– Кто такой Мутушими? – повторил Ник Картер.

– Насколько мне известно, это очень образованный господин, который обладает солидными средствами и пользуется большим уважением у себя на родине.

– Быть может, он профессиональный политический деятель?

– Возможно. Ведь в Стране восходящего солнца политикой занимаются все поголовно.

– Знакомы ли вы с ним лично?

– Нет, я его никогда не видел.

– Но много слышали о нем?

– Да, слышал. Но, позвольте, к чему этот допрос? Вы расспрашиваете меня, как школьника. Какое отношение имеет Мутушими к моему поручению, и чего ради внизу, в вестибюле, вы обратили мое внимание на тех двух японцев? Я сгораю от любопытства, а вы почему-то допрашиваете меня, точно преступника.

– Вы давно меня знаете, – ответил сыщик, – и вам должно быть отлично известно, что я не делаю ничего без серьезных на то оснований.

– Так-то оно так, но…

– Лучше послушайте, что я вам сейчас скажу: по какой-то неизвестной причине за вами постоянно следят японцы. Они отлично умеют читать по губам – навык, которому обычно обучают глухонемых; так что, глядя на движения губ, эти шпионы прекрасно понимают, что говорит объект наблюдения. Таким образом, им вовсе не нужно находиться вблизи от беседующих, и они могут при помощи хороших оптических приборов вести свои наблюдения даже на больших расстояниях.

– Неужели это возможно?! – воскликнул озадаченный сенатор. – Этим вы хотите сказать, что едва заметных движений губ достаточно, чтобы понимать произносимые слова?

– Вполне достаточно. Правда, не всякий способен понимать язык губ, – заметил Ник Картер, – для этого требуется не только многолетняя практика, но и много других качеств, не говоря уже об отличном зрении. Я бы даже сказал, что это врожденная способность, которую можно развить путем длительных упражнений. Я убедился, что те двое японцев, так же как и все остальные члены этой шайки, посвящены в искусство чтения по губам.

– Не знаю, удивляться мне или завидовать вам, – воскликнул озадаченный Галлан, – я никогда не поверил бы, что такой язык вообще может существовать. Стало быть, вы думаете, что эта парочка шпионов наблюдала за нами?

– Совершенно верно. Причем они принимали меня за сенатора Галлана, а вас – за приезжего.

– Значит, вы полагаете, что нас всегда подслушивают именно таким образом? Постойте, я кое-что вспомнил, – воскликнул Марк Галлан и схватился за голову, – во время того важного совещания с президентом мы сидели в его кабинете у большого углового окна. Оттуда видна цепь холмов, а на расстоянии полутора миль находится участок с виллами местных богачей. Теперь я припоминаю, что рядом с одной из этих вилл я время от времени замечал какой-то странный блеск, будто солнечные лучи преломлялись в стекле. А ведь там расположено здание японского посольства…

– Вот видите, – с довольной улыбкой произнес Ник Картер, – очевидно, во время вашей беседы с президентом за вами обоими наблюдали из этого здания.

– Но с какой целью эта шайка наблюдает за нами? – заволновался сенатор.

– Это нам еще предстоит выяснить. Но скажите, сенатор, кто такой этот Мутушими? Я спрашиваю потому, что этот японец замешан в интересующем нас деле.

– Я уже рассказал вам все, что мне о нем известно, – ответил сенатор.

– Он заходил сегодня к вам в Капитолий, – спокойно произнес Ник Картер.

– Что? Этот Мутушими?

– Он самый.

– Вы говорили с ним? Что ему было нужно?

– Он хотел пригласить вас на банкет, который должен состояться в этом отеле послезавтра.

– Знаете, мистер Картер, я начинаю думать, что вы состоите в сговоре с самим дьяволом! – воскликнул сенатор. – Еще несколько недель назад меня известили о предстоящем визите этого Мутушими, я ждал его каждый день, да так и не дождался. И вот он появился как раз в тот день, когда мое место заняли вы!

– Когда я вышел из Капитолия, – продолжал Ник Картер, словно не обращая внимания на замечание Марка Галлана, – за мной стали следить трое японцев. Вблизи отеля «Ралей» со мной заговорил какой-то незнакомец и спросил, был ли у меня Мутушими и пригласил ли он меня на банкет. Пока я беседовал с ним, японцы наблюдали за нами и, конечно, поняли каждое слово из нашей беседы. Затем на смену тем троим шпионам явились двое других, которые в вестибюле отеля расположились так, что опять-таки могли читать каждое произносимое мной слово. Вскоре после этого ко мне подсел какой-то другой незнакомец и спросил меня, – стало быть, вас, – пришли ли вы к благоприятному решению или нет. Ему тоже надо было знать, буду я на том банкете или нет. Замечу, что этого незнакомца я уже видел, когда выходил из Капитолия, но заговорил он со мной только тогда, когда я вернулся в отель. Теперь вы должны понять, почему мне желательно получить сведения об этом таинственном бароне Мутушими.

Сенатор, видимо, разволновался. После некоторого колебания он сказал:

– Надеюсь, мистер Картер, вы не допускаете даже мысли о том, что я замешан в какие-нибудь темные дела?

– Я еще не составил себе никакого определенного мнения обо всем происходящем, сенатор, и пока придерживаюсь нейтралитета. Но я должен попросить вас, чтобы вы оказывали мне безусловное доверие, иначе я буду лишен возможности заниматься этим делом.

– Я даю вам слово, что мне решительно нечего скрывать.

– Но ведь ясно видно, что речь идет о каком-то деле, которым японцы необычайно интересуются, – заметил Ник Картер, пожимая плечами.

– И мне так кажется, мистер Картер, но я снова даю вам честное слово, что знаю обо всех этих кознях ровно столько же, сколько и вы. Могу только сообщить, что около месяца тому назад, а может, и полутора, ко мне явился какой-то американец и заявил, что у него огромный бизнес в Японии и Корее и в связи с этим он хочет заручиться моей поддержкой. Незнакомец говорил много и долго, но я в итоге так толком ничего и не понял. Я лично склонен думать, что со мной хотят завязать отношения и стараются пронюхать, принадлежу ли я к числу тех мерзавцев, которые продают за деньги свой голос или влияние. А следят за мной, вероятно, с целью отыскать у меня ахиллесову пяту и выяснить, не занимался ли я когда-либо прежде темными делами и не занимаюсь ли таковыми в настоящее время. Все это для того, чтобы в случае необходимости приставить мне нож к горлу и, угрожая разоблачением, принудить действовать в их преступных интересах.

– Об этом я тоже уже думал, – заметил сыщик.

– Охотнее всего я выставил бы этого американца за дверь, – продолжал Марк Галлан, – ибо выше всего ценю свою честь и доброе имя. Кто считает меня продажным мошенником, тот становится моим смертельным врагом, так как задевает мое самолюбие. Но я решил, однако, сделать вид, что согласен вступить в переговоры, с целью выяснить истинные намерения вдохновителей этого дела и разоблачить их происки при первом же удобном случае.

Ник Картер протянул руку Марку Галлану.

– Я знал, что не разочаруюсь в вас, – произнес он, – мы с вами должны действовать сообща. До поры до времени я буду продолжать играть роль сенатора Галлана, ну хотя бы до этого самого банкета, в котором я намерен принять участие в качестве вашего двойника.

Сенатор покачал головой.

– Я нисколько не сомневаюсь в ваших способностях, мистер Картер, – медленно произнес он, – но мне думается, что вам не удастся довести эту затею до конца. Я даже не говорю о нравственной стороне вопроса. Вы выдадите себя уже потому, что не имеете понятия о порядке ведения дел и прочих процедурах, которые можно освоить только посредством многолетней практики. Подумайте сами, я состою председателем и членом многочисленных обществ и комиссий, и вследствие этого на мне лежит обязанность представлять сенату отчеты о своих действиях.

– Не беспокойтесь, – возразил Ник Картер, – я уже сообщил председателю сената, что в связи с некоторым недомоганием не смогу присутствовать на ближайших заседаниях. А в остальном вы можете быть уверены: я не предприму ничего такого, что могло бы впоследствии поставить вас в неловкое положение.