— На семнадцать, — сказал он. — Почти восемнадцать. Но в моих водительских правах написано двадцать семь.

О, боже. «Семнадцать?» Он думал, что ему все еще семнадцать? Я не понимал, что должен был делать с этой информацией, кроме как получить инсульт.

— Не все так просто, — продолжал он. — У меня есть отрывки некоторых моментов, которые, кажется, были после средней школы, но они такие бессмысленные.

— Как будто смотришь фильм о своей жизни, только не узнаешь персонажей.

Он прищурился от светившего ему в глаза солнца.

— Именно.

Мы возвращались к дому, откуда он появился, и я кивнул головой в его сторону.

— Это твой дом?

— Что? — он проследил за моим взглядом. — О. Нет, это дом моих родителей. Я живу у них с тех пор... — он пожал плечами. — Дом, который, как они говорят, мой, не совсем похож на мой.

— Я не могу себе представить. — Каково это — потерять все это время, все эти воспоминания? Людей, которых ты знал, места, в которые ты ездил. Свою работу. Вся твоя жизнь, какой ты ее знал, бам, исчезла в мгновение ока. И вернет ли он все это когда-нибудь, или ему придется начинать все сначала? Как будто нажал кнопку перезагрузки своей жизни?

— Хватит об этом, — сказал Рид, прорываясь сквозь мои мысли. — Расскажи мне о себе.

— А что обо мне?

— Ну, учитывая, что единственное, что я знаю о тебе, это то, что твоя работа — не давать людям умирать, я бы так сказал. Расскажи мне все.

Я засмеялся.

— Ты не захочешь узнать всего.

— Конечно захочу. Начнем с самого простого. Сколько тебе лет?

— Тридцать два.

— Ты женат? Есть девушка?

Я чуть не подавился смехом.

— Нет. И нет, — и затем, чтобы заявить, что станет очевидным достаточно скоро, я сказал, — и парня тоже нет.

Рид сделал двойной дубль.

— О, — сказал он, не слишком обеспокоенный этим, но, скорее, как будто не придал этому значение. — Почему?

— Наверное, можно сказать, что я женат на своей работе.

«Ох, и мне кажется, что это плохо для семнадцатилетнего-переходящего-в-двадцать-семь-лет парня, который ничего не помнит о своей жизни».

— Значит, ты живешь один?

— Только я, я и я.

— У тебя есть животные?

— Нет.

— Это твое настоящее имя, Олли?

Я кивнул.

— Сокращенно от Оливера.

— Оливер...?

— Макфадден, — сказал я, и когда я остановился, он оглянулся на меня.

— Что? Я задаю слишком много вопросов?

— Нет. Просто ты никогда не говорил мне своего имени, Рид...?

— О. Валентайн. Рид Валентайн.

— Приятно познакомиться, Рид Валентайн.

«Чертов Валентайн? Будь я проклят, если это не самое подходящее имя для этого человека». Я протянул руку, и он уставился на нее, прежде чем слабая улыбка появилась на его лице.

— Приятно познакомиться, Оливер Макфадден. Или ты предпочитаешь Олли?

— И так и так хорошо, но друзья зовут меня Олли.

Когда мы продолжили ходьбу, Рид сказал:

— Я очень рад, что встретил тебя сегодня, Олли.

Ох, да. У меня в животе все перевернулось.

— Я тоже, — сказал я, стараясь говорить беззаботно. — Рад видеть тебя на ногах.

— Я не знал, как с тобой связаться. Понимаешь... Рассказать, как я благодарен тебе за то, что ты сделал.

— Тебе не обязательно это делать.

— Ты ведь шутишь, правда? — Рид покачал головой. — Ты приходишь, спасая жизни, как какой-то супергерой, и даже не хочешь принять спасибо?

Я фыркнул.

— Супергерой?

— Да.

— Не думаю, что меня когда-либо так называли, — я потер щетину на челюсти. — Какой именно?

— Какой супергерой?

