Я потерла спину ладонью. Глаз уже был холодным, но кожа помнила ощущения. Разумеется, я обладала знаниями в области демонологии, меня даже приглашали читать лекции в университет (люди будто не понимают, что чем меньше они знают, тем лучше они спят), но теперь мне точно требовалась консультация более опытного человека. Я потянула за цепочку, доставая из ванной пробку — после этого я не смогу принимать ванну как минимум неделю, буду довольствоваться душем — и отправилась в спальню, где оставила сотовый телефон.

Доминик ответил сразу — как и всегда.

— Не могу поверить, — сказал он. — Надеюсь, ты не ошиблась номером?

— Увы, нет, — тут же вернула я колкость.

— У тебя хорошее настроение, и это уже греет мне душу. Чем ты занимаешься?

— Целый час пролежала в ледяной ванне. Выбралась только пять минут назад.

— Без одежды? — уточнил Доминик.

— А ты принимаешь ванну в одежде?

— Ну, если ты уже вышла из ванны, не позвонив мне во время того, когда ты там была, то логично было бы предположить, что тебя надо согреть?

Я сделала красноречивую паузу. Доминик был в своем репертуаре, хотя мы встречались в последний раз несколько месяцев назад и не занимались любовью уже целую вечность.

— Слушай, — заговорила я, — тут такое дело… в общем, у меня проблема.

— Серьезная? — деловито спросил он.

— Да. Ты можешь приехать?

— Черт, Лорена, надеюсь, ты не впуталась в очередную дурацкую историю?

— Она, конечно, менее дурацкая, чем история с демоном в шаре для предсказаний, но…

— Где ты?

— В Мирквуде.

Теперь красноречивую паузу сделал Доминик.

— То, что ты в Мирквуде — это отличное начало дурацкой истории. Что ты там делаешь?

— Изольда Паттерсон.

— Изольда Паттерсон! Я думал, что ты уже давно с этим разобралась.

— У нее мой амулет. Чаша.

— Это тянет на три истории с демоном в шаре для предсказаний. — Доминик пытался придать своему тону самый оптимистичный оттенок, но вышло у него плохо. — При самом лучшем раскладе я смогу приехать только через сутки. За это время никто не умрет?

— Надеюсь, что нет, — вздохнула я. — Пока что трупов достаточно. Один Уильям чего стоит.

— Так Билл — это ее рук дело? Бедный малый. Где ты остановилась?

— Вообще, я тут не одна… будем считать, что в отеле. Позвони, как будешь подъезжать.

Я выключила телефон, отложила его и завернулась в одеяло. Оно, в отличие от воды, было теплым, и через несколько минут я согрелась, а вскоре уже дремала. Следующие двадцать четыре часа были свободными, и это означало, что я могу восстановить потраченную энергию. А в свете того, что несколько последующих дней обещали быть неспокойными, мне следовало не только восстановить потраченное, но и попробовать запасти что-нибудь впрок.

Если я скажу, что Доминик был самым таинственным человеком в Треверберге, то не преувеличу. Я не знала даже его настоящей фамилии — он пользовался фамилией «Смит», и именно эта фамилия была указана в его паспорте. Доминик жил недалеко от меня, в старой части города, преподавал демонологию в университете и практиковал белую и черную магию. Мы познакомились на курсах в университете и по роду деятельности довольно часто пересекались. И еще у нас когда-то был роман, который из официального превратился в свободные отношения. Я редко сближалась с людьми, но его могла назвать если не другом, то хорошим приятелем.

Я проспала почти сутки и проснулась минут за пятнадцать до приезда Доминика — как и было обещано, он позвонил и сообщил, что уже в Мирквуде. Ни об Изольде, ни о Беатрис думать мне не хотелось, потому что я была голодна как волк, а еще мне было холодно: по комнате гулял ветер, и, несмотря на теплое одеяло, я дрожала и не могла согреться.

Оказалось, что человеческой еды в отеле нет, и, подумав, я приняла решение в пользу пиццы. Доминик вошел в номер как раз тогда, когда я открывала большую картонную коробку, привезенную мальчиком-посыльным.

— Ты съешь все это одна? — полюбопытствовал он, глядя на меня.

