2011 год

Треверберг — Мирквуд

Ванесса

— Только не смейся, но мне почему-то кажется, что это похоже на инцест.

Сложно сказать, что заставило меня рассмеяться, сама фраза или серьезный тон Джессики, но я от души расхохоталась и посмотрела на нее. Она ответила мне улыбкой.

— Ты так не думаешь?

— А должна?

Джессика легко пожала плечами, легла, свернувшись калачиком, и посмотрела в сторону приоткрытого окна. На улице шел дождь, и его капли чуть слышно барабанили по стеклу. Часы показывали начало четвертого — самое время для того, чтобы завернуться в одеяло, устроиться поудобнее и отправиться в мир снов.

По возвращении в Мирквуд Джессика хотела снять квартиру, но в период апреля-мая это было невозможно: тут давно никто ничего не строил, а хозяева старых квартир не торопились съезжать. Временем переездов считался конец лета, а весна на рынке недвижимости была признана мертвым сезоном. Вивиан не мог взять Джессику к себе по причине того, что в его квартире с одной спальней вряд ли поместились бы два человека. В моей же квартире хватило бы места на двоих, если не на троих. И еще у меня было две спальни… впрочем, мы с Джессикой знали, что нам понадобится только одна.

Когда я впервые увидела ее фотографию, то первой моей мыслью было, что она очень похожа на Карлу. Маленькая копия, уменьшенное изображение (в прямом смысле этих слов — Джессика была ниже и стройнее матери). Но я и подумать не могла, что она так на нее похожа, до того момента, когда мы с Джессикой встретились. Она была не просто копией Карлы. Она повторяла ее жесты, улыбалась точно так же. Ее походка напоминала походку Карлы. Даже их голоса были похожи. Мне казалось, что по прошествии стольких лет я уже не смогу извлечь на поверхность былые чувства, ведь я так старательно прятала их в самом темном уголке памяти.

Но когда Джессика впервые посмотрела на меня, улыбнулась и протянула руку, то я перенеслась в прошлое и из доктора Ванессы Портман, практикующего психоаналитика и профессора на университетской кафедре, превратилась в Ванессу, студентку медицинского факультета. В ту самую Ванессу, которая приходила раньше всех на лекции профессора Карлы Стокхард для того, чтобы занять место в первом ряду, и ловила каждое слово, каждый взгляд и каждый жест, боясь упустить хотя бы что-нибудь. В ту Ванессу, которая когда-то сидела за столиком в кафе напротив профессора Стокхард — тогда уже просто Карлы — и не знала, куда себя деть от смущения.

Тогда она еще не знала, какую роль Карла сыграет в ее жизни. Не знала, что через месяц они будут жить вместе. Не знала, что благодаря Карле она станет абсолютно другим человеком, совсем не той женщиной, которой она была раньше. И тогда Ванессе меньше всего хотелось думать о том, при каких обстоятельствах они расстанутся. А также о том, что они больше никогда не встретятся и не услышат друг о друге ни слова.

Это было странное ощущение, не похожее на что-либо, испытанное мной раньше. Больше всего мне хотелось обнять Джессику и прижать к себе — такой родной и близкой она мне показалась в тот момент. Конечно, я не сделала этого, ограничившись вежливым рукопожатием — было бы как минимум странно позволять себе объятия посреди аэропорта, особенно если учесть, что эту женщину я вижу впервые. Но призрак Карлы, постоянно находившийся рядом со мной, каким-то непостижимым образом вселился в ее тело, и она стала ее живым воплощением.

Я слушала ее, изучала ее лицо, смеялась вместе с ней и думала о том, что это неправильно, ведь это не Карла, и она никогда ей не станет. Что бы было у нас, людей, если бы мы каждый раз не тешили себя иллюзиями, не лгали бы себе, выстраивая воздушные замки? Чего бы стоила наша жизнь без сладкой боли, которую мы чувствуем, возвращаясь к воспоминаниям прошлого? У нас бы не было ничего. Только мрачная реальность, которая зачастую страшнее самой горькой правды и самой ужасной лжи.

