Хлоя заложила прямые и блестящие пряди волос за уши, затем соскользнула с кровати и вышла из комнаты.

В доме было тихо и она не знала, куда пойти сначала. Наверх, чтобы найти Вэн или вниз, чтобы получить кофе - если кухня была действительно внизу.

Как будто у нее был выбор после того, как едва спала этой ночью – и это был кофе.

Хлоя, почувствов, как у нее слипаются глаза, а голова разболелась из-за бессонницы, спустилась по парадной лестнице вниз, чуть не ползком пересекла коридор и направилась в заднюю часть дома, где, как она догадалась, вероятнее всего, будет кухня.

Пройдя через обшитую деревянными панелями столовую, выглядевшую очень официально, она вошла в другую дверь, за которой, несомненно, была массивная, блестящая кухня из нержавеющей стали и белой плитки.

Кухня, которая уже была занята очень высоким, очень широкоплечим мужчиной, в настоящее время прислонившимся к столешнице кухонного острова, с кружкой кофе в одной руке и гладким серебряным телефоном в другой. Его черная голова была опущена и все его внимание было сосредоточено на телефоне.

Вэн.

Хлоя остановилась в дверях, глядя на него, потому что она просто не могла отвести взгляд.

Сегодня на нем были брюки, из угольно-черной шерсти, которые низко сидели на его стройных бедрах, почти так же, как джинсы, которые он носил прошлым вечером. Вместо черной футболки с длинными рукавами он был одет в простую белую деловую рубашку. Она была расстегнута, открывая вид на большое количество бронзовой кожи его груди и живота.

Ее рот пересох, когда она окунулась в воспоминание, где ей было шестнадцать и она наблюдала за тем, как он проверял копыто лошади, будучи без рубашки, загипнотизированная всеми этими четко очерченными мышцами и загорелой обнаженной кожей. Он выглядел... еще более невероятным, если это было возможно. Как будто кто-то взял и вылепил идеальную мужскую фигуру.

Она моргнула, сосредоточившись на цепочке вокруг его шеи, а не на резко очерченных мышцах груди и кубиках пресса, которые, казалось, буквально умоляли ее пальцы погладить их, чтобы убедиться, что они такие же твердые на ощупь, как и на вид. Она поняла, что у него на шее была не цепочка, как она сначала думала. Это были его жетоны.

Ощущения в животе стали еще сильнее.

- Если хочешь войти, заходи, - сказал он, не отрывая глаз от телефона. - Я не буду кусаться.

Его глубокий голос застал ее врасплох и Хлоя почувствовала, как запылали ее щеки. Замечательно. Он поймал ее за разглядыванием. И это раздражало.

- Я просто хотела узнать, где взять кофе, - ворчливо пробормотала она, делая несколько шагов к кухонному острову, ища кофеварку.

Вэн передвинулся, положил телефон на стойку и вытащил стул.

- Садись. Я тебе что-нибудь приготовлю.

Это был еще один из его приказов, отданных тем же спокойным голосом, которым он обращался к ней накануне вечером, как будто он абсолютно точно ожидал, что она сделает то, что он сказал, без возражений.

Это заставило ее ощетиниться.

- Что не так с тобой и едой? - она не могла сдержать резкую ноту в голосе. - Я могу приготовить себе завтрак, большое спасибо.

Он бросил на нее взгляд.

- Не очень-то выспалась, да?

- Что?

- У тебя темные круги под глазами и ты злая, как черт.

Она ощетинилась еще больше, не особо задумываясь о причинах этого раздражения.

- Это не так.

Вэн вздохнул.

- Слушай, может, вместо того, чтобы спорить, сядешь и я приготовлю тебе завтрак? Я все равно и себе буду делать.

Он не стал ждать ответа, уже обошел кухонный остров, подошел к холодильнику, открыл его и начал сканировать полки.

Не понимая причин своего раздражения, Хлоя сначала хотела продолжить спор, а затем решила отказаться от этого. Она не знала, где еда, и если он все равно готовил себе завтрак, то эти пререкания выглядели бы глупо. Может быть, они могли бы немного поболтать о приказах и тому подобном после того, как она закончит есть.

Подойдя к табуретке, которую он вытащил для нее, она села на нее, облокотившись на стойку и наблюдала, как он достает яйца и молоко из холодильника. Поставив их, он открыл ящик и достал миску, а также несколько других кухонных принадлежностей.

- Так каков твой план? - спросила она, когда он начал разбивать яйца. – Чтобы избавился от угрозы Де Сантиса.

