2) Прошлое

Прошлое — усыпальница наших умерших чувств.

Кристиан Нестел Боуви

Промёрзшая земля слабо поддавалась напору лопаты. Металл противно звякал, натыкаясь на особенно крупные комки и камни. Мужчина, бессмысленно терзавший ноябрьскую мерзлоту, устало поднял голову и посмотрел на заплаканную девушку.

Она стояла невдалеке, аккуратно вытирая маленьким платочком слезы с покрасневших щёк. Всё ещё смотрела на одинокую могилу и не спешила уходить с пустующего кладбища.

Похороны давно закончились. Двое других мужчин, также усердно работавших лопатами, уже ушли. Оставшийся могильщик молча доделывал свою работу.

Дина всё ещё не верила в произошедшее. Людей на похоронах тёти Зои было немного: три подруги и сын. Больше никто не пришёл. Да и Дине рады не были.

Конечно, Денис считал, что она ходит к старой тётке только из-за наследства. Двухкомнатная хрущёвка с микроскопической кухней. Квартира, в которой никогда не делали ремонт. Да, для Дениса это то самое важное, ради чего можно было мириться с выжившей из ума матерью. Только ради этого. И он свято считал, что Дина ходит к Зое Михайловне тоже за этим. Из-за квартиры.

Мать Дины умерла давным-давно, девушка помнила её только по фотографии. Старой, чёрно-белой — цветных не осталось. Отец ушёл из семьи ещё раньше. Единственным близким человеком был только отчим — Андрей Михайлович. Он оказался неплохим человеком, пусть и любил прикладываться к бутылке. Поэтому решение об интернате напрашивалось само собой.

Когда и Андрея Михайловича не стало, осталась только тётя Зоя, его старшая сестра. Женщина немного странная, но очень добрая. Именно к ней приходила Дина в самые тяжёлые моменты. Пусть она ей была никем, но девушку никогда не прогоняла, а на свадьбу подарила красивый комплект постельного белья. Тот самый, который до жути ненавидел Ренат.

Ренат… Он сидит в машине и ждёт, когда Дина выйдет с кладбища. Он будет ждать её хоть до вечера. Он очень зол.

Поэтому девушка всё ещё стояла у готовой могилы, смотрела, как комьями сыплется холодная и твёрдая земля, навеки скрывающая от неё последнего родного человека.

В голове ещё были слышны слова священника, нос ощущал фантомный запах ладана и каких-то других благовоний. Она видела бледное, словно покрытое воском, лицо тёти Зои в обрамлении белого кружевного платка.

Сейчас в землю закопали последнюю надежду. Больше некому будет её жалеть, некому защитить от Рената, дать хоть ночь отдыха, приют. Больше никто не утрёт её слезы, никто не прижмёт к груди.

Бежать больше некуда.

— Девушка, вы тут долго стоять будете? — грубый мужской голос оторвал Дину от плохих мыслей.

— Уже нужно идти?

— Ну, я закончил. И ухожу.

Дина благодарно кивнула и спрятала платок в карман. Сколько времени прошло? Сколько ещё есть?

Ноги сами пошли прочь. Они хрустели мелким гравием. Уводили от спасительных мгновений одиночества. Девушка торопливо утирала лицо и шумно втягивала носом воздух. Нужно привести себя в порядок.

Ренат ненавидел, когда она плакала. Малейшая слезинка приводила его в бешенство, в то самое буйное исступление, в котором он мог убить. То, что её муж способен на это, Дина не сомневалась.

Еле слышно хлопнув дверцей машины, девушка нервно заёрзала на переднем пассажирском сидении. Привычно щёлкнула ремнём безопасности и посмотрела в ненавистное лицо.

Ренат хмуро глядел на жену, нервно жуя никотиновую жвачку. Он пытался бросить курить. Поэтому теперь был и вовсе не предсказуемым. Постоянно на взводе, раздражённый и злой. Но теперь он не будет тушить о её тело сигареты. От этого стало немножечко легче.

Серые глаза были похожи на два осколка грязного льда. Гневно раздувая крылья носа, мужчина барабанил пальцами по рулю, бросая многозначительные взгляды на Дину.

— Ну что, закопали твою старуху?

Девушка дёрнулась от этой фразы, как от удара. Приторный запах жвачки неприятно бил в нос, отчего девушка ощущала противные приступы тошноты.

— Да.

— Теперь мы можем ехать домой? Или ещё поминки-шмаминки какие? — Ренат хохотнул и больно ударил кулаком Дину по колену.

— Нет. Поминок не будет.

Девушка даже не поморщилась от удара, лишь зацепила пальцем платок на голове и стянула его вниз.

Больше он не понадобится.

Больше не будет похорон.

А в чёрном не хоронят.

Дина мыла посуду. Ужин прошёл в молчании. Неужели сегодня он решил оставить её в покое? Завтра Ренат уйдёт на службу. Его не будет сутки.

Сутки блаженного одиночества. Пусть и работы невпроворот. Но разве это так важно? Главное, она не будет ощущать на себе этот алчный взгляд зверя, не будет чувствовать его противное дыхание и мерзкие, гнусные тычки, которые он именовал «ласками любви».

Любовь.

Любила ли Дина своего мужа?

Девушка помнила слова Зои Михайловны. Тогда та выпила коньяка для храбрости. И когда Дина взволнованно кружилась в белом свадебном платье перед помутневшем от старости зеркалом, женщина смогла лишь приобнять её и жарко прошептать: «Диночка, золотце. Выйти замуж не напасть, главное, за мужем не пропасть».

Тогда эти слова показались ей странными и неуместными. Ренат, красавец-парень, выбрал её, Дину! Забрал к себе в семью, увёз из пыльного и жаркого общежития, где были лишь тараканы и бесконечные студенческие попойки. Он подарил ей другую жизнь. Девушке, у которой нет ничего. Бедная невеста. Бесприданница. Ненужная никому.

Ренат выбрал её среди множества других.

Тогда ей казалось, что удача решила возместить всё с лихвой. Выдать всё счастье сразу, без остатка.

Ад начался на третий день семейной жизни.

Дина разбила чашку. Случайно. Она просто выскользнула из мокрых рук и с глухим лопающимся треском грохнулась об пол. Мелкие белые осколки разлетелись по всей кухне. Мужской кулак настиг её, когда Дина торопливо сметала остатки чашки в совок. Боль огненной волной залила лицо.

Девушка с противным стуком упала на пол, прямо в те самые осколки, так заботливо собранные небольшой горкой. Следующий удар пришёлся в ухо, отчего весь мир зазвенел неприятной тишиной.

Удары сыпались один за одним. Слёзы обжигали лицо. Дина не понимала, что происходит.

Всё закончилось так же резко, как и началось.

Беспомощно хватаясь за скользкую от воды столешницу кухонного гарнитура, девушка со стоном встала с пола. Разбитая губа отдавала ржавым металлом. Моргая и прогоняя боль, Дина вслушивалась в то, что говорил ей новоиспечённый муж.

Посуду бить нельзя. Негоже. Её нужно беречь. Ведь этот набор подарила его мама. Со всем нужно обращаться аккуратно и очень бережно.

Плакать нельзя. Слёзы — признак плохой жены. А плохую жену учат.

Как учат Дина уже поняла. Кулаками.

Тело дрожало как в лихорадке. Девушка осмелилась посмотреть на мужа, за что получила очередную оплеуху.

Третье правило. На мужа нужно смотреть любя и покорно.

Сначала ей показалось, что она сможет так жить. Что эти правила просты и их можно будет легко применять в жизни. Мысль о том, что не нужно сразу сдаваться, прожигала мозг.

Дине и в голову не пришло, что этот урок сам по себе дик и беспощаден, бессмысленен и опасен. Что это всего лишь начало.

Правил оказалось гораздо больше. И если ты их не знаешь, то не застрахован от наказания.

Скоро их двухлетний юбилей совместной жизни, а список обязательных пунктов перевалил за сотню. Он и не думал останавливаться.

Дина домыла тарелки и вытерла руки о полотенце.

Этот ад никогда не закончится.

Чайник мерно засвистел, призывно булькая на плите. Девушка выключила конфорку на автомате и потянулась за чашками. Жизнь лилась размеренно, как вода. Смывала всё за собой, не оставляя ничего. Даже страх притупился, теперь он был похож на надоедливую, ноющую боль. А её Дина уже давно не чувствовала. Она просто стала частью её жизни. Привычной и неотъемлемой.

Раньше была надежда, хоть что-то, какая-то зацепка. Сейчас всё стало обычной рутиной. Выхода нет. Бежать некуда.

Дина разливала по изящным чашкам заварку. Крутой кипяток обдал паром, заполняя собой фарфоровые ёмкости. Ренату нужно насыпать сахар. Две ложки. Размешать и убрать ложку. А ещё добавить чуть-чуть холодной кипячёной воды.

Она знала о нём всё: вкусы, предпочтения, желания. И всегда старалась угодить.