Да. Неужели я не рассказал вам, что за предмет утащил этот тип?

Представьте себе… несколько кусков стекла от разбитых плафонов!

«Что такое? -думаю. -зачем они ему?»

Слушатели улыбаясь, переглянулись.

— Да… — продолжал лейтенант. — Просыпаемся мы, значит, утром и идем с Петей, чтобы осмотреть, так сказать, место ночного происшествия. Поднимаемся на второй этаж.

— Может быть, он целый плафон украл? -говорит мне Петя, разглядывая черепки, лежащие на полу.

Нужно сказать, что я именно здесь, впервые заметил, каким необыкновенно серьезным стал мой Петя. Стоит, разглядывает осколки с явно глубокомысленным видом.

«Умозаключения строит, — думаю я. — Вроде Шерлока Холмса. Ну, что же дело интересное, -я и сам, признаться, люблю такие вещи. Пускай себе…»

Однако Пете, видно, скоро надоело копаться в мусоре. Мы подошли с ним к окну, откуда был виден упавший накануне самолет.

— Знаешь, что? -говорит мне Петя неожиданно. — Я, пожалуй, пойду посмотреть на подбитый «Юнкерс» вблизи. Не хочешь ли со мной пройтись?

— Да ну его, -отвечаю я. -Зачем он мне нужен. Иди, если хочешь…

Петя уходит, а я остаюсь один. Продолжаю смотреть в окно. Стою и вначале ничего особенного не замечаю. Проходит некоторое время; по моим расчетам, Петя должен был уже подойти к самолету. Присматриваюсь… И не верю своим глазам. Ошибки никакой быть не может. У самолета находится тот самый тип, за которым я гнался сегодня ночью. Узнаю его по фигуре, по манерам. Ходит очень торопливо вокруг самолета и как будто что-то высматривает.

Вот, вижу, поворачивается ко мне боком и тычет пальцем в хвостовое оперение… Что тут будешь делать!

Дальнейшее поведение этого субъекта стало уж совсем подозрительным. То ли он увидел приближающегося Петю, или по каким-либо другим побуждениям — только вижу, заметался от хвоста к винтомоторной группе и обратно. Я даже не сразу сообразил, что он делает. Оказывается… понимаете! Меряет, подлец, самолет рулеткой. Торопливо как-то тянет ленту вдоль фюзеляжа.

Вот странное дело!

Ну, а Петя, естественно, показался, наконец, на виду и идет к самолету.

«Эх, чорт! Чем бы его предупредить?» — думаю.

Вы легко поймете мое беспокойство, если вспомните, что диверсантов и шпионов засылали к нам в то время в изрядном количестве.

Бежать к Пете на помощь, что ли?

Но вот вижу: Петя уже совсем близко у самолета. Остановился. Смотрит на манипуляции, производимые этим типом. Последний, заметив Петю, тоже остановился. Некоторое время глядят друг на друга. Затем…

В соседней комнате резко зазвонил телефон. Лейтенант извинился и поспешил к аппарату.

— Ну, и что дальше? — нетерпеливо спросил один из присутствующих после возвращения лейтенанта.

Рассказчик медленно уселся на свое место и неторопливо осмотрел слушателей.

— Пока что ничего страшного и не произошло, — продолжал он спокойно. Этот самый субъект неожиданно и очень быстро удалился. А Петя еще некоторое время походил вокруг самолета и возвратился в институт.

— Знаешь ли ты, кто это был? — спрашиваю я его. — Это ведь тот самый, за которым я гнался сегодня ночью!

— Не может быть!… -отвечает Петя.

Вижу, что мое сообщение произвело на него сильное впечатление.

— Что ты на меня с таким удивлением смотришь? — спрашиваю.

— Да так, знаешь, все это очень странно… Мне кажется, что…

Вижу, мой Петя запнулся и чего-то недоговаривает.

«Опять строит умозаключения», думаю.

— Ты что-нибудь заметил? — спрашиваю.

Молчит, представьте себе, и смотрит уныло.

«Ну, и чорт с тобой, — думаю. -Тоже сыщик!»

В этот день вечером, когда, уже стемнело, но зажигать нашу фару было еще рано, Петя неожиданно заговорил со мной с очень серьезным видом.

— Не думаешь ли ты, — спрашивал он, — что между аварией фашистского самолета и порчей наших плафонов существует какая-то связь?

— Очень возможно, — отвечаю, — что плафоны лопнули от взрыва, произошедшего на самолете.

— В том-то и дело, -продолжает Петя, -что на самолете никакого взрыва не было. Я это точно установил. Весь запас его бомб был израсходован, провидимому, раньше, или бомб у него вообще не было, а зенитный огонь, как ты помнишь, перед его падением отсутствовал.

— Ну, так отчего он мог погибнуть? — спрашиваю. — Наших самолетов в воздухе тоже не было, — я их прекрасно узнаю по звуку, — один немецкий летал.

— Знаю, — говорит Петя, — что не было. Я много думал и все взвешивал и, наконец, пришел к совершенно твердому убеждению.

Он посмотрел на меня внимательно и говорит:

— Здесь существует какая-то тайна… Все это не просто так… И этот необыкновенный взрыв, слышанный нами, когда полопались плафоны, и гибель немецкого самолета, и появление человека, интересующегося даже осколками этих плафонов.

Этот разговор оставил у меня тогда тягостное впечатление.

Стою и думаю: «что это он за несуразные вещи говорит?» А у самого какое-то беспокойство постепенно появляется.

Лейтенант задумался, как бы что-то вспоминая.

— Обстановка сильно влияет, — продолжал он, зажигая потухшую папиросу. Представьте себе… Находимся мы только вдвоем в огромном пустующем здании. Темнота и мрак кругом. Ветер на дворе продолжает выть… Мне начинает казаться, что наверху опять кто-то ходит. Я, конечно, ничего не боюсь, Но, безусловно, подвержен влиянию внешней обстановки, как всякий живой человек. Помню, что тогда от всего этого, хотя, в сущности, это были пустяки, стало мне как-то очень не по себе. Однако не надолго. «Надо, — думаю, — перебить настроение».

— Знаешь что? — говорю я Пете. — Что это ты мне голову морочишь? Ничего таинственного здесь нет. Все это ерунда. Если человек и украл черепки, так просто в силу обыкновенного хулиганства!

В общем, принялся его отчитывать.

Кончилось это дело тем, что Петя обиделся и перестал со мной разговаривать.

Однако, представьте себе, немного позже произошел опять подозрительный случай! Ну, конечно, если принять во внимание все то, что было у нас раньше.

Дело было вот как:

Запускает Петя свой электрограммофон, видно, от скуки, и давай прослушивать коллекцию пластинок с этими самыми взрывами. Особенно он нажимает на последнюю запись и гоняет ее, можно, сказать, беспрерывно.

Слушать все это мне было, безусловно, противно. Но чтобы окончательно не рассориться с Петей, я все это терплю и делаю вид, что отношусь безразлично.

Немного погодя решил я подойти к окну и посмотреть, какая на дворе погода — в смысле возможности налета. С этой целью отодвинул чуть-чуть светомаскировку и выглядываю осторожно в образовавшуюся щель, так, чтобы свет из комнаты не проникал наружу.

К своему удивлению, вижу: торчат у окна три каких-то силуэта. Прислушиваются. когда я пригляделся, то, представьте себе, в числе прислушивающихся узнал опять этого самого сутулого типа. А главное интересуется он видно, больше остальных тем. что происходит у нас в комнате, так как ближе всех пододвинул к окну свою физиономию.

«Эге, голубчик! — думаю я. — Опять появился!»

Выхватываю из кармана электрический фонарик и направляю на него луч света.

И вот на черном ночном фоне вижу я это самое, знакомое мне лицо, показавшееся в то время, ввиду моего нервного состояния, страшным и неприятно как-то оскалившим зубы. Смотрит на меня в упор неподвижным взором сквозь свои большие роговые очки.

Все это, конечно, продолжалось одно мгновение, физиономия сразу исчезла.

Выскакиваем мы с Петей наружу. Тщательно обыскиваем все кругом, — никого нет. Да, собственно говоря, в этом нет ничего удивительного. В таком парке, как у нас, каждый легко может спрятаться даже днем.

В общем, в эту ночь мы не спали. Я вызвал несколько человек охраны и расположил их в засаде у разных дверей здания. Сам же караулил в коридоре, поглядывая то и дело в окна. Но все это оказалось совершенно напрасным. Никто не появлялся и ничего особенного в эту ночь не произошло.