрушение сосудов начинается там же. Чем же отличаются...

Он запнулся.

Вспомнил крыс, которым ввел гепарин. Тех, которые все равно погибли, но которых он не вскрывал.

- Господи боже, - прошептал он.

Извлек одну крысу из холодильника и вскрыл. Кровь. Быстро вскрыл черепную коробку и осмотрел мозг. На серой поверхности мозгового вещества была обширная область кровоизлияния.

- Вот оно, - сказал Холл.

- Если животное здоровое, оно погибает от свертывания крови. Но если свертывание предотвращено, штамм разъедает сосуды мозга, вызывая кровоизлияние.

- И сумасшествие.

- Да, да, - Бертон был теперь возбужден до крайности. - А свертыванию может помешать какая-нибудь болезнь крови. Или недостаток витамина К. Плохая усвояемость питательных веществ. Функциональная недостаточность печени. Нарушения белкового синтеза. Да десятки различных расстройств!

- Которые скорее всего будут у пожилого человека, - сказал Холл.

- А Джексон страдает чем-нибудь подобным?

Холл помедлил.

- Нет. У него не в порядке печень, но не до такой степени.

- Ну, вот мы и вернулись к исходному пункту, - вздохнул Бертон.

- Не совсем. Потому что Джексон и ребенок выжили. И ни у того, ни у другого кровоизлияния, насколько мы знаем, не было вообще. Оба просто не затронуты болезнью. Не затронуты совсем...

- И что же?

- А то, что у них каким-то образом был предотвращен первичный процесс, внедрение «Андромеды» в стенки сосудов, У моих пациентов штамм не проник ни в легкие, ни в мозг. Никуда не проник.

- Но почему? Почему?

- Это мы узнаем, когда поймем, в чем сходство между шестидесятидевятилетним стариком, страдающим язвой желудка и лакающим «Стерно», и двухмесячным младенцем, - сказал Холл.

- Судя по всему, они абсолютные антиподы.

- Вот именно, - откликнулся Холл.

Прошло много часов, прежде чем он понял, что в ответе Бертона и таилось решение загадки.

24

Переоценка ценностей

Сэр Уинстон Черчилль сказал однажды: «Истинная гениальность состоит в способности к оценке сведений неточных, противоречивых и чреватых опасностями». Но, как ни странно, группа «Лесной пожар», несмотря на блестящие индивидуальные способности каждого из ее членов, несколько раз допускала грубейшие ошибки в оценке информации, которой располагала.

Стоит вспомнить ядовитое замечание Монтеня: «Под воздействием сильного напряжения люди глупеют и дурачат самих себя». Нет сомнения, что все члены группы «Лесной пожар» работали в обстановке огромного нервного напряжения, но они были готовы к возможности ошибок. Они даже предвидели, что какие-то ошибки неизбежны. Чего они не предугадали - так это масштаба, поистине потрясающего масштаба своей ошибки. Они не ожидали, что конечная ошибка сложится из десятка мелких недосмотров, из горсточки упущенных ключевых фактов.

У группы было одно общее «слепое пятно», которое Стоун впоследствии охарактеризовал так: «Мы были нацелены на одну проблему. Все, что мы делали, все наши мысли были направлены на одно - на поиск лечения от «Андромеды». И еще, разумеется, мы не могли ни на минуту забыть о Пидмонте. Нам казалось, что, не найди мы решения, его никто не найдет и участь Пидмонта в конце концов постигнет весь мир. Мы никак не могли перестроиться...»

Индекс культуры – 779.223.287

Андромеда

Среда № 779, атмосфера № 223,

условия освещенности № 287

(ультрафиолетовое высокой интенсивности)

Окончательные данные обследования

Данные печатающего устройства после обследования питательных сред фотоэлектрическим глазом. В этом случае ЭВМ обнаружила внутри каждой чашечки Петри две раздельные колонии. Чашечка условно поделена на квадратики размером 2х2 мм, плотность микроорганизмов в каждом квадратике обозначена по специальной шкале от 1 до 9

Ошибка эта начала приобретать внушительные размеры, когда дело дошло до исследования высеянных культур.

Ведь Стоун и Ливитт высеяли тысячи культур, взятых из контейнеров спутника. Эти культуры были помещены в термостаты с самыми различными составами атмосфер при различных температурах и давлениях. Данные такого массового эксперимента можно было проанализировать только с помощью вычислительной машины.

По программе «Рост/Трансматрица» ЭВМ выдавала в печатном виде данные не обо всех примененных сочетаниях факторов роста, а лишь наиболее важные положительные и отрицательные результаты. Оценка результатов в ЭВМ слагалась на основе автоматического взвешивания каждой чашки Петри и фиксации роста культур с помощью фотоэлектрического глаза.

Когда Стоун и Ливитт приступили к анализу результатов, то обнаружили некоторые интересные закономерности. Прежде всего - питательная среда не имела ровным счетом никакого значения: организм рос с одинаковым успехом на сахаре, крови, шоколаде, агар-агаре и на чистом стекле. А вот газовая среда и условия освещенности играли серьезную роль. Ультрафиолетовое освещение стимулировало рост при всех условиях; абсолютная темнота и в меньшей степени инфракрасное освещение тормозили его. Кислород задерживал рост безотносительно к другим условиям; углекислый газ способствовал ему; азот не оказывал никакого влияния. Наибольший рост достигался в атмосфере чистого углекислого газа при ультрафиолетовом освещении, наименьший - в чистом кислороде при полной темноте.

- Ну, и что вы об этом думаете? - спросил Стоун.

- Похоже на прямое превращение энергии, - задумчиво сказал Ливитт.

- Да, пожалуй... - согласился Стоун.

Он отстучал на входном устройстве координаты изолированной системы. Такие системы применяются для исследования обмена веществ у бактерий; в них измеряется потребление газов и питательных веществ и выход отбросов; они герметизированы и полностью автономны. Если в такую систему помещено, например, растение, то в ней будет измеряться потребление углекислого газа и выделение воды и кислорода.

А штамм «Андромеда» в изолированной системе проявил свойства совершенно удивительные. «Андромеда» не знала экскрементов. В атмосфере углекислого газа, при ультрафиолетовом освещении рост продолжался непрерывно до полного поглощения углекислоты. Тогда прекращался и рост. И никаких извержений, никаких газов или отбросов. Никаких отходов.

- Эффективность отличная, - заметил Стоун.

Этого можно было ожидать.

Организм отлично приспособился к условиям своего существования бесплодному вакууму космического пространства. Он потреблял все и ничего не расходовал впустую.

Одна и та же мысль осенила Стоуна и Ливитта одновременно.

- Черт возьми!..

Ливитт уже протянул руку к телефонной трубке.

- Робертсона. Срочно. Нет, немедленно...

- Невероятно, - проговорил Стоун. - Никаких отбросов. Штамм не требует питательной среды. Он может расти в присутствии углерода, кислорода и солнечного света. Точка.

- Надеюсь, мы не опоздали...

Ливитт впился взглядом в телевизионный экран, вмонтированный в пульт управления ЭВМ.

Стоун утвердительно мотнул головой и сказал: