- ” Да Леня это, какие же розы вырастают под южным небом? Просто нет слов. Рахат лукум понимаешь. - Викторин тоже поддался очарованию знойных красоток Востока.

- И не говори брат, прямо мурашки по коже. - Брежнев был в восторге.

- Однако Леня ты смотри, какой хитрый лис Рашидов. Вот совсем голову задурил. Тут по делу вроде летели. Отвешивать “гостинцев”, а вишь как сюжет развернулся. Давай Ильич сосредотачивайся. Надо говорить с этой узбекской бандой серьезно. А то слышишь, Рашидов соловьем заливается - восхваляет”.

В салоне правительственного ЗИЛа вместе с генсеком ехал и “хозяин” Узбекской ССР. Пока генсек несколько расслабленно смотрел в окно, Шараф Рашидович продолжал скороговоркой перечислять трудовые успехи республики. Наконец Брежнев “включился” в беседу.

- Шараф это я все уже не раз слышал. Повысили, собрали, внедряем, строим, повышаем. Ты скажи, сколько хлопка соберете в этом году? - Глава Узбекистана посерьезнел лицом, в карих глазах застыло настороженное выжидание.

- Леонид Ильич, как и обещали, не меньше трех миллионов тон соберем. Приложим все усилия. Партийная организация и комсомол мобилизуют всех, чтобы выполнить задание ЦК. Сами знаете, дорогой Леонид Ильич, как по-особому наш народ относится к заданиям партии. Любую задачу выполним. Все сделаем, что бы Вас ни подвести. - Брежнев довольный кивнул головой, на лице расплылась улыбка.

- Да это вы товарищи хорошо, правильно делаете. Директивы партии и все плановые задания, особенно в этой пятилетке, необходимо выполнить. - Ильич выделил голосом.- Это особая пятилетка. И я на тебя Шараф надеюсь!

- -” Твою дивизию! Опять ты Леня уши развесил. Забыл про записку Андропова! Да и я тебе, чугунная ты башка, рассказывал. Липа все эти тонны хлопка, воровство кругом. Очнись генсек твою ять”. Викторин теребил “братца”. Брежнев побагровел, странно взглянул на собеседника. Правая бровь черной, лохматой гусеницей задралась в верх. Являя высшую степень удивления и настороженности, Рашидов с удивлением следил за быстро меняющимся настроением генсека.

- А вот скажи мне Шараф это точно, ты столько хлопка соберешь?

- Конечно, Леонид Ильич сделаем все возможное. Не подведем Вас.

- Ну, ну. Увидим. Не забывай Шараф, мы тебе верим. - Брежнев до самого конца поездки, больше не задавал вопросов. Рашидов продолжал развлекать высокого гостя - рассказывал притчи, анекдоты. Шараф Рашидович был хорошим собеседником и рассказчиком. Недаром написал несколько книг, сочинял стихи. За окнами стремительно менялся пейзаж, мелькали высокие зеленые чинары. Новостройки сменяли одноэтажные глиняные дома с плоской крышей. Неповторимый восточный колорит чувствовался во всем. Вдоль дороги стояла сплошная линия людей. Они держали в руках портреты помолодевшего Брежнева. А точнее старые, еще конца шестидесятых. Специально ночью накануне прилета Генерального секретаря местные художники пририсовывали награды на портрете.

- Леонид Ильич может, сначала отдохнете, а потом поедем в ЦК?- Рашидов весь лучился вниманием и заботой. - Митинг можем и завтра провести, товарищи поймут.

- А что нас ждут на митинге?

- Да Леонид Ильич ждут перед зданием ЦК. Но народ поймет, если митинг будет завтра. Вас надо беречь. Вы наше знамя, наш великий друг Узбекского народа! - Брежнев скромно потупил взор, даже несколько засмущался - было приятно слушать. Однако словно встрепенувшись, шеф замотал головой.

- Нет, товарищ Рашидов. Народ на таком солнцепеке стоит. Наверное, ни свет, ни заря на ногах. Меня народ хочет выслушать. Мы коммунисты не должны о себе думать. Нас партия на высокие посты поставила служить народу. Мы слуги советского народа, в том числе и Узбекского. Я обязательно выступлю.- Брежнев поспешно полез в карман пиджака, достал заготовленную речь. Пока летели, ее писал помощник - Трапезников. Ильич, нахмурив брови, шевеля губами, стал читать. Очень хотел произвести впечатление. В последнее время очень ревностно относился к мнению о себе. Читал все центральные газеты и журналы. Очень болезненно стал реагировать на анекдоты о себе. Викторин не мог понять, с чем это связанно. Возможно “братец” стал задумываться, какой след оставит в истории. А может в связи с большей активностью, и повышением жизненного тонуса возросли амбиции? Викторин все же не промолчал и прокомментировал речь подопечного.

