Эти вещи не имеют значения. Почему он зациклился на них?

Черт, если бы он знал.

- Да, это так, - пробормотал он. - Но я не могу понять, почему ты притворяешься, что это не так.

- Как я уже сказала, я не собираюсь сейчас об этом говорить, - ее темные глаза пылали огнем. - Отпусти меня, Вэн.

Он чувствовал напряжение в мышцах ее шеи. Чувствовал, как это напряжение собирается в пространстве между ними, плотное, тяжелое напряжение, которого не должно быть.

Чувствовала ли она это? Или только он?

Он обнаружил, что смотрит, как она сглотнула, его внимание привлек нежная линия ее шеи, прежде чем остановиться на пульсе у основания горла.

Стал ли он быстрее или это было в его воображении?

Какого хрена он делал? Отпусти ее, Мудак.

Напряжение усилилось, горячий гнев в глазах Хлои дрогнул, когда она посмотрела, очень быстро, на его рот.

Он знал этот взгляд. Он много раз видел это на лицах женщин, которых встречал в отпуске. Женщины, которые не хотели от него ничего, кроме ночи горячего секса без обязательств. Женщины, которым просто нужно было мускулистое тело, чтобы потрахаться, прежде чем уйти, и его это устраивало.

Да, эти женщины смотрели на него так же, как Хлоя смотрела на него сейчас - желая его.

Что-то очень похожее на удовлетворение сжалось глубоко внутри него. Что было чертовски неправильно. Она была его проклятой приемной сестрой, и, Иисус, кроме всего прочего, он должен был защищать ее.

Что включает в себя защиту ее от него самого.

Блядь.

Потребовалось гораздо больше усилий, чем он ожидал, чтобы отпустить ее подбородок и сделать шаг назад, подальше от нее. Но он сделал это.

- Отлично, - он старался не обращать внимания на то, что его голос звучал хрипло. - Пусть будет по-твоему. Но теперь, когда ты знаешь правду, ты поймешь, почему важно делать именно то, что я говорю. Де Сантис опасен, и мы не можем дать ему знать, что ты здесь. Мне нужно больше времени, чтобы понять, что, черт возьми, с ним делать.

Теперь на ее щеках был румянец, и он не думал, что это было просто смущение от его упоминания вчерашнего дня. И на этот раз она не отвела взгляд.

- Почему? Что, черт возьми, ты думаешь он собирается делать? У меня ничего нет, так что от меня никакой пользы.

- Да, но он этого не знает, - тепло ее кожи задержалось на кончиках его пальцев, и он обнаружил, что сжал их в кулак, как будто мог удержать это тепло. И он тут же разжал пальцы. - И даже если он знает, что тебя вычеркнули из завещания, это не мешает тебе быть полезным заложником.

Мускулы ее челюсти напряглись, плечи сгорбились еще больше.

- И что? Я по-прежнему в ловушке? Пока ты не разберешься с ним?

Он снова почувствовал странное желание обнять ее, потому что под гневом, который она упорно отказывалась признавать, он увидел страх.

Господи, ему действительно пора было убираться отсюда. Он не нуждался в том, чтобы она залезла ему под кожу больше, чем она уже это сделала.

- Много чего, - сказал он, отступая назад и поворачиваясь к двери.

- Но что мне теперь делать? Я не могу просто сидеть перед телевизором.

- Тогда используй спортзал.

Он не стал ждать ответа. Он просто вышел, прежде чем она успела сказать еще хоть слово.

Только когда он стоял под душем, позволяя воде смыть весь пот от тренировки, он понял, что все еще может чувствовать гладкое тепло ее кожи под кончиками пальцев.