— О да. И очень надеюсь, что это меня насытит.

— Может, хотя бы обнимешь старого приятеля? Понимаю, ты голодна, но о вежливости забывать не стоит.

Мы обнялись, и я торопливо вернулась к лежавшей на кровати коробке. Доминик занял одно из кресел и устроился, положив ноги на стол.

— Ну, рассказывай, что у тебя там стряслось, — попросил он.

Рассказ мой продолжался долго, потому что с набитым ртом говорить было проблематично. Наконец, в коробке из-под пиццы остались только крошки и пустые пакетики из-под приправ. Доминик выкурил три сигареты, но не задал ни одного вопроса.

— И почему меня не удивляет, что в это вляпалась именно ты, Лорена? — заговорил он.

— Что я могла предпринять? Ее судьба для меня была как чистый лист, сколько я ни старалась что-либо увидеть. И откуда я могла знать, что чаша перевернется? Я всегда считала, что это… что-то вроде страшной сказки.

— В детстве тебе явно не хватало страшных сказок, если теперь они везде тебе мерещатся.

Доминик потушил сигарету и приподнялся для того, чтобы проверить, не осталось ли что-нибудь в коробке с пиццей.

— Что ты думаешь по поводу Беатрис? — спросила я. Теперь я была сыта, мне было тепло, и я могла разговаривать на эту тему сколько угодно.

— Интересный случай, — закивал Доминик. — Так ты говоришь, что твой приятель Саймон ее видел?

— Да.

— А доктор?

— Не знаю. Но ее влияние на его жизнь прослеживается четко.

Доминик задумчиво потер пальцами щеку и взял стакан с кока-колой — к ней, в отличие от пиццы, я не притронулась, и вся бутылка досталась ему.

— Тебе нужно узнать, видит ли ее доктор, — сказал он. — И тогда ты сможешь рассказать ему, что происходит.

— Как можно задать человеку подобный вопрос и ожидать, что он адекватно на это отреагирует?

— Из окружения Изольды он — главное лицо, которое должно испытывать на себе влияние амулета. В его жизни в последнее время регулярно происходят странные вещи, и ты его не удивишь.

Я с сомнением покачала головой.

— А почему Беатрис не разговаривает со мной?

— Хороший вопрос, — ответил Доминик. — Скорее всего, это связано с обстоятельствами ее смерти. Или, может, ты ей просто не понравилась.

— Она мне не понравилась еще больше. Тебе просто надо было ее видеть. Точнее, почувствовать. Одно большое зло.

— Не преувеличивай, — поморщился Доминик. — Ты не видела так много темных существ, чтобы делать такие выводы. Пожалуй, я задержусь у вас на пару дней. Вдруг тебе понадобится помощь?

Я закуталась в одеяло. Несмотря на проведенные в постели сутки, меня снова клонило в сон.

— Завтра подумаю о том, как бы все это рассказать доктору. А пока что еще немного отдохну.

Доминик поднялся.

— Спрошу, нет ли у них свободных номеров. Приятных снов.

— Ложись и не пори чушь. Только сделай одолжение — разденься. Ненавижу, когда ты спишь в одежде.

2011 год

Мирквуд

Ванесса заглянула ко мне минут через двадцать после того, как я пришел. Она некоторое время стояла в дверях кабинета, после чего приблизилась и оглядела стол.

— Сегодня ты рано, — сказала мне она.

— Да, нужно разобрать бумаги. Невозможно постоянно это откладывать.

— Выглядишь ты не очень. Ты уверен, что тебе не нужна помощь?

— Я сам не знаю, что мне нужно.

Я отложил бумаги и посмотрел на нее. Ванесса скрестила руки на груди.

— Может, все же примешь решение в пользу нескольких выходных?

— Дома я сойду с ума. Уж лучше я буду работать.

— Давай зайдем ко мне, я хочу тебе кое-что показать.

Когда мы переступили порог ее кабинета, Ванесса прикрыла дверь и кивнула мне на свободное кресло.

— У меня сегодня нет ни одного пациента, — сказала она. — Все пятеро будто сговорились — позвонили и отменили прием. Я бы с удовольствием поехала домой, но после обеда у меня лекции, а отсюда дорога до университета в два раза короче.