Через неделю после возвращения из Штатов мы поддались на уговоры Вивиана (сопротивляться этим уговорам стало невозможно после того, как к нему присоединился Адам) и отправились в клуб. Джессика была в восторге от окружающей обстановки. Она изучала помещение, с довольным видом кивала, когда ее познакомили с Адамом и Колетт. Последняя выделила нам столик в зоне для особо важных персон, с которого открывался прекрасный вид на сцену, и Джессика с интересом наблюдала за выступавшими девушками. Мы пили мартини с грейпфрутовым соком, курили кальян, смеялись и делились впечатлениями по поводу номеров.

Я чувствовала себя такой счастливой и свободной, словно на самом деле вернулась в прошлое, и меня не тяготят ни мысли о большом количестве работы, ни мысли о том, что мне скоро пятьдесят, а сидящей напротив меня девушке всего лишь двадцать семь, и она красива и молода. Хотя чувствовала ли я эту разницу между нами? Джессика была далеко не первой молодой женщиной, с которой мне доводилось общаться, но впервые я не ощущала никаких преград между мной и собеседницей. Это больше всего походило на общение двух близких подруг, которые давно не виделись, а теперь решили провести вместе вечерок.

У Вивиана было столько дел, что за весь вечер он не присел ни на минуту, и находился, в основном, во второй половине клуба, так что мы его внимания были лишены. Зато Адам подходил к нам время от времени и спрашивал, все ли в порядке. Когда в клубе выключили большие лампы, оставив неяркую красную подсветку, Колетт спросила у нас, не хотим ли мы выпить кофе, и я сказала, что это отличная идея.

Реакция Джессики на фразу «выпить кофе» ничем не отличалась от реакции всех посетителей клуба, заглянувших сюда впервые. Они не могли взять в толк, почему в ночном клубе им предлагают кофе, да еще в такой час — даже не полночь, вполне можно освежиться, подышав свежим воздухом, не обязательно прибегать к помощи кофеина. Адам и Вивиан в ответ на такие слова обычно неопределенно качали головами и предлагали гостям попробовать — может статься, что это совсем не тот напиток, за который его принимают. И гость убеждался в этом уже минут через двадцать.

Таким образом «скромный ритуал посвящения в члены клуба», как это называли хозяева, успешно завершался. Гостя вели во вторую половину, где ему предоставлялась возможность понять, что кофе с оказывающим довольно странное воздействие на организм отваром трав — самое невинное удовольствие, которое предлагают в этом заведении. Под утро новые клиенты сердечно благодарили Вивиана и Адама за радушный прием и возможность хорошо провести вечер и клятвенно обещали, что придут еще. Хозяева клуба улыбались и кивали — они знали, что это правда.

Когда мы допили наш кофе, красноватый свет в зоне для важных персон стал совсем тусклым. Танцовщицы на сцене заканчивали номер, несколько пар тоже кружили в танце, лавируя между столиками. Мне казалось, что я могу просидеть так целую вечность, но меня отвлекла Джессика. Она тихо позвала меня по имени, а, когда я обернулась, осторожно взяла за руку и коротко произнесла:

— Поцелуй меня.

На ее губах остался легкий привкус кофе — нотки самого напитка, гвоздика и что-то еще, едва уловимое, вкус тех трав, название которых Вивиан и Адам держали в секрете. Я положила ладонь ей на шею и привлекла к себе, но через мгновение отстранилась и сказала:

— Едем домой. Ты ведь хочешь попасть домой до того, как пойдет дождь?

Конечно, в постели она не была похожа на Карлу. Отчасти потому, что таких, как Карла, больше не существует. Отчасти — потому, что мы не вернем себе испытанных впервые ощущений, как бы мы ни старались. Она была наглой и бесстыжей девчонкой — одним из талантов Вивиана было очень точно описывать то, как женщины ведут себя во время секса, и он в очередной раз оказался прав. Смутить ее мог разве что сам черт — не смутил ее даже тот факт, что до меня она ни разу не спала с женщиной.