— Доктор Мори, я повторяю: я занята, у меня пациент. Пожалуйста, зайдите…

— Когда у тебя пациенты, ты закрываешь дверь, так что не нужно выдавать желаемое за действительное. Так вот. Ты не представляешь, что она вытворяет в постели. Я уже давно хотел тебе рассказать, но нам не предоставляется возможность нормально поговорить. Сейчас я расскажу, и ты будешь мне завидовать, а потом будешь думать о том, что зря меня не опередила тогда, когда я с ней познакомился.

Вивиан вошел в кабинет и остановился в дверях, переводя взгляд с госпожи Ларсен на меня и обратно.

— Доктор Мори, я, кажется, сказала, что у меня пациент?

— Прошу прощения, доктор Портман.

При этом на его лице, конечно же, не выразилось и тени сожаления. Он одарил госпожу Ларсен довольной улыбкой и протянул ей руку.

— Очень рад вас видеть. Вы давно у нас не бывали, верно? Успокойте меня и скажите, что у вас все хорошо.

Госпожа Ларсен решила, что вполне может позