Черные волосы ее разметались по белоснежной подушке, густые длинные ресницы отбрасывали загадочную тень, чувственный вишневый рот слегка приоткрылся, еще более возбуждая Сатара.

Медленно, со вкусом он покрыл поцелуями ее лицо, а потом, резко и сильно опустившись, жадно впился в сводивший с ума нежный рот, проталкивая свой, алчущий наслаждений язык в самую глубь гортани…

Позабывшая начисто, кто она, где и с кем, повинуясь внутреннему инстинкту, Эли потянулась руками к невероятно огромной и твердой плоти, что, прикрытая легкой тканью, уже давно терзала своими ударами ее невинное лоно так, что на шальварах в этом месте разошелся шов. Потом, словно вдруг опомнившись или чего-то испугавшись, девушка хотела убрать свои руки, но Сатар властным движением не позволил ей это сделать, шепнув на ушко:

— Ничего не бойся, мы же оба с тобой в одежде, просто поласкай и подержись за него, пусть даже через ткань, но мне это будет приятно.

После этого вновь принялся проталкивать язык внутрь рта Эли. Делал это так умело, что разгоряченная девушка, впервые познавшая сладость любовной игры с Фарухом, очень ярко представляла себе, что у нее во рту находится кое-что другое.

Тем временем Сатар развязал шнуровку на девичьей сорочке, обнажив чудную маленькую грудь с торчащими розовыми сосками. Едва не рыча от удовольствия, он принялся нетерпеливо целовать эти восхитительные округлости, тискать, вытягивать, выкручивать соски, оставляя на белой коже красные следы своей страсти. Извивающаяся под ним Эльнара, стонала не переставая, подогревая своими стонами до предела возбужденного мужчину. От переполнявшего ее возбуждения она царапала ему плечи и спину своими острыми ноготками, но он не чувствовал боли. Склонившись над ее пупком, он жадно принялся вбирать ртом это небольшое, но очень чувственное отверстие, одновременно запустив свою руку в прореху, образовавшуюся на девичьих шальварах, благодаря ударам своего твердого, как железо, дружка. Эльнара вмиг напряглась.

— Мы не делаем с тобой ничего плохого, — тихонько повторил Сатар. — Я только хочу доставить тебе как можно больше удовольствия, душа моя. Расслабься и доверься мне. Знай, я не войду в тебя, если вдруг ты сама меня об этом не попросишь.

В памяти возникло лицо Шакиры, какое-то усталое, но все равно жесткое:

— Я свою задачу, Сатар, выполнила, можешь считать, что девица в твоих руках, точнее, в постели. После того бальзама, что я буквально заставила выпить ее перед прогулкой в саду, она уже не сможет сопротивляться. Правда, твоя внучка, Сатар, — довольно крепкая штучка. Мне не удалось, как я ни старалась, вызвать у нее любовь к тебе или хотя бы вырвать признание, что она хочет мужчину. Но я знаю, что она, как никто другой, уже готова принять мужчину. Если тебе удастся на время усыпить ее бдительность, все остальное не составит труда. Я думаю, ты будешь очень доволен ею: Эльнара на редкость горячая женщина. Однако не забудь своего обещания мне. Я зайду к тебе после того, как ты овладеешь красавицей, и, прежде чем ты захочешь повторить свой любовный опыт, ты должен будешь рассчитаться со мной. И помни, Сатар: если ты хочешь, чтоб у тебя и впредь все получалось в постели, если ты хочешь удержать Эльнару, ты должен сделать так, чтобы она сама захотела, чтоб ты вошел в нее. Только в этом случае любовное зелье, которым я столько времени поила девушку, не утратит своей силы. Она, конечно, временами будет плакать и капризничать, но все равно никуда от тебя не денется, а ведь тебе только это и нужно, старый развратник, совращающий свою внучку.

«Еще немного, и я войду в свою внучку. Пусть когда-то это не получилось с дочерью, зато случится с внучкой, с моей родной плотью и кровью. О, как меня возбуждает эта мысль!» — думал Сатар, осторожно проникая в святая святых женщины.