— Если я собираюсь стать одним из них, лучше я буду одним из хороших.

Когда брови Рида нахмурились, я слишком поздно понял, что, черт возьми, возможно, он не помнит ни одного имени персонажа. Но потом он сказал:

— Супермен.

— Вот так так. Я рад, что ты не сказал Человек-Паук.

— Кто?

— Э-э, не обращай внимания.

Я был удивлен, как легко протекал наш разговор, и вот уже одна миля превратилась в две. У Рида был нескончаемый набор вопросов ко мне, и я был счастлив ответить на все. Для того, кто прошел через то, что ему пришлось пережить за последние несколько недель, он был, что удивительно, не расстроенным или замкнутым. Вместо этого он был любопытным, дружелюбным и открытым. Во всяком случае, настолько открытым, насколько это было возможным.

Когда мы завершали пятый круг вокруг озера, я увидел, что он начинает немного задыхаться. Из того немногого, что я знал о нем, он, казалось, был типом, который будет выкладываться, даже если не будет чувствовать себя в состоянии это сделать, поэтому я решил облегчить задачу.

— Я должен вернуться домой, подготовиться к работе, — сказал я, когда мы достигли участка, на котором стоял дом его родителей.

— О, — сказал Рид с облегчением и разочарованием на лице. — Ты работаешь по выходным тоже?

— Обычно нет, но в последнее время я беру больше смен.

— У тебя остается время для развлечений?

Развлечений? Что это? Я всегда был парнем, которому звонили друзья, чтобы пригласить потусоваться, но я отказывался потому, что работал сверхурочно как сумасшедший, что они перестали меня приглашать. Черт, когда это я стал такой грустной историей?

— Практически нет, — признался я. Только думал, что нужно что-то менять. Хотя я уже говорил это после Рождества…

— Это очень плохо. Думаю, ты слишком много работаешь.

Когда мы остановились, я схватился за волосы на затылке и потянул голову из стороны в сторону.

— Возможно, ты и прав.

— Я прав.

— И ты выглядишь слишком самодовольным.

— Я буду самодовольным, когда ты скажешь, что взял выходной, чтобы поиграть в боулинг.

— Боулинг?

— Или тусить по барам, или ходить в походы, или что ты там делаешь для развлечения.

— Боулинг, — снова сказал я, смеясь. — Ну, я буду держать тебя в курсе, когда это произойдет.

— Ты это сделаешь. А Олли?

— Да?

— Спасибо за компанию.

— В любое время.

«Правда. Не стесняйся присоединиться ко мне в любое время».

— Ты здесь бегаешь каждый день?

— Обычно около пяти дней в неделю. В последнее время я много работаю, так что иногда бегаю, когда еще темно.

— Окей. Может быть, я скоро снова тебя выловлю, — сказал он, и это прозвучало как вопрос для моих ушей.

— Ну, похоже, мы соседи, так что не думаю, что ты сможешь от меня избавиться.

Я не хотел, чтобы все так вышло, и я надеялся, что у него не сложится неверное впечатление. Ну, это было правильное впечатление, но я не хотел показывать ему это или что-то еще, так что...

«К черту. Я облажался».

— Было бы хорошо иметь рядом друга, — сказал он, засунув руки в карманы. — Во всяком случае, которого я помню.

«Друга». Да, у меня всегда было гораздо больше, чем дружеские чувства к Риду, но я мог справиться с этой дружбой. Было что-то милое в его прямолинейности и в том, как он пытливо, открыто подошел к миру после пережитой травмы. Я всегда думал о нем как о сдержанном, может быть, нерешительном парне, когда видела его у Джо, но эта версия Рида, казалось, была какой угодно, но только не застенчивой.

— Увидимся позже, Олли, — сказал он, направляясь через лужайку, ведущую к калитке родительского двора. Когда он зашел и закрыл за собой калитку, я перестал смотреть на него и помахал на прощание.

Но кого я обманывал? Это было так далеко от прощания — это было, практически, новое начало.