- ” Оно конечно слуги. Ну-ка сдвинь корону набок, чтобы не висла на ушах, падишах моего сердца”.

Генсек на секунду отвлекся, раздраженно плюнул ( чем очень удивил сидящего рядом Рашидова), но промолчал. Через минут десять кортеж черных правительственных машин остановился на площади Революции перед огромным памятником Ленину. Этот напоминавший мавзолей, мраморный постамент по величине и по высоте был немногим меньше Московского собрата. Все уже ждали Брежнева. Его встретил гром оваций, цветы охапками бросали под ноги, кругом раздавался восторженный, приветственный рев толпы: - Брежнев, Брежнев, Брежнев.

Генсек расправив плечи, молодо, быстро “взлетел” по ступенькам на трибуну. Ильич был взволнован, так его давно уже нигде не встречали. Даже слезы заблестели в глазах, при первых словах дрожал голос. Было приятно ощущать восторг народа. И не важно, что собравшиеся на митинг были согнаны парторгами, комсоргами и где-то милицией. Ильич об этом не задумывался. А и, правда, хорошо иногда обманываться, побыть в этаком иллюзорном мире. А Леня видел окружающий его мир, во многом “из окон персонального автомобиля”. Что же поделать? Так уж сложилось. Брежнев зачитал обычную речь. Правда, менее хвалебную, чем обычно - имя Рашидова было упомянуто только один раз. Это отметили все, кому было надо. Отметил это и сам Шараф Рашидович. Но продолжал улыбаться и восторженно кричать и аплодировать. Через двадцать минут митинг закончился и дорогой гость отбыл в личную резиденцию Первого секретаря Узбекистана. Перед отъездом Рашидов успел сделать несколько распоряжений. Вскоре Брежнев оказался на территории личных владений всесильного хозяина республики. И было на что посмотреть. Здесь и аккуратные подстриженные кустики и фонтаны и павлины, и китайские цветные рыбки в водоемах. Сам дом украшали лучшие художники и строители республики.

Ильич проследовал в свою роскошную комнату, где один только старинный ручной работы ковер по которому он ходил, стоил сотни тысяч долларов. Правда, такие нюансы Ильич не знал, хотя, глядя, на старинную мебель и чайный сервис смутно вспоминал. Что вроде дочка Галя нечто подобное приобретала, правда где, он не узнавал. И это все очень дорогое. Через час Рашидов и Брежнев встретились в столовой. Перед трапезой хозяин вручил гостю подарок - роскошный расшитый золотом парчовый халат. Ильич щупал ткань, разглядывал замысловатые узоры, что вышивали нежные женские руки в далекой, но дружественной Сирии. Брежнев довольный похлопал Рашидова по спине.

- Спасибо Шараф. Хороший подарок. Но вот, что скажут товарищи, когда увидят у меня такой халат? Не слишком ли?

- Они скажут великому руководителю великой страны и одежда должна быть прекрасной, что бы подчеркивать его величие. - Рашидов приложив по восточному обычаю, руки к сердцу склонился в полупоклоне. Потом, хитро улыбнувшись, хлопнул в ладони.

- Леонид Ильич давайте откушаем, как говорится - чем Бог послал.

Роскошный стол, что был накрыт, не поддавался описанию. Здесь были все традиционные блюда восточной кухни: плов, шурпа, лагман, шашлыки, рыбные блюда, и многоразличные закуски, салаты. И конечно стояли огромные “батареи” бутылок спиртных напитков разных марок. Брежнев, окинув взглядом стол, почувствовал, как в животе призывно заурчало. Пока рассаживались за стол, как-то незаметно вокруг появились юные официантки. В белых блузках и коротких черных юбках, их точеные фигурки производили ошеломляющее впечатление. На голове знойных красавиц красовались тюбетейки. Брежнев удивленно смотрел на юных гурий. За ним незаметно наблюдал хозяин, - “все шло хорошо, как и задумано. Теперь осталось только выполнить “вечернюю программу” и даст Аллах все будет благополучно”. Трофимов решил дернуть “братца”: