Поднявшись из-за стола и сунув руки в карманы брюк, Тайнэн молча расхаживал по комнате.

— Ничего, — сказал он наконец. — Ничего не будем делать. Я считаю так: коль Дубинский не стал говорить с нами, несмотря на твои угрозы, он не станет говорить ни с кем другим. Поэтому, что бы он ни узнал от Бакстера, значения не имеет. И нам ничего не грозит.

— Может, стоит все-таки связаться с его руководством, поднажать и?..

Зазвонил телефон.

— Нет, Гарри, оставь пока это дело. Ты молодец, хорошо поработал. Просто держи Дубинского под наблюдением, чтобы он себя прилично вел, и все. Спасибо тебе.

Эдкок вышел из кабинета, и Тайнэн снял трубку.

— Да, Бет. Хорошо, соединяйте. — Подождав немного, он сказал: — Здравствуйте, мисс Леджер. Разумеется, скажите президенту, что сейчас буду.

— Рад видеть вас, — приветствовал директора ФБР президент, прервав беседу со своим специалистом по опросам общественного мнения Рональдом Стидмэном. — Садитесь, Вернон. Можно убрать газеты вон с того стула. Или лучше даже выбросьте их в мусорную корзину, им только там и место. Вы читали сегодняшнюю прессу? — Не дожидаясь ответа, президент продолжал: — Они ополчились на нас по всей стране, вцепились в нас, как стая волков, и жаждут нашей крови. Мы, мол, пытаемся забить стране кляп в рот. Как вам это нравится, Вернон? Почитайте передовицы газет — они предают ассамблею штата Нью-Йорк анафеме за ратификацию тридцать пятой поправки и публикуют открытое письмо законодателям Калифорнии, предупреждая, что судьба свободы в их руках, и призывая голосовать против.

— Эгоисты, — вставил Стидмэн. — Пекутся о собственном будущем.

— И не напрасно, — прорычал Тайнэн. — Взрыв преступности в стране возник в первую очередь из-за подстрекательских материалов, которые публикуют газеты и показывает телевидение: — Он подвинулся поближе к президенту. — Но в печати у нас есть и сторонники, мистер президент.

— Не знаю, не знаю, — ответил тот с сомнением.

— За нас выступают нью-йоркская «Дейли ньюс» и чикагская «Трибюн». «Ю. С. ньюс энд уорлд рипорт» тоже за нас и за тридцать пятую поправку. Две из трех ведущих телекомпаний до сих пор сохраняли нейтралитет, но мне сообщили, что они выступят на нашей стороне перед голосованием в Калифорнии.

— Дай бог, — ответил президент. — В конечном счете все зависит от того, какое давление окажет на законодателей народ. Мы с Рональдом как раз толковали об этом. Поэтому я вас и пригласил. Мне нужен ваш совет.

— Готов помочь всем, чем могу, мистер президент. — Тайнэн еще ближе придвинулся к столу.

— По поводу ваших последних данных из Калифорнии, Рональд, — сказал президент, повернувшись к Стидмэну. — Повторите результаты опроса для Вернона.

— Пожалуйста. Сорок процентов опрошенных заявили, что еще не определили свою позицию, либо отказались отвечать вообще. Из шестидесяти процентов, высказавших определенное мнение, пятьдесят два процента выступили за принятие поправки, сорок восемь — за ее отклонение.

— Слишком многие выжидают, сидя на заборе, — наклонил голову президент. — Меня это беспокоит.

— Мы должны заставить их слезть с забора, мистер президент. Слезть на нашу сторону, — заметил Тайнэн.

— Вот я и вызвал вас, Вернон, чтобы обсудить дальнейшую стратегию... Спасибо за информацию, Рональд.

Собрав бумаги, Стидмэн удалился. Президент и Тайнэн остались наедине.

— Как видите, Вернон, — сказал президент, — наша судьба всецело в руках людей, не определивших еще своего мнения. Поэтому мы должны применить любые меры, оказать всяческий нажим для того, чтобы они — для их же собственного блага — приняли нашу точку зрения. На карту поставлена наша последняя надежда, Вернон.

— Вы, безусловно, правы, — согласился Тайнэн. — И кое-какие меры я уже принял. Мы затопим страну информацией о росте преступности в Калифорнии.

— Превосходно, — ответил президент. — Но проблема в том, что люди вырабатывают иммунитет к простому повторению цифр. Статистика вообще не способна передать трагичность ситуации. Вот хорошая речь — дело другое. К тому же речь всегда получит больше освещения в печати. Я хочу послать в поездку по крупным городам Калифорнии кого-нибудь из членов кабинета, с тем чтобы он выступил на местных съездах и конференциях, которые будут там проводиться. Я вам говорил, что подумывал о кандидатуре Коллинза. Он бы подошел.

— Гм... Коллинз... Я о нем подумывал тоже... Но не совсем уверен... Не знаю, хватит ли у него силы и убеждения.

— Но в том-то и дело! В данной ситуации его слабость может оказаться фактором положительным, вызвать больше доверия к нему. Я-то в нем не сомневаюсь, Вернон. Он на нашей стороне, это бесспорно. Что он, не понимает своей выгоды? Да, он не очень напорист, что в данной ситуации скорее пойдет нам на пользу, но престиж его положения велик сам по себе.

Президент нажал кнопку звонка. Почти сразу же в дверях выросла секретарша.

— Мисс Леджер, я просил вас вчера узнать, планируются ли в ближайшие две недели какие-нибудь мероприятия в Калифорнии, в которых было бы уместно участие или даже выступление министра юстиции.

— Вам повезло, мистер президент. С понедельника по пятницу в Лос-Анджелесе состоится ежегодный съезд Ассоциации американских юристов.

— Великолепно, — улыбнулся обрадованный президент. — Лучше не придумаешь. Срочно свяжитесь по телефону с президентом ассоциации — мы с ним старые друзья — и скажите ему, что я убедительно прошу его пригласить министра юстиции Коллинза главным гостем-оратором на последний день съезда.

— Сейчас же позвоню, мистер президент. — Секретарша вышла.

— Что ж, одна проблема решена. — Президент посмотрел на разложенные на столе бумаги и вдруг поднял одну из них. — Чуть не забыл, Вернон. Есть еще одно дело. Дискуссия по телевидению. Я вам о ней не говорил?

— Нет, мистер президент.

— Макнайту позвонила некая Моника... Моника Эванс, продюсер получасового телевизионного шоу, которое, как правило, снимается еженедельно в одном из городов, где происходят наиболее злободневные события. Так вот, в конце следующей недели они хотят записать диспут в Лос-Анджелесе по поводу тридцать пятой поправки. Эта программа называется «Поиски правды». Вы ее, наверное, видели. Приглашаются два участника, отстаивающие противоположные точки зрения по обсуждаемому вопросу. Представлять в данной дискуссии сторонников тридцать пятой поправки и выдвинуть аргументы в ее пользу телевидение просит вас, Вернон. Запись состоится в тот же день, когда Крис будет выступать на съезде юристов. Вы можете вылететь одним самолетом.

— Кто мой оппонент? — спросил Тайнэн.

— Тони Пирс.

Тайнэн подпрыгнул на стуле.

— Простите, мистер президент, но я не считаю для директора ФБР возможным появляться на экране вместе с бывшим сотрудником Бюро, ставшим предателем. Не думаю, что мне следует придавать вес взглядам паршивого коммуниста Пирса, выступая в одной с ним программе.

— Не буду принуждать вас, Вернон, раз вы принимаете все так близко к сердцу, — пожал плечами президент. — Но возможность публично изложить наши взгляды в выступлении по национальной программе телевидения считаю очень важной.

— Коллинз все равно будет в это время в Лос-Анджелесе, — напомнил Тайнэн. — Пусть он выступит и по телевидению.

— Прекрасная мысль, — обрадовался президент. — Просто прекрасная. Я прикажу Макнайту связаться с мисс Эванс и сообщить, что вместо вас выступит Коллинз. Что ж, начнем наступление на Калифорнию, — усмехнулся президент. — И начнет его наш министр юстиции.

Сидя за своим столом в министерстве юстиции и зажав плечом и ухом трубку телефона, Коллинз торопливо записывал инструкции президента, которые отнюдь не приводили его в восторг, хотя он и издавал положенные в таких случаях звуки, выражающие согласие и одобрение. Против поездки в Калифорнию Коллинз ничего не имел — он с удовольствием встретится со своим сыном, повидается с друзьями, позагорает. Но необходимость публично защищать тридцать пятую поправку на глазах миллионов телезрителей, да еще в дискуссии с таким человеком, как Тони Пирс, его не радовала. Коллинз часто и всегда с удовольствием смотрел программу «Поиски правды» и хорошо знал, что ее участникам не дают отделываться невинным мычанием. Дебаты часто превращаются в бурные перепалки, и ему, безусловно, придется отстаивать тридцать пятую поправку с большим рвением, чем хотелось бы. К тому же Пирс заставит его попрыгать на стуле, как рыбу на сковородке.