— Держите, — доктор Лонг протянула мне ключи. — Моя машина припаркована у черного хода, возьмите ее и уезжайте. С Ребеккой все хорошо, просто она немного нервничает. Понятия не имею, как пресса о вас узнала, но выясню и обо всем позабочусь. Обещаю вам, это не повторится. Если что, я могу приходить для осмотров к вам домой.

— Мы будем очень признательны, спасибо, — ответил я, беря Динь на руки.

— Брай, я умею ходить, — прошептала она мне на ухо, но я ее проигнорировал. Мы оба знали, что исчезновение Хэнка — дурной знак, и если Ребекке было безопаснее в моих руках, я бы ее носил.

— Вот почему мы не выходим на улицу, — процедил я сквозь стиснутые зубы. Я так и не привык к злости репортеров и к тому, сколько проблем они доставляют. Мне больше нравилось скрываться в небоскребе, выходя из него только на работу и избранные мероприятия.

— Давай вернемся домой, мне страшно.

— Я с тобой. Никто не тронет мою фею.

— Так и не ответил? — спросила Динь из ванной.

— Ни разу. И его маячок не работает. Похоже, телефон отключен. Я кое-кому позвонил и попросил разобраться, — ей нужно было расслабиться, поэтому я усадил ее в теплую ванну и лишь затем занялся решением проблем.

Я поговорил с пятью мужчинами, помогавшими мне помимо Хэнка. В последний раз его видели возле «Пальм». Ничего удивительного. Я был вполне уверен, что именно Нико сообщил прессе о ребенке и нашем визите в клинику. Конечно же, он бесился из-за спасения Ребекки, как и я закипал от одной лишь мысли о нем.

— Не хочешь присоединиться ко мне? Думаю, тебе тоже нужно расслабиться.

— Мы оба знаем, что случится, если я залезу в ванну.

Тихо рассмеявшись, Динь раскрыла объятия.

— В том и суть, Ванилька.

Просто поразительно, как легко она справлялась с эмоциями в непростой ситуации, но тогда я напомнил себе, что у нее была непростая жизнь, и на ее пути встречались испытания похуже.

— Ладно, но никаких игр, — сказал я, и Ребекка вредно улыбнулась.

Раздевшись, я сел в ванну позади нее, погрузившись в безбожное количество мыльных пузырей.

— Сколько бутылок пены ты сюда вылила?

— Только не говори, что тебе не нравится. Нам будет очень весело, — Ребекка развернулась в моих руках. Под моим вопросительным взглядом она улыбнулась еще шире и немного отстранилась.

— И что веселого в мыльных пузырях?

— Например, то, что они съедобные.

— Что-что? — пришел я в замешательство.

— Я купила их до того как…ушла, — на последних словах Ребекка запнулась, но быстро оправилась. — И поскольку они по-прежнему были здесь, я решила их использовать.

Я видел, как неловко ей было говорить о нашем расставании, но тот факт, что теперь мы воссоединились, разогнал грозовые облака.

— Значит, мы можем есть пену? Я люблю тебя, Динь, но это слишком.

— Я тоже тебя люблю, и ты наверняка захочешь попробовать, — она со смехом приподнялась. Обхватив свои груди, Динь сжала их, чтобы пена собралась между ними. Ребекка склонила голову и когда слизнула пузыри, мой ноющий от желания член затвердел до предела. Я вообще сомневался, что за последние сутки он смягчался.

— Мм, ваниль. Неплохо, — Ребекка снова лизнула груди.

Схватив ее руки, я развел их в стороны. Полные округлости подпрыгнули, и я облизнулся, жаждая попробовать их. Притянув Динь к себе, я устроил ее у себя на коленях и припал ртом к соскам, покрытым сладкой пеной. Я лизал и впивался губами в кожу, Ребекка же принялась целовать мою шею.

— Черт, — застонал я у ее соска. — Твоя лучшая идея.

Не успел я что-нибудь понять, как был уже в ней, и мы целовались, слизывая друг с друга ваниль. Я медленно брал Ребекку, пока мы не кончили и не решили смыть липкий беспорядок в душе. Там мы стали еще более липкими и взъерошенными, поэтому в итоге оставили эту затею, и я уложил Ребекку спать.

— Отдохни немного, Динь. Когда проснешься, я приготовлю поесть.

Уткнувшись в подушку, она едва сумела кивнуть и тут же тихонько засопела.