- Ничего такого тут нет...

Холл, впрочем, уже почти не слушал Бертона. Он подсчитывал частоту его дыхания: 35 вдохов в минуту. Дыхание было глубокое, полное - какое-то время он продержится. Но затем неизбежно устанет: дыхание - достаточно тяжелая работа. Устанет или потеряет сознание...

Со своей безопасной позиции у телевизора он внимательно осмотрел лабораторию Бертона. И увидел крысу. Черную норвежскую крысу, которая преспокойно сидела в клетке в углу и разглядывала ученого.

Холл даже вздрогнул.

- Крыса-то...

А она дышала легко и размеренно. Стоун тоже заметил ее.

- Что за черт...

И вдруг лампы замигали вновь.

На пульте вспыхнула надпись:

Аварийное изменение состояния уплотнения В-112-6886

- Господи! - сказал Стоун.

- Что это за уплотнение?

- Какая-то прокладка центрального ствола, связывающего все лаборатории. Главное - гермети...

Экран загорелся опять:

Аварийное изменение состояния уплотнений А-009-5478

В-430-0030

Н-966-6656

В немом изумлении следили они за экраном.

- Скверное дело, - сказал Стоун. - Очень скверное.

На пульте промелькнули номера еще девяти вышедших из строя прокладок.

- Просто не понимаю...

Но тут Холл воскликнул:

- Ребенок. Ну, конечно же!..

- Что ребенок?

- И тот проклятый самолет. Все сходится...

- О чем вы?

- Ребенок совершенно здоров. Когда он плачет, он нарушает кислотно-щелочное равновесие организма. Допустим. Алкалоз не дает возможности штамму проникнуть в кровь, размножиться там и убить свою жертву...

- Ну да, - отозвался Стоун. - Вы это уже говорили...

- Но что происходит, когда ребенок умолкает?..

Стоун уставился на Холла, не находя слов.

- Ведь рано или поздно, - продолжал Холл, - ребенок должен был замолчать! Не мог же он кричать вечно.... Рано или поздно он перестал орать, кислотно-щелочное равновесие пришло в норму, и он стал вновь уязвим для «Андромеды»...

- Верно.

- Но он не умер.

- Быть может, какая-нибудь быстрая форма иммунитета...

- Нет, это невероятно. Есть только два объяснения. Когда ребенок перестал кричать, то либо штамма уже не было поблизости - подул ветер, воздух очистился, - либо же этот штамм...

- Изменился, - подхватил Стоун. - Произошла мутация.

- Вот именно. Мутация с превращением в неинфекционную форму. Возможно, она продолжается и сейчас. Штамм уже не опасен для человека, зато пожирает резину и пластик...

- Самолет!..

Холл кивнул.

Национальным гвардейцам на земле «Андромеда» не причинила никакого вреда. А самолет погиб - потому что пластик стал расползаться у пилота на глазах...

- Стало быть, штамм теперь практически безвреден. Вот почему жива крыса...

- Вот почему жив Бертон, - добавил Холл. - Учащенное дыхание не нужно. Бертон жив только потому, что изменилась сама «Андромеда».

- Она может измениться еще раз, - возразил Стоун. - И если большинство мутаций происходит во время деления...

Взревели сирены, и пульт оповестил красными буквами:

Герметизация нарушена полностью. Пятый уровень заражен и отсечен

- Бегом отсюда, - бросил Стоун Холлу. - Быстро! В этой лаборатории нет подстанции. Вам надо перейти в следующий сектор...

Холл не сразу понял, чего от него хотят. Он продолжал сидеть, будто прирос к креслу, но вдруг понял, сорвался с места, бросился к двери. И не успел – послышалось шипение, из стены выскользнула массивная стальная плита и, лязгнув, перекрыла выход. Стоун выругался:

- Ну вот, попались. Если бомба взорвется, «Андромеду» разнесет на десятки миль вокруг. Будут тысячи мутаций, и каждая станет убивать на свой манер. Нам теперь никогда от нее не избавиться...

Бесстрастный механический голос повторил несколько раз по радио:

- Уровень отсечен. Тревога. Уровень отсечен. Тревога. Уровень отсечен...

На мгновение наступила тишина, потом донесся легкий скрип - включилась новая запись, и тихий голос мисс Глэдис Стивенс из штата Омаха произнес:

- До ядерного взрыва осталось три минуты...

Глава 29

Три минуты

Опять тревожно взвыла сирена, и стрелки всех часов одновременно прыгнули на 12.00, а секундные стрелки начали отсчитывать время. Циферблаты автоматических таймеров загорелись красным светом, зеленая полоска на них точно указывала момент ядерного финала.

А голос невозмутимо повторял:

- До ядерного взрыва осталось три минуты.

- Автоматика, - сказал Стоун с тихим бешенством. - Уровень поражен, и система сработала. Надо что-то делать...

Холл держал в руке ключ и тупо смотрел на него.

- И никак нельзя добраться до подстанции?

- На этом уровне - нет. Каждый сектор изолировал от других.

- А на других уровнях, там же есть подстанции?

- Есть.

- Как добраться до них?

- Никак. Все пути отрезаны.

- А центральный ствол?

Центральный ствол пронизывал насквозь все уровни.

Стоун передернул плечами:

- Предохранительные системы...

Холл припомнил, что Бертон как-то рассказывал ему о предохранительных системах центрального ствола. Теоретически, попав в центральный ствол, можно было подняться до самой поверхности. Но практически по окружности ствола были размещены лигаминовые датчики, в основном на случай, если какое-нибудь лабораторное животное вырвется на волю. По сигналу датчика в ствол подавался в виде газа лигамин - растворимое производное яда кураре. Кроме того, автоматические пистолеты стреляли дротиками, отравленными лигамином.

Механический голос сказал:

- До взрыва осталось две минуты сорок пять секунд...

Холл уже отошел в глубину лаборатории и глядел сквозь стекло на внутреннее рабочее пространство; где-то там, еще глубже, находился центральный ствол.

- Какие у меня шансы?

- Их попросту нет, - ответил Стоун.

Холл пригнулся и вполз в туннель-шланг, ведущий к пластиковому комбинезону, Подождал, когда шланг за ним загерметизируется, потом взял нож и обрезал этот шланг, как бесполезный хвост. Вдохнул всей грудью лабораторный воздух, прохладный и свежий - и насыщенный «Андромедой».

И ничего не случилось.

Стоун наблюдал за ним через стекло. Холл видел, что губы Стоуна шевелятся, но слов не слышал. Потом включились динамики:

- ...лучшая, какую мы только могли придумать.

- Что?

- Предохранительная система.

- Премного благодарен, - ответил Холл и направился к круглому резиновому затвору, ведущему в центральный ствол. Отверстие затвора было круглое и относительно небольшое.

- Есть единственный шанс, - сказал Стоун. - Дозы низкие, рассчитаны на десятикилограммовое животное, вроде большой обезьяны, а в вас килограммов семьдесят или вроде того. Вы выдержите довольно значительную дозу, прежде чем...

- Прежде чем перестану дышать, - закончил за Стоуна Холл.

Жертвы кураре погибают от удушья, вызванного параличом мышц груди и диафрагмы. Холл был убежден, что это не самый приятный способ умереть.

- Пожелайте мне удачи, - сказал он.

- До взрыва осталось две минуты тридцать секунд, - молвила Глэдис Стивенс.

Холл с размаху ударил кулаком по затвору - тот рассыпался на куски - и пролез в центральный ствол.

Здесь было тихо. Ни воющих сирен, ни мигающих ламп, одна холодная, металлическая, гулкая пустота. Центральный ствол, метров десяти в диаметре, был выкрашен в практичный серый цвет; это была просто цилиндрическая шахта с кабелями и механизмами, и по стене наверх, на четвертый уровень, шли ступеньки-скобки.

- Я наблюдаю за вами по телемонитору, - донесся до Холла голос Стоуна. Поднимайтесь быстрее. Вот-вот будет выпущен газ.

Еще один магнитофонный голос:

- Поражен центральный ствол. Всему обслуживающему персоналу немедленно покинуть опасную зону...

- Скорее! - крикнул Стоун.

Холл полез по скобкам вверх. Глянул под ноги - пола уже не было видно, его застлали клубы белого дыма.

- Пошел газ, - предупредил Стоун. - Торопитесь!..

Холл и без того торопился, перебирая руками по скобкам и тяжело дыша - от усталости и от волнения.

- Датчики засекли вас, - глухо сказал Стоун.

Сидя в лаборатории у экрана, он видел, как электрические глаза обнаружили Холла в шахте и очертили контуры его тела. Холл казался таким беззащитным, таким уязвимым... А на соседнем экране было видно, как лигаминовые пистолеты поворачиваются на своих кронштейнах, наводя на цель тонкие дула.