— Куда?

— В Берн. Приглашаю вас на колдовской шабаш. Надо же поближе познакомиться с поклонниками «космического пламени». Попробуем выяснить, почему именно за них так настойчиво ходатайствует загадочный «глас небесный». Что вы молчите?

— Я думаю.

— Пожалуйста. А я воспользуюсь случаем и проверю, насколько быстро протекает у вас этот ответственный процесс.

— Не шутите. Мне хочется поехать…

— Отлично, завтра в девять утра я…

— Дайте мне договорить. А как же тетя?

— Что тетя? Она вам что-нибудь говорила? «Небесный глас» уже предупредил ее о нашей предстоящей прогулке?

— Нет, она ничего не говорила. Но вы велели не оставлять ее одну.

— Ничего страшного: раз она ведет себя спокойно, вы можете уехать. Это не надолго, к вечеру вы вернетесь.

— Хорошо, я попрошу доктора Ренара весь день побыть возле нее.

— Прекрасно. Только не говорите ему, куда мы с вами едем. Вообще не упоминайте обо мне. Придумайте визит к подруге или портнихе. Я жду вас утром к девяти в кафе, у поворота к вашему дому.

— Хорошо.

— До завтра. Спокойной ночи!

— Спокойной ночи, — ответила я, уже положив трубку. Мне не понравилось, что Жакоб запретил говорить правду доктору Ренару. Как бы нам снова не завраться. Но не это главное: видимо, он все еще подозревает старика. Нехорошо.

Все-таки я сделала так, как посоветовал Жакоб. Попросила доктора Ренара побыть у нас, сказав, будто уезжаю к заболевшей подруге. Он охотно согласился и, кажется, ничего не заподозрил. А тетя даже посочувствовала моей бедной подруге и стала меня уговаривать погостить у нее несколько дней. Она настояла, чтобы я непременно взяла машину. Мне не хотелось вызывать подозрений — пришлось согласиться.

«Ладно, — подумала я. — Оставлю наш громоздкий „оппель-капитан“ на стоянке возле кафе. Надеюсь, никто из знакомых его не заметит».

Я боялась, как бы ночью таинственный голос не рассказал тете, куда и зачем я еду. Унизительные, трусливые мысли — я пыталась их гнать, уговаривая себя: «Как не стыдно, ты сама становишься суеверной психопаткой!» Но ведь уже был загадочный случай, закончившийся позорным изгнанием доктора Жакоба из нашего дома. Таинственный голос каким-то образом узнал о его визите и раскрыл наш обман. Как не поверить, что он всеведущ, этот голос?…

Согласитесь, что от таких мыслей поневоле станет не по себе.

Но в эту ночь тетя никаких голосов не слышала, хорошо выспалась, рано встала и даже успела позавтракать со мной.

От нашего дома до шоссе было пять минут езды, но, конечно, я опоздала.

Знакомый синий «мерседес» уже стоял возле кафе, а доктор Жакоб сидел за столиком под полосатым тентом и пил кофе. Я поздоровалась, подсела к нему и тоже заказала себе чашечку.

— А вы пунктуальны, — не удержался Жакоб. — Какие новости?

— Слава богу, никаких. Тетя спокойна и вполне нормальна.

— Голос пока замолк?

— Вроде да. А у вас что новенького?

— Тоже, пожалуй, ничего. Я проконсультировался насчет вашей тети с профессором Рейнгартом, навел справки о секте поклонников «Голосов космического пламени».

— Ну?

— Обыкновенные жулики, как я и говорил. Сами увидите. Кое с кем из них я уже сталкивался, — жалко, не удалось поймать с поличным. Ну, теперь не уйдут от меня.

— Почему же их не разгонят?

— Они околпачивают суеверных простаков в рамках законности. В части мистики и всяческих суеверий наши законы весьма либеральны, я же говорил. Суеверия в нашем мире отнюдь не считаются подрывной деятельностью, скорее наоборот. Видели, что продается в ларьке у входа в кафе?

— Нет. Я впервые захожу сюда, всегда проезжала мимо. А что там продается? Наверное, всякие сувениры и безделушки, как обычно?

— Не только. Вы можете приобрести «талисман принцессы Изольды», обеспечивающий успех в любви, купить плитку «драконовой крови», чтобы, растворив ее, в полночь зловещим шепотом твердить над нею губительные проклятия в адрес своих врагов. Уверяют, что они сгинут. И цены вполне доступные: свеча «от дурного глаза» стоит всего один франк, медяк с глаза покойника обладает более универсальным магическим действием и стоит соответственно дороже — десять франков и пять рапенов.

— Шутите.

— Ничуть. Весьма ходовой товар в здешних краях среди людей, живущих у подножия горы, которую они называют «Игрищем дьявола».

Я невольно посмотрела на сверкавшую вдали ледяную вершину Дьяблере. В самом деле, сколько мне рассказывали в детстве о злых духах, разгуливающих по ночам с маленькими фонариками по ее ущельям и горным пастбищам. Туда, рассказывала нянька, черти утаскивали души грешников, и, когда умирал кто-нибудь из прижимистых богатеев в округе, местные крестьяне так и говорили о нем: «Отправился на Дьяблере…»

Эта гора была резиденцией самого главного сатаны — грозного Водая, откуда он засылал в долины обвалы и лавины. А Гран-Мюверан, вздымающийся к небу чуть правее, служил Водаю чем-то вроде концертного зала. Там сатана тешился бесовской музыкой и плясками, зловещие отзвуки которых доносила к нашему дому вьюга зимними ночами.

— Суеверия тоже бизнес, — продолжал Жакоб. — И весьма доходный, приносит ловкачам миллионы. Но мы с вами засиделись, — оборвал он себя, поглядев на часы. — Едем?

— Едем.

Проходя мимо ларька, я на миг задержалась и глянула на витрину. Среди поддельных драгоценностей, аляповатых игрушек в псевдонародном стиле и пестрых баночек с патентованной косметикой в самом деле торчала толстая розовая витая свеча. На ярлычке было написано: «От Дурного глаза. Цена 1 фр.». А рядом лежал на черном бархате старый, истертый, позеленевший от плесени медяк. Он стоил десять франков и пять рапенов, — значит, верно, обладал «магической силой».

Доктор Жакоб уже сидел в машине и нетерпеливо окликнул меня. Я поспешила к нему, и мы двинулись в путь.

— Я все думала… Неужели вы в самом деле считаете, будто мою тетку кто-то гипнотизирует? — первым делом спросила я.

— Весьма похоже на это. Гипнотическое внушение могущественно. Оно может без огня вызвать ожог у совершенно нормального человека и заставить заговорить немого, разумеется, если у него было не органическое нарушение речи, а заболевание на нервной почве. Под влиянием гипнотического внушения люди, никогда прежде не бравшие в руки кисть, вдруг начинают рисовать неплохие картины, да еще подражая при этом то Рембрандту, то Рафаэлю, то Пикассо, в зависимости от приказания гипнотизера.

— По-вашему, так просто стать Рембрандтом или Пикассо? — спросила я.

— О, простите, я забыл, что вы художница, — засмеялся Жакоб. — Но под влиянием внушения некоторые действительно начинают довольно прилично рисовать. Или в поразительно короткие сроки овладевают иностранными языками…

— Обучение во сне? Я что-то слышала об этом.

— Гипнопедия, — кивнул он. — Такие опыты ведутся в разных странах и дают очень любопытные результаты. Человек спокойно спит и в то же время слушает сквозь сон по радио негромкий убеждающий голос…

Я посмотрела на него:

— Это очень похоже на то, что происходит с тетей! Но у нее нет в спальне никакого приемника. Она вообще не любит радио, редко слушает даже музыку. И кто же ей может внушать всякие нелепицы?

— Пока не знаю. Но согласитесь, это весьма похоже на внушение. Она ложится спать совершенно нормальной, а утром вдруг объявляет, что слышала голос. И таинственный голос приказывает ей выгнать меня из своего дома. Тут дело нечисто — вот вам первая улика. Голос перестарался и выдал свое вовсе не божественное происхождение. Он явно принадлежит человеку…

— И человек этот знал, что вы приехали к нам! — пробормотала я.

— Вот именно. Очень любопытная улика.

— Но вы подозреваете доктора Ренара? Нет, не может быть! Я же его так хорошо знаю с детства. Какие цели он может преследовать? Вы ошибаетесь!

— Я пока ничего не утверждаю. Только собираю факты и размышляю над ними. Это вы все время твердите о докторе Ренаре.

— Но вы же явно его подозреваете! И кто еще мог знать о вашем приезде к нам? Нас было всего четверо за ужином. Тетка поверила, будто вы инженер. Только доктор Ренар уже начал догадываться, что мы их обманываем, — он же сам говорил вам об этом.