- У меня пока нет плана. Я еще на стадии сбора информации.

- Но у тебя была целая неделя.

- Да, и у меня были другие дела.

Он начал смешивать ингредиенты, и она обнаружила, что должна сосредоточить свой взгляд на движениях его рук, потому как напряжение и расслабление мышц его пресса было слишком отвлекающим.

Она почувствовала, как разочарование разъедает ее, заставляя нервничать. Она не привыкла сидеть и позволять другим людям делать что-то для нее. Она не привыкла сидеть сложа руки, и точка. Боже, что, черт возьми, она собиралась делать весь день?

- Ну, я могу что-нибудь сделать? - она сложила руки на стойке, чтобы не барабанить пальцами в нетерпении. - Я имею в виду, я должна что-то делать, не так ли?

Он взглянул на нее и его светлые зелено-золотые глаза на мгновение заставили ее затаить дыхание.

- Кроме того, что сидеть и ждать, пока я подам тебе еду? Нет.

- Да, но я не могу сидеть здесь весь день.

Его рот изогнулся в ухмылке.

- Я думал, тебе надо поговорить с О'Нилом о новом конном комплексе.

В его тоне было веселье, которое должно было ее раздражать, так как он явно дразнил ее. И все же она обнаружила, что вместо этого смотрит на стойку, пытаясь привести свое дыхание в норму.

Эта его улыбка. Она помнила ее. Теплая и добрая, и как одинокий ребенок, ищущий связи хоть с кем-то, она нашла это невероятно обнадеживающим.

Он так же улыбнулся ей, когда она дала ему тот тупой камень, который нашла в одной из своих поездок вокруг Теневой Вершины. Это было как раз перед тем, как он отправился на свое первое задание, и каким-то образом она почувствовала, что он боится, хотя изо всех сил старался не показывать этого. Она тоже боялась за него, и поэтому, чтобы придать им обоим смелости, она нашла маленький кусочек Вайоминга, чтобы взять с собой.

Это имело смысл, когда ей было десять, но, будучи взрослой, она поежилась, вспомнив об этом.

Ее теперешняя реакция на его улыбку так же была достойна жалости. Да, Вэн был горяч, но это не было причиной сходить с ума и задыхаться. Господи, ей уже не шестнадцать.

Хотя, прошло уже много времени после Джейсона.

Да, это правда, но она не спешила искать другого парня, чтобы занять его место. Он начал проявлять собственнические замашки, а ей это не нравилось. Она предпочитала быть сама по себе, и в любом случае, секс не был такой уж большой проблемой. Она вполне могла обойтись и без него. Эта странная реакция на Вэна, должно быть, пережиток ее подросткового возраста, и, возможно, еще и последствия из-за скорби по отцу. Или даже злости на него. Кто знает?

Как бы то ни было, она должна была проигнорировать это, прежде чем опозориться.

- Я не совсем понимаю, почему ты считаешь смешным мою злость на то, что я сейчас не на ранчо, - она смотрела на белую мраморную столешницу. - Может быть, ты никогда не вкладывал душу в что-либо, как делаю это я.

Вэн остановился.

- Я не думаю, что это смешно, и на самом деле я также вложил свое сердце и душу в кое-что. Почему ты думаешь, я хочу вернуться на базу, как только смогу?

Она подняла глаза, на мгновение отвлекшись.

- Что? Снова быть солдатом?

- Быть морским котиком, да.

- Поэтому ты мне никогда не звонил? Даже не писал?

Как только эти слова были произнесены, она почувствовала, что начинает краснеть, потому что не хотела говорить это так резко, почти как обвинение. Но теперь, когда она сказала это, не было никакого смысла пытаться вернуть все назад.

Вэн уставился на нее. Затем он положил венчик, который держал в руках, и оперся руками на край стойки.

- Поэтому ты так на меня злишься? Потому что я никогда не писал тебе?

Жар на ее щеках стал еще хуже.

- Я не сержусь на тебя.

Он приподнял одну бровь.

- Конечно, не злишься. Ты была колючая и раздражительная с того момента, как сошла с самолета.

- Ты удивлен? Я ничего не слышала от тебя в течение восьми лет, даже о проклятом завещании, которое, как ты, должно быть, знал, будет проблемой для меня. И потом первое, что я получаю, это короткое электронное письмо, в котором говорится, что я должна немедленно приехать в Нью-Йорк, без каких-либо объяснений, - она остановилась, осознав, что ее голос начал повышаться. Дерьмо. Это не должно было иметь значения, и все же она была здесь, делая из мухи слона.