- А розового не нашлось? – спросил я и скатился всем организмом на траву. Даже просто поддерживать себя в вертикальном положении сил не осталось.

- Неа, - отстраненно сказала она. Но от неожиданности ее рука дрогнула, и кисточка проделала на обрабатываемом мизинце широкую черту. Лина чертыхнулась и начала оттирать краску руками.

- Чем вообще занималась? - Я раскинул руки и посмотрел в небо. Где-то высоко над деревьями безмятежно парил орлан. Эх, мне бы крылья…

- Тебя ждала. Но не думала, что ты так скоро. Чтобы не скучать, решила красоту навести.

- Ничего себе красота… Как кикимора болотная, зеленая вся.

- Думаешь, тут магазин под боком, - она наконец закончила с мизинцем и перешла на маникюр. – Сегодня на рейде нашла рюкзачок. Прямо специально для меня. Девчачий. И курточка моего размера, и штанишки и даже трусики… Но самое главное – кроссовочки. Мой размер, представляешь! За все это время первый раз такое. И бонусом косметичка. А там дневной крем, ночной и даже для век. Брасматик, губная помада и лак для ногтей. Короче, новый год! Моя счастлива!

- У нас пожрать есть что-нибудь готовое?

- Вчера Пушок мяса свежего принес: я часть пожарила. Пошукай на кухне.

- Сил нет. Я не сдвинусь с места.

Лина, наконец, внимательно посмотрела в мою сторону.

- А ты чего такой исцарапанный?

- От волков убегал, – я все еще пялился в небо, и оно постепенно перестало кружиться. – Ты знала, что у нас тут волки водятся?

- Видела пару раз. Они такие симпотяшки! На маламутов похожи.

- Эти симпотяшки меня чуть не загрызли. Хорошо, палка была. И голос прорезался. Еле отбился или откричался. Даже не знаю, что их больше вспугнуло.

- Бедненький, - Лина погладила меня по щеке.

- В общем, ты права. Уйти отсюда нереально. Слишком, узкое окно… времени совсем мало. Я как ушел, на следующий день уже о доме не думал. Все о тебе больше.

- Обо мне? Правда? – Ее пальчик проехался по моему носу.

- Правда, - буркнул я. – Не о тигре же мне думать. Хотя о нем я тоже вспоминал, когда от волков удирал.

- Ну хорошо! Будем считать, что ты герой. Победил стаю. Поэтому я тебя накормлю! – Она помахала ступнями в воздухе, убеждаясь, что лак высох, поднялась, отряхнулась, надела шлепанцы и зашла в наше милое убежище. Я услышал возню на кухне и умиротворенно стал ждать.

Лина постаралась на славу. Грибной суп, жареная картошка с олениной и зеленью, чай с шиповником и орешками в меду. Когда я оторвался от еды, то ощущал себя счастливым колобком.

- Спасибо, сестра! Накормила, обогрела… ой, теперь спать хочу.

- Сестра? – фыркнула она. – Что-то новенькое.

- Я тут пока без тебя бродил, много думал. О нас с тобой.

- И? – она вопросительно изогнула бровь.

- Ты действительно хочешь знать?

Она просто кивнула.

- Я не могу без тебя. И я не про какую-то там любовь. Как небо не может без птиц, как река без течения. Как твой Пушок не может без тайги…Вот и я так не могу без тебя. Но есть нюанс…Ты без меня можешь.

- Кто тебе сказал? – Ее глаза стали подозрительно светиться.

- Дед пихто. Ты ж прожила тут без меня кучу лет. И ничего. Живехонькая. А ушел я, так даже салон красоты устроила. А я чуть дуба не дал… Трех дней не прошло.

Она хмыкнула, и, прищурившись, посмотрела на свои руки.

- Все эти годы я мечтала о встрече с человеком… Каждый вечер перед сном я мысленно рисовала некий образ… раскрашивала его, говорила с ним. Очень похоже на тебя получалось. Поэтому в каком-то смысле я без вас, Алексей Юрьевич, тоже не могу.

Потом подобрала камешек у своих ног и бросила в сторону.

- Мы здесь словно спим. Вернее, часть нас спит. Наверное, для выживания так нужно. Но когда начинается снег или там жара внезапная в понедельник, все пробуждается. Чувства, ощущения… Как в природе. Наступает время главного инстинкта. Мы готовы к спариванию. Хорошо, хоть недолго. Ты, когда ушел, я чуть на стенку не полезла.

Я ошарашено булькнул. Лина усмехнулась.

- Надо же когда-то признаться. Я конечно же знала, что ты вернешься. Пока Синяя нас сама не отпустит, от нее не сбежишь. Вот так то.

Она в упор посмотрела на меня, и под давлением почти осязаемого света ее глаз, во мне что-то стало плавиться, скворчать и расплываться.

- И что же нам делать? Забить на прошлое?

- А ты сможешь?

- Не уверен. Когда пошел снег, с меня словно пелена сошла. Я так ясно все вспомнил. Семью, дом… Поэтому и ломанулся внезапно.

- Так ты женат? – вскинулась она. - Почему раньше не сказал?

- Во-первых, ты не спрашивала, а во-вторых, часть внутри нас тут действительно спит. Будто разделили до и после… И все что было до, спрятали.

- А я замужем, - вдруг сказала она.

- Дети есть?

- Да. Сын.

- А у меня дочь.

- А ты почему не рассказывала?

- Потому что все забыла. Мне всегда так стыдно, когда я вдруг вспоминаю. Вот и в этот понедельник, накрыло неслабо. А тут еще ты, такой живой и близкий. В общем, психиатричка сплошная.

Мы помолчали какое-то время. Отчетливо журчала речка, переливчато щебетали птицы, ритмично пели цикады. Мир пытался донести, что он прекрасен.

- Пойдем, я твои раны обработаю, и умыться тебе нужно, - тихо произнесла она.

- Погоди, ты что, глаза подвела?

- Ну, слава богу, заметил.

***

На следующий день Лина сломала ногу. Вышло по-дурацки и нелепо. Мы шли по узкому гребню холма, Лина поскользнулась, и ее потащило вниз по скользкой траве. На пути попалась ямка, и левая нога угодила в нее. Инерция падения была слишком велика… Я даже услышал этот почти хруст. А затем короткий вскрик. Мне хватило мгновения, чтобы оказаться рядом. Она сидела на земле и морщилась от боли. Стопа оказалась вывернута так, что я сразу понял, дело плохо. Очень плохо.

- Не двигайся! Сейчас, помогу! – Я разрезал штанину и осторожно ощупал раненую голень. Примерно в пяти сантиметрах от лодыжки стало горячо. В ладонях запульсировала, заметалась ее боль.

- Здесь. Ничего, могло быть и хуже, - через силу улыбнулся я. – Посиди немного. Я мигом. Только умоляю, не двигайся.

Лина кивнула. В ее глаза наплывали слезы, и все зеленое в них почти почернело. Искать подходящие ветки пришлось недолго. Буквально на соседнем дереве я выломал их голыми руками. Она сидела неподвижно с прямой спиной, тонкая шея вытянулась от напряжения, пальцы дрожащими опорами впились в землю. Щемящее чувство сопричастности обожгло грудь. Стало по-настоящему страшно. А если я не смогу помочь. Если нога не так срастется, если осложнения, если…

Я второпях соорудил шину, зафиксировал ее ремнем. Выглядело так себе, но функционально вроде работало.

- Кроссовки то второй надела, - тихо сказала Лина. – А они такие скользкие… Как на лыжах…

- Ничего, разносишь еще. Давай-ка, мы сейчас аккуратно встанем. Ногу на весу держи. Обопрись на меня... Закинь руку на плечо. Вот так, молодец.

Мы медленно заковыляли обратно. Я рассказывал анекдоты, все, какие мог вспомнить. Выдумал историю с собственным переломом, и все живописал в жутких подробностях. И, конечно же уверил в гарантированном исцелении. Лина благодарно улыбалась. Лоб ее покрылся испариной, но она стойко переносила мою болтовню и все перипетии нашего передвижения. Пару раз я норовил свернуть не туда, но моя пострадавшая подруга держала маршрут под контролем. И я вновь с оттенками паники думал о возможном одиночестве и неспособности ориентироваться в трех соснах без своего проводника.

Примерно через час мы вышли к заветной поляне. Я с облегчением усадил Лину на скамью, сооруженную из массивного бревна.

- Удобно?

Она благодарно кивнула.

- Как нога?

- Терпимо. Просто обидно. Столько ненужных хлопот.

- Не грузись. Сейчас начнем тебя лечить.

Я залез в палатку и проинспектировал все имеющееся имущество на предмет более оптимальной шины. Потом меня осенило, и я разобрал алюминиевую спинку одного из рюкзаков. Должно получиться. Кроме того, нашелся отличный кусок брезента, который можно распустить под бинты.

- Ну как дела у больной?

Лина вымучено улыбнулась.

- Буду жить.

- Сейчас мы починим твою ногу. Я не говорил тебе, что собирался стать врачом?

- И что помешало?

- Конкурс десять человек на место.

- То есть тебе мозгов не хватило?