— Ах, так это ты выбрала небольшую церковь в Уобёрне и прием в Wardown Towers.

— Да, — она мягко улыбается.

— Почему? Почему не более гламурное место, например, Савой или Ритц?

Лана прикасается к щеке сына и улыбается ему, прежде чем переводит взгляд на меня.

— Wardown Towers — удивительное место. Его окружают сто девяносто акров парка с оленями, лесами, озерами и лугами. — Она останавливается и смотрит снова на Сораба. — Но реальная причина заключается в том, что я хотела бы, чтобы сестра Блейка не только присутствовала, но и чувствовала себя комфортно. Ей уже давно за двадцать, но в своем умственном развитии она ребенок. Поскольку Wardown место, где она живет, я подумала, что это идеальное место для всех. Кроме того, я всегда мечтала устроить прием в прекрасном весеннем саду.

Интересно, я ничего не нашла в Интернете об этой тупой сестре, когда изучала любовника Ланы. Кто она? И почему Лана прогибается, подстраиваясь под нее? Но я всего лишь говорю:

— Как это мило с твоей стороны.

С другой стороны стола Билли машет официантке. Я знаю, что она хочет заказать. Официантка подходит, и Билли указывает на свою пустую рюмку.

— Ну что, — говорю я небрежно. — Мы знаем кого-нибудь, кто придет на свадьбу?

— Ну, пара наших школьных друзей — Аманда, Нина, Сильвия, Джоди…

— Нет, я имела ввиду, кто придет из нашего района?

— Ах! Эм... Мэри…

— Жирная Мэри? — восклицает Билли.

— Да.

— Ты пригласила Жирную Мэри? — в шоке повторяет Билли.

— Да, пригласила.

— Зачем? — одновременно спрашиваем мы с Билли.

Лана делает глоток чая и смотрит на Билли.

— Иногда мой путь к тебе проходил мимо дома, в котором мы жили раньше, мне хотелось взглянуть на наш старый дом. Один раз Мэри шла по улице, и я перешла на другую сторону, чтобы не сталкиваться с ней, но она последовала за мной. Подошла ко мне, взяла за руку и сказала, что слышала печальную новость о внезапной смерти моей матери. «Скорбь — заставляет нас учиться любить», — сказала она мне.

— Я была в шоке. Разве эта та женщина, которая накачивается бутылкой шампанского, втискивается в платье из лайкры каждый субботний вечер и идет в бар, чтобы найти незнакомца для занятий сексом? «Я знаю, что ты думаешь обо мне, но эта вещь просто заставляет нас учиться в этом печальном мире», — сказала она. Я поняла, что очень сильно недооценивала ее, на самом деле она внутри намного целостнее. Мы стали друзьями.

Я смотрю на Лану и подавляю раздражение, поднимающееся внутри. Этот разговор пошел явно не в том направлении, как я планировала.

— Жирная Мэри придет. Кто еще из нашего района?

— Боже мой! — вдруг кричит Билли. Она выглядит совершенно ошарашенной.

— Что? – спрашивает Лана.

— Та женщина ест куриные когти?

Лана и я поворачиваемся в направлении ее взгляда. Действительно женщина держит палочками что-то, напоминающее темно-коричневую куриную лапку с когтями. Мне становится тошно, видя, как она по чуть-чуть откусывает конец лапки. Какие вещества могут быть в куриной лапке? Кожа, хрящи и жир. Фу! Я отворачиваюсь, потому что чувствую ком тошноты, поднимающейся из живота.

— Ради Бога, не пялься, — шепчет Лана.

— Лучше я буду голодать, чем есть такое, — заявляет Билли.

— Это считается деликатесом, — сообщает Лана.

Мне хочется заорать от разочарования. В очередной раз разговор меняет направление. И я понимаю, что у меня нет выбора, кроме как раскрыть свои карты.

— А как насчет Джека? Он придет? — спрашиваю я как бы невзначай, не показывая вида, что очень заинтересована.

Лана и Билли смотрят друг на друга.

— Джек приглашен, но я не знаю, придет ли он.

Я замечаю, что они обменялись взглядами, значит существует что-то большее, они о чем-то не договаривают, и я точно знаю, что должна выяснить это. Мне нужно оставить их.

— Мне необходимо сходить в туалет. Скоро вернусь, — говорю я, и плавно соскальзываю со стула. Я захожу за перегородку нашего столика и роюсь в своей сумочке. Потом приседаю вниз, притворяясь будто у меня что-то выпало, и пытаюсь это найти на полу, и в этот момент слышу каждое слово их разговора.

— Неужели он так и не связался с тобой ни разу? — спрашивает Билли.

— Нет. Я действительно надеюсь, что он придет.

— Ему тяжело, детка.

— Я всегда думала, что он будет вести меня к алтарю на свадьбе.

— Не важно, даже если он и не придет. Ты выходишь замуж за мужчину своей мечты.

— Я знаю, знаю. Я не хочу показаться эгоисткой, но я люблю Джека, и он всегда обещал быть рядом. Честно говоря, я даже не могу представить свою свадьбу без него. И... он обещал, что будет выдавать меня замуж, — у нее дрожит голос, и она говорит что-то еще, но я уже не могу расслышать, потому что рядом со мной на корточки присела глупая женщина.

— Эй, позвольте мне помочь вам, — быстро говорит добрячка, подбирая мой мобильный телефон и помаду с пола. Я готова ее ударит, потому что из-за ее вмешательства, я не слышу ни слова из того, что говорит Ланы и ответ Билли. Я вырываю свой телефон с помадой из ее рук, она удивленно качает головой на мое отвратительно грубое поведение.

Раздраженно она поднимается.

— Как угодно! — говорит она и удаляется от меня прочь.

Две женщины, громко разговаривающие на китайском, приходят мне на помощь, и у меня уже не остается выбора, кроме как запихнуть свои вещи в сумку и покинуть прикрытие. Меня раздражает то, что я пропустила самую важную часть разговора, когда направилась в сторону дамской комнаты. Я стою перед зеркалом и смотрю на свое отражение, мой мозг лихорадочно прокручивает услышанное. Итак, Лана и Джек поссорились? Мое сердце лопается от радости от этой мысли. Я проверяю зубы, провожу помадой по губам и возвращаюсь к столу.

Обе из них поворачивают свои улыбающиеся лица в мою сторону.

— Мы вспоминаем прошлое. Примерно в это время Билли не хотела ходить на физкультуру, поэтому сказала учительнице, что не может переодеться в шорты, так как ее ноги все в синяках, потому что ее избила мать.

— Откуда я могла знать, что социальные службы в тот же вечер постучатся в мою дверь?

— Мать заставила ее снять свои джинсы и показать двум женщинам свои ноги.

Билли морщится.

— Им лучше бы было увидеть мои ноги после того, как они уехали! Красные и ярко-багряные.

— В нашей квартире мы слышали шлепки и трепку, которую тебе задали, — добавляет Лана, весело смеясь вспоминая.

Я вежливо хихикаю, показывая интерес.

— По крайней мере, я не была плаксой, — Билли смотрит на меня. — Однажды Лана взяла ножницы и отрезала себе волосы, сделав такой ужас на голове, что ее матери пришлось поправлять его, оставив лишь их очень-очень короткими. В тот день она пошла покупать мороженое, и мороженщик ей сказал: «Держи, паренек». Что же сделала мадам? Она в гневе бросает мороженое на землю и бежит домой, вопя: «Он подумал, что я мальчик».

— Мне тогда было всего шесть, — защищается Лана, а потом... они обе смотрят на меня. Очевидно, ожидая услышать от меня истории из моего детства. Я моргаю. Мои рассказы. О нет! Ни при каких обстоятельствах я не буду вспоминать свой одинокий школьный ужас, самостоятельно выстраданный из-за того, чтобы была толстой. Мои губы начинают дрожать, пытаясь выпить чай. Вопрос сам собой всплывает в голове.

— Ты была в Иране целый год. На что это было похоже?

Мой вопрос отрезвляюще действует на Лану, заставляя ее спуститься на землю.

— Иран очень красивая страна, но когда я первый раз приехала туда, то была в очень мрачном настроении. Тогда я думала, что моя жизнь разрушена. Я был без ума влюблена в мужчину, который никогда не мог бы быть моим, и была беременна его ребенком. Я с трудом там выживала, без общения с нашими соседями, потому не умею говорить на фарси, но они всегда мне приветливо улыбались и это было приятно…

— Здорово! Правда ли, что они все в основном террористы?

Глаза Ланы гневно сверкают.