Кровь бросилась ему в голову, когда его жадные пальцы, немало чего перепробовавшие на своем веку, ощутили волнующую нежность и восхитительную упругость маленького девичьего лона. «В этой пещерке еще никто до меня не бывал, я стану не только первым, но и единственным ее хозяином, навстречу которому она будет распахиваться, едва почуяв мое приближение к ней. О, как хорошо, ничего слаще и нежнее я в своей жизни еще не встречал, хотя встречал, казалось бы, всякое. Но недаром эта пещерка принадлежит представительнице славного рода Каиров, и поэтому должна была достаться именно мне. О Эльнара, любовь моя, ты не представляешь, как ты сейчас хороша в своем любовном томлении, — восхищенно думал Сатар, еще глубже запуская свои бесстыдные пальцы, заставлявшие содрогаться хрупкое тело Эли, изливаясь обильными соками, которым, казалось, конца и края не будет. — Ты создана для меня, милая. Со временем я научу тебя любить боль. Это будет так чудесно, когда я буду топтать тебя ногами, хлестать тебя по щекам, стегать плеткой, водить за собой на поводке, как породистую собаку, полностью обнаженную и прекрасную, а ты, моя милая, будешь ползать у моих ног, умоляя взять тебя побыстрее. Тебе придется долго меня просить, соблазняя своими дырками, которые ты, подвывая от нетерпения, будешь подставлять мне по очереди, раскрывая каждую из них как можно шире, дабы я снизошел до тебя. А потом, если меня что-либо не устроит в том, как ты занималась любовью, я буду вынужден опять избить тебя, на сей раз еще крепче. А ты, уже зная, как меня возбуждают твои крики и слезы, вновь будешь целовать мои ноги в робкой надежде, что я опять войду в тебя, войду грубо и сильно, как подобает истинному самцу. А сейчас, ради нашего будущего счастья, мое сокровище, ты должна сделать первый шаг. Что же ты молчишь, милая? Ну же, попроси меня: одно твое слово — и мы улетим на Небеса».

Под непрекращающимся натиском мужчины Эльнара еще сильнее застонала, но заветное слово все не слетало с ее вишневых губ. «Ах ты, маленькая упрямая потаскуха! — мысленно выругался начинающий терять терпение Сатар. — Думаешь, я не знаю о твоих играх с бутылками и другими штучками, после которых ты едва не лезла на стену? Да тебя, чтоб ты насытилась, нужно топтать и топтать, маленькая похотливая сука. Бальзам бальзамом, но, если б в твоих жилах не текла кровь Каиров, всегда отличавшихся неумеренным аппетитом в этом сладком деле, Шакире наверняка пришлось бы еще долго возиться с этой по-хоршикски упрямой девчонкой, ради которой я пошел на такие немыслимые жертвы».

Сатар помрачнел.

«Ах, Шакира, старая чертовка! Сегодня, как только я добьюсь своей цели, она придет ко мне, чтобы скрепить кровью наш договор, по которому после смерти моя душа отойдет прямиком в ад. Ведь я собираюсь продать свою душу дьяволу, дабы мужская сила никогда больше не покидала меня. Какое же мерзкое создание эта Шакира! Я предлагал ей золото и драгоценности, дворцы и плодородные земли, но она, столько лет поставлявшая мне наложниц, веселивших мою душу, когда тело отказалось служить. Делала она это всегда совершенно бесплатно, а тут вдруг выдвинула мне условие. Конечно, Шакира сдержала свое слово: я вновь обрел мужскую силу, которую уже не хочу больше терять, но зато какой ценой!

Впрочем, я ни о чем не жалею. Моя внучка Эльнара — такая красивая, юная, страстная, заслуживает этой жертвы. Зачем думать о том, что будет после смерти, если сейчас у меня есть возможность насладиться любовью женщины, лучше которой эта грешная древняя земля еще не видела. Вот только что-то она не спешит мне полностью отдаться… Ясное дело, все хоршики страдают упрямством и гордыней, но это уже никуда не годится: другая на ее месте давно сама полезла бы на меня, а моя маленькая сучка все никак не желает сдаваться. Ну, сейчас ты у меня попляшешь!»

Руки Сатара уже давно были залиты чуть ли не по локоть любовными соками, исторгаемыми изнемогающим лоном Эли, так что он вполне мог обойтись без всякой смазки.

Осторожно положив стонущую Эльнару на бок и по-прежнему не вынимая пальцев из ее бушующего влагалища, пальцы другой руки Сатар начал медленно вводить в ее задний проход. Истерзанные в любовной схватке шальвары теперь полностью обнажали красивые девичьи бедра, лишь в отдельных, чудом уцелевших местах прикрывая их стыдливыми голубыми лоскутками. Как только опытные мужские руки принялись совершать вращательные движения одновременно и спереди, и сзади, бедная девушка, уже давно потерявшаяся во времени и в пространстве, беспомощно затрепыхалась, словно пойманная в сети птица. До крови закусив губы, она пыталась удержать стоны, рвавшиеся из ее обессилевшей гортани. Черные глаза Сатара загорелись дьявольским огнем. Резко откинув девушку на спину и уже ничуть не сомневаясь, что сейчас до предела возбужденная Эли сама бросится ему на грудь, он принялся спешно спускать с себя штаны.