Прошла минута, другая… Клер подняла голову и посмотрела на тетушку.

— Значит, у вас есть внук? Сколько ему лет?

— Уже двенадцать.

— Бедный мальчик! Сколько ему пришлось пережить! Надеюсь, ему повезло с матерью?

— Она очень ограниченная женщина, не пойму, что сын нашел в ней. Правда, она красива, но вкуса никакого. Хуже всего, что миссис Уилтшир, названная бабушка моего внука, уже не может следить за его воспитанием.

— Она больна?

— У нее хроническая болезнь суставов, которая не позволяет ей передвигаться. А своих мужей мы обе пережили: они были намного старше нас.

— Но у вас есть какая-нибудь возможность участвовать в воспитании внука?

— Для этого в конечном счете мы и едем в Париж. Там будет его мать, которая решила взять мальчика с собой. Говорит, что хочет забыться после перенесенного горя. Но это не так! Она мечтает найти себе нового мужа в Париже.

— Тетушка, вы ее очень не любите!

— Она мне безразлична. Главное — внук, главное — не дать ей испортить мальчика!

— Прошу вас, тетушка, позвольте мне по возможности взять на себя заботу о нем.

В глазах графини блеснули слезы. Она улыбнулась и нежно погладила племянницу.

— Я бы с радостью поручила тебе заботу о нем, милая. В моем преклонном возрасте…

— Не говорите так! — перебила ее Клер. — Я вовсе не это имела в виду! Вы будете еще жить и жить многие годы! Что я стану без вас делать? Но бремя воспитания вашего внука мы можем разделить, как и всякое другое.

— Ты права, Клер. И мне будет гораздо спокойнее от сознания, что ты заботишься о мальчике, особенно когда мы с подругой соберемся покинуть сей грешный мир. Моего внука зовут Эдди, Эдвард Джеймс Уилтшир — граф.

— Он унаследовал титул? — Глаза Клер стали круглыми от изумления. — Но ведь это означает, что ваш внук — один из богатейших наследников в Англии! Надеюсь, его благосостояние надежно обеспечено завещанием?

— Не волнуйся, теперь семейства стали проявлять больше здравого смысла в этом отношении. Бесполезно сохранять в неприкосновенности порядок наследования земли с целью предотвратить ее раздел, если для этого нет денег.

— Видимо, так. Но мне кажется, что при этом допускается несправедливость в отношении младших наследников. Наверное, обидно, когда все достается старшим.

— Может быть. Правда, многие старшие сыновья уходят служить в армию. Вот и мой сын, Уолтер. Ничто не могло его удержать. Когда Наполеон вернулся с острова Эльба и герцог Веллингтон призвал к борьбе с ним, Уолтер тут же встал под знамена союзников. И погиб…

— Но, по крайней мере, он оставил после себя наследника! — Клер никогда не привлекали красочные военные мундиры. Конечно, армия необходима, особенно для борьбы с таким воплощением зла, как Наполеон Бонапарт. Это она признавала, хотя отказывалась понять молодых людей, готовых умереть, только бы покрыть себя славой.

И все же в глубине души Клер осуждала Стилтона. И по вырвавшейся у нее фразе: «Вы ведете себя не как солдат» лорд это понял и был уязвлен. Отсюда и его холодность при прощании.

Но почему она все время о нем думает, несмотря на решение избегать встреч с ним?..

За годы, прошедшие после революции, Париж сильно изменился. Украшавшие его роскошные аристократические дома и кварталы заметно обветшали, кое-какие из них пришли в полную негодность, даже те, где во времена Республики размещались правительственные учреждения.

И все же город не выглядел умирающим. Светская жизнь французской столицы, благодаря съехавшейся со всей Европы разноязычной аристократической элите, била ключом. Улицы были запружены фешенебельными каретами, кавалергардами в красочных мундирах. Офицеры разных армий фланировали в толпе праздных зевак.

Но простым парижанам было не до веселья. Шестьдесят тысяч солдат победившей антинаполеоновской коалиции, расположившиеся повсюду, как у себя дома, мародерствовали, совершали насилие, оставляя зловещий след не только в разграбленных жилищах, но и в разбитых человеческих сердцах.

