Сегодня, шестого ноября, в конце рабочей смены, когда новое начальство магазина ” Три ступеньки” отправилось по домам, в каптерке Сучкова перед праздничным столом собрались трое. Сам хозяин - сторож магазина Сучков Иван Трофимыч и грузчик Гавриила Иванович Лебедь, ну а третьим, естественно, рыжий друг - кот Василий. Гаврила лицом очень походил на известного актера Буркова. Тот же взгляд, как у спившегося интеллигента и красные большие губы. В жилище Ивана Трофимыча произошли заметные изменения. На стене рядом с портретом генералиссимуса Сталина висела новая фотография. В аккуратной деревянной рамочке под стеклом висел портрет. Генеральный секретарь - как есть в мундире со всеми орденами и регалиями. Сучков ежедневно по несколько раз на дню надраивал стекло на фото. И “портрет” Брежнева казалось, лучился светом. Так блестело надраенное стекло. Кроме того, в каптерке появилось два новых стула из директорского кабинета. Как только бывшую директрису Лозинскую уволили, сторож не растерялся и обзавелся мебелью. Хоть клок с “паршивой овцы”. В углу на тумбочке появился телевизор “Рубин 102” - черно-белый, работал исправно, правда бледновато показывал. Телевизором ветеран разжился тоже после смены руководства магазина. Телевизор списали, но выбросить вещь сторож не дал, в жизни, в смысле ему, телевизор ещё послужит.

Да и на столе теперь наблюдалось кулинарное произведение - “картина маслом”. Тут были и баночка золотистых шпрот и, в окружении колечек лука, селедочка. Была и столь любимая сторожем сырокопченая колбаса, и ароматная ветчина. Была и с румяной хрустящей корочкой курица. Присутствовал и король русского застолья дымящийся, рассыпчатый картофель. Стояло и нашпигованное чесноком, густо посыпанное перцем сало, присутствовали и соленые огурчики. В центре стола гордо, Шуховской башней, возвышалась новая водка - Брежневка. Рядом присоседилась, в синей пиале взятой у мясника Шота, баночка красной икры. А на большой тарелке с золотистой каемочкой, лежали истекающие жиром, толсто порезанные куски балыка. Запах от него был просто умопомрачительный. Сидевший за столом Лебедь сглотнул подступившую слюну. В животе радостно “включился подсос”, есть захотелось много и сразу. Кот Василий, уже давно наплевав на условности, ел под столом кусок любимой им ветчины и урчал от удовольствия. Худые, с выступающими ребрами бока восторженно вздымались. Ну может же быть праздник и у кота? Сучков сидел за столом в своем обычном пиджаке, но он был отстиран, отутюжен, заплаты на локтях обновлены. Хозяин сиял, будто новенький пятак. Иван Трофимыч встал, гордо взглянул на надраенную, как у кота яйца, медаль на пиджаке. С торжеством во взоре окинул стол, сглотнув слюну. Взял слегка дрожащей рукой стакан с водкой. В другой руке держал вилку, с нанизанным куском сала. Старик волновался, столь обильный и богатый стол, обязывал сказать особенную, торжественную речь. Тост надо сказать по-умному, а не просто абы чего. Увидев, что хозяин взял стакан, грузчик поспешно наполнил свой и в нетерпении, ожидая, когда можно будет выпить и закусить, уставился в рот Сучкову.

Ветеран выдержал паузу. Наморщил лоб, высоко подняв стакан, выдохнул:

-За нашу победу. За партию и за нашего - тут рука ветерана дрогнула, голос завибрировал, а по щеке потекла скупая мужская слеза. Сучков уронил вилку, полез в карман, достал не первой свежести носовой платок, с силой протер глаза - …за нашего генерального секретаря Леонида Ильича Брежнева. Пусть живет долго.

Зазвенели, столкнувшись, стаканы. Друзья дружно опрокинули внутрь их содержимое. Закусили. Помолчали. Потом наполнили по второй. Теперь уже говорил гость. Выпили за хозяина стола. Лебедь безжалостно выломал из тушки курицы ногу, и, уже жуя, начал:

- Трофимыч, ну расскажи, чего тебе в комитете ветеранов сказали?

Эту историю, о том, как ходил ветеран органов в комитет ветеранов знал весь магазин. И все слышали эту историю не по одному разу. Но, надо сделать приятное хозяину. У сторожа радостно блеснули глаза.

- Я не рассказывал? Ну да повторю. Встретили, как полагается. И цветы вручили. И вот - обвел широким жестом стол - продуктовый набор дали, бесплатно, как ветерану войны. А главное. - Ветеран полез во внутренний карман пиджака. Достав большой конверт, разгладил, бережно достал лист. Голос опять дрогнул. - Главное письмо. Сам генеральный секретарь ЦК КПСС лично меня поздравил!

- И, в который уже раз, взволнованно, сквозь слезы, зачитал текст поздравления. А действительно, приятно было ветерану. И уважение проявили, и заботу. Такие письма и заказы получили все ветераны войны. Это дело держал на контроле сам Брежнев.

- И пензию увеличили! - Ветеран поднял палец к верху - на тридцать два рубля.

Грузчик тем временем, пробуя то одно, то другое, насыщался. Выпили и по третьей. Кот Василий, окончательно обнаглев, залез на диван и уже норовил стырить кусок балыка, прямо на глазах у “товарищей”. Получив слегка по носу, обиженно мяукнув и завертев головой, кот зашел с другой стороны. Запрыгнул на подоконник и, прячась за банку с красными гвоздиками, лапой утянул кусок курицы. Вокруг одиноко горевшей на длинном двужильном проводе лампочки, как пират в море, кружила осоловевшая от запахов муха. Она была “четвертым товарищем” на вечеринке близких друзей. И вот ведь назойливая попалась. То ли наглая муха, то ли глупая очень. Все норовила сесть то на стол, то на голову ветерана НКВД. Удача пока сопутствовала ей. Сучков нетерпеливо отмахнулся вилкой от приставучего “пирата”. Жирная капля с куска селедки упала прямо на грудь. По пиджаку расплылось блестящее пятно. Ветеран расстроено засопел. Лебедь указал вилкой на портрет генсека на стене. С усилием сглотнул, собрался.

- Да .., но…поздравление это, конечно, спасибо ….но круто взялся Брежнев. Я вон вчера побежал в соседний магазин, чешскую обувь выбросили. - И, задрав ногу, продемонстрировал сорок пятого размера, с толстой подошвой ботинок - остановили двое из органов. Прямо подступили на улице и “пожалуйста, ваши документы, куда идем?”. Хорошо не далеко от магазина дело было. Отпустили, но записали. Вот это как понимать?

- Сучков положил вилку, вытер тыльной стороной ладони губы. Грозно шевельнул бровями, строго взглянул на гостя.

- А ты, Гаврила, что такое круто не знаешь. Настоящего порядка и не нюхал. Вот при Иосифе Виссарионовиче, царство ему Небесное, был порядок. Всякую шушеру бандитскую прямо на месте преступления к высшей мере, в расход пускали. А сейчас? И правильно останавливают, а то только по магазинам и шляются, интеллигенция, мать её. Работать никто не хочет. Ты, Гаврила, чего не понимаешь, не рассуждай. Может только сейчас и почувствовали все мы, что значит порядок в государстве. Сколько всяких начальников - пустобрехов, что с места на место бумажки перекладывали, уволили? - Ветеран постучал себя по загривку.

- Пусть теперь узнают, каково оно, своим потом и кровью хлеб зарабатывать. - И, как на икону, перекрестился на два портрета.- Слава богу, сподобил Господь увидеть, как опять в стране порядок наводят. Дай Боже Брежневу доброго здоровья.

Неугомонная муха выписывая зигзаги, спикировала к столу. Но видимо удача отвернулась от нее. Меткое желтое око уловило в полете мухи, попытку покушения на куриное крылышко, что сиротливо лежало у края блюда. Тут горячее сердце Василия не выдержало. Как никак хищник. С яростным воплем кот бросился на коварного врага. “Пират” погиб, не успев понять за что. Но и роскошный стол подвергся почти полному разрушению. Василий дал стрекача под диван. Сучков и Лебедь долго кричали и плевались. Хотя Брежневку успела подхватить твердая рука ветерана. Порядок был наведен быстро, и водочка уцелела. Друзья выпили еще по одной. В подсобке ветерана зазвучал в два голоса - “Реве и стоне Днипр широкий”.

Но Брежнев не ограничился только посещением заводов. В 6 часов утра, так рано, чтобы не успели подготовиться местные начальники, эскорт с генсеком, распугивая ранних прохожих, приехал в совхоз имени Ленина. Этот совхоз славился единственным в СССР, да и пожалуй в Европе, трёхэтажным коровником. Викторин надоумил шефа: