Руслан попытался меня о чем-то предупредить, показывая рукой мне за спину. Я оглянулся. На высоченной скале, напоминающей очертаниями наш банк, стоял начальник охраны Шибанов. Подняв над головой связанную Марину, он бешено расхохотался и сбросил ее на стрежень. И я проснулся. В кошмаре моем стрежень выглядел как противень с песком для приготовления кофе.

Посмотрев на часы, я обнаружил, что времени было около четырех утра. Лед в ведерке уже растаял. Наполнив до половины стакан чистым джином, я выпил его одним глотком и упал на подушку.

Не думал, не гадал я, что сон этот в известной степени окажется очень даже пророческим.

Поднимаясь в лифте, я считал вспыхивающие слева направо цифры и думал примерно следующее: «2»… «3»… «4»… «5»… Я иду искать… Подъем — это то, что я сейчас испытываю, и то, что совершаю… Еще не поздно вернуться… «7»… Можно выйти на восьмом вместе с червонной дамой… Ее спина дразнит меня, как плащ эспады… Проехали… «9»… Что я вообще затеял?! Проверку боем?! Тогда почему пистолет в сауне оставил?! «10»… Правильно оставил. Я человек доброй воли. Экспедитор. В экспедицию еду… «11»… Горбатого могила исправит… «12»… А вот и он. Осторожно, двери открываются!»

Я вышел на двенадцатом этаже, который, согласно справке дежурного по вестибюлю, арендовал «Третий полюс».

«Кто не рискует, тот не пьет…» Нажимая на кнопку звонка, я нащупал в кармане липовую ксиву. Замок щелкнул, словно затвор винтовки, отрезая мне путь к отступлению.

— Вы к кому? — Секьюрити за пластиковой стойкой окинул меня цепким взглядом.

Профессиональное чутье сразу подсказало мне, что усилия Матвея Семеныча пропали даром. Вернее, даром пропали мои пятьдесят «зеленых». Такой аргус просто обязан был знать всех сотрудников в лицо. А мое фото явно не тянуло на ряху экспедитора, под чьей фамилией я намерен был проникнуть в эту финансово-промышленную группировку. Пришлось перестраиваться по ходу пьесы.

— Назначено мне! — бодро сообщил я о цели визита.

— К кому? — повторил он, открывая книгу регистрации посетителей.

— К одиннадцати часам, — уточнил я, соображая, к кому бы мне здесь могло быть назначено.

Он спокойно и терпеливо ждал продолжения.

— К начальнику отдела кадров, — скрипя мозгами, я начал понемногу разворачивать свою мысль. — Хочу, понимаешь, поближе к дому устроиться. У вас как тут вообще — спокойно?

— До тебя спокойней было, — пробурчал охранник.

— Я-то знаю: с улицы к вам не попадешь! Фирма солидная! Вот шеф мой, Шибанов, с вашим кадровиком и…

— Документы есть? — оборвал он поток моего сознания.

— А как же, милый! Без документов с моей внешностью нынче даже в баню не ходят! — Я достал свой подлинный пропуск.

Постовой снял телефонную трубку и набрал номер:

— Игорь Владиленович, к вам посетитель… Угаров.

«В крайнем случае спустят с лестницы, — прикинул я. — Не весь же «Третий полюс» в моей поимке участвует».

— Понял. — Охранник повесил трубку и, записав мои данные в «бортовой журнал», вернул документы. — Четвертая дверь по коридору.

«Четвертая так четвертая. — Я двинулся в указанном направлении. — Четыре сбоку — ваших нет». И тут же выяснил, что чур моя ошибочка. Из-за поворота в конце коридора возник давешний мой водитель Музыкант собственной персоной. Я мигом юркнул в первую попавшуюся дверь.

В просторном светлом помещении, до отказа набитом оргтехникой, трудилось по меньшей мере с десяток «полярников».

— Ксерокопию можно сделать? — деловито поинтересовался я у юной сотрудницы, увлеченно долбившей за крайним столом по компьютерным клавишам.

— Что? — Она рассеянно глянула сквозь меня. — Какую ксерокопию?

— В принципе ксерокопию! — Музыканта уже в коридоре, скорее всего, не было, но я решил не рисковать. — Алло! Девушка! Вы меня слышите?! Есть тут кто живой?!

— Вы ко мне? — В ее виртуальном мире я, наверное, выглядел как инородный организм.

— Я к себе!

— То есть?! — Взор ее слегка прояснился.

— То есть я новый генеральный директор вашей компании! Проверяю общее состояние на местах! Лично вникаю во все детали!

Невольно я заглянул в широкое декольте ее блузки.

— А как же Пал Палыч?! — На лице девушки появилось легкое смятение.

— Какой Пал Палыч?!

— Рогожин!

— Ах, Рогожин! — Я вздохнул. — Посадили Рогожина! Третьего дня как посадили! Женщину он зарезал, бедолага! Роковая страсть и все такое! Уже показания дает! Но это пока строго между нами! Не стоит будоражить общественность! Вы согласны?! Если согласны — кивните мне! Только незаметно!

Испуганно прикрыв рот ладошкой, юная «полярница» закивала, будто заводной цыпленок.

— Просьбы-жалобы имеются?!

— Нет! — пискнула она.

— Спасибо! — Я выглянул в коридор и, убедившись, что путь свободен, отправился инспектировать кадры.

Игорь Владиленович оказался человеком старой закалки. Такие и подобные ему люди когда-то вершили судьбы страны. Этих бывших щитовидных меченосцев я чувствую за версту. Есть в них что-то общее. Какой-то объединяющий штрих. «Во многие знания — многие печали!» — кажется, говорит их колючий, но снисходительный взгляд.

— Стало быть, вы работаете в банке?! — Игорь Владиленович хитро прищурился. — Охраняете, так сказать, наши валютные резервы?!

Ну что ты будешь делать: до сих пор они любую форму собственности своим достоянием считают!

— Охраняем! — с готовностью согласился я. — Пока другие воруют. Либералы долбаные! Андропова на них нет!

— Это вы правильно подчеркнули. — Игорь Владиленович одобрительно крякнул. — Так, стало быть, поближе к дому желаете местечко найти?! Тяжелы на подъем?! Или в банке мало платят?!

— Там график, — пояснил я. — Суточное дежурство. А у меня собака. С ней гулять надо.

— Что вы говорите?! — оживился заведующий кадрами. — А ведь я и сам собачник! И какой же породы собачка ваша, позвольте полюбопытствовать?!

— Бультерьер.

— Умница! — похвалил то ли меня, то ли собаку Игорь Владиленович. — У меня, знаете, два дога мраморных! Одна радость в жизни, честное слово!

«Один дог и один дог — это будет две радости», — подсчитал я в уме.

— Они, да — вот!.. — Кадровик подошел к огромному, ведер на двадцать, аквариуму, занимавшему чуть ли не треть кабинета. — Красавицы мои!

В аквариуме, лениво шевеля плавниками, среди водорослей перемещались рыбы всех цветов и оттенков. Малиновые ромбики, похожие на воинские знаки различия времен НКВД, бесшумно тыкались мордочками в стекло.

— И ведь молчат! И будут молчать! — Игорь Владиленович насыпал какой-то пакости в кормушку и обернулся ко мне. — Под пыткой молчать будут! Не сдадут отца родного ни за деньги, ни за почести! Как, говорите, собачку-то кличут?!

— Гарпун.

— Гарпун?! — Глаза его слегка округлились.

— Гарпун, — подтвердил я. — В ногу вопьется — хана. Кипятком не разольешь. Не отольешь, точнее. У меня сосед квартирой ниже, буржуй самодельный живет, так не поверите — тридцать два шва наложили в травматологии. По количеству зубов.

— Ай, молодец! — Игорь Владиленович хлопнул себя по ляжкам. — Страсть как люблю ухорезов эдаких! Стало быть, у нас хотите службу нести?! Ну что же, подумаем! Вы, надеюсь, не торопитесь?!

Всем своим видом я выказал готовность ждать вакансии хоть до второго пришествия, а именно — устроился в кресле поудобнее и положил ногу на ногу.

— Это радует! — Игорь Владиленович вышел из кабинета.

Так или иначе, мое внедрение во вражеский лагерь пока продвигалось успешно. Даже чересчур, я бы сказал. Очень как-то легкомысленно для опытного кадровика проводил интервью со мной Игорь Владиленович. Для специалиста из его бывшего департамента — тем паче. Семейным положением не заинтересовался, родственники за границей, судимости и прочая анкетная дребедень его тоже вроде как мало беспокоили. А уж вопрос типа, «в каком полку служили», вообще должен был в его устах прозвучать одним из первых.