Проезжая по одной из улиц, Клер увидела пожилую женщину, рыдавшую на пороге дома, от которого удалялась группа солдат, тащивших узлы с незатейливым скарбом. Девушка тихо сказала:

— Слава Богу, это не англичане: красных мундиров среди них нет.

— Судя по голубым френчам, высоким сапогам и белым лосинам, это пруссаки, — заметила миссис Рэкстон. — Офицер на заставе сказал, что для въезда в город английским военным нужны специальные пропуска. Кроме того, им строго приказано платить за все, что они захотят взять.

— Надеюсь, наши командиры сумеют заставить своих подчиненных выполнять этот приказ. Мне даже страшно представить, что английская армия способна на мерзости, подобные тому, что сейчас мы видели своими глазами. Я слышала, многие из наших высших офицеров расквартированы в самом Париже. Это хорошо: они будут следить за низшими чинами в городе.

— Конечно, это так, милая. Но не забывай, наши офицеры в Париже ведут себя так же, как в Лондоне.

— Щеголяют перед дамами в своих мундирах и ничего больше не хотят знать?

Герцог Веллингтон занял дом маршала Жюно. Резиденция вдовствующей герцогини, его матери, находилась неподалеку. Карета леди Рэкстон и Клер медленно двигалась в составе ее длиннейшего кортежа. Каждый экипаж, запряженный четверкой лошадей, сопровождали четверо кавалергардов. Джеральд в парике с короткими завитками и в куртке со значками гордо восседал на козлах рядом с кучером. Клер, с интересом смотревшая из окна кареты на эту процессию, не сразу обратила внимание на человека среднего роста, возникшего у дверей их экипажа. Но в следующую минуту она узнала Парминтера, грума леди Рэкстон.

— Ты здесь? Наконец-то!

Тетушка с беспокойством спросила:

— Надеюсь, с лошадьми ничего не случилось?

— Все в порядке, ваша светлость! Лошади здоровы и хорошо накормлены. Черный любимец ждет свою хозяйку, мисс Глостер.

Парминтер поклонился графине и Клер. Девушка ласково улыбнулась ему. Она любила этого скромного и доброго человека, служившего еще ее отцу. Он же учил ее искусству верховой езды, многим тонкостям и премудростям, связанным с лошадьми.

— Здравствуй, Парминтер, — весело крикнула Клер. — Ты даже не представляешь, как приятно увидеть в чужой толпе знакомое лицо. Итак, мой черный любимец оседлан и готов к встрече со мной? А ты уже знаешь здесь самые лучшие места для верховых прогулок. Или я ошибаюсь?

— Нет, мисс, я уже все изучил. Лучше всего кататься в Булонском лесу. Правда, там неподалеку военный лагерь, но он совсем не мешает.

Тем временем кортеж, выполнив свою миссию сопровождения до резиденции вдовствующей герцогини, распался. Карета свернула на соседнюю улицу и остановилась у подъезда отеля «Де Флер», одной из самых фешенебельных в Париже гостиниц. Два джентльмена, видимо, ждали их приезда — они открыли дверцы кареты и помогли дамам выйти. Одного из них Клер сразу узнала: им оказался английский посол сэр Чарльз Стюарт. Другой же… Девушка вдруг почувствовала, что сейчас упадет в обморок. Ибо это был лорд Генри Стилтон.

Лорд церемонно снял шляпу и низко поклонился — сначала графине, потом ей, Клер. Глубоко посаженные серые глаза спокойно смотрели на девушку. Прочесть по ним что-либо было невозможно. Но Клер почувствовала, что не в силах отвести от них взгляда.

— Мисс Глостер, — мягко и в то же время достаточно холодно сказал Стилтон, — рад видеть вас в добром здравии.

— Спасибо, милорд. Такие недомогания сразу же проходят, как только устраняются их причины. Но я хотела бы еще раз поблагодарить вас за участие, проявленное ко мне во время шторма.

— Право, не стоит об этом вспоминать, мисс Глостер. Надеюсь, вы хорошо устроитесь в этой гостинице и получите удовольствие от пребывания в Париже. — Говоря это, лорд чуть наклонил голову.

Клер тоже еле заметно кивнула в знак благодарности. Она была рада, когда в разговор вмешался сэр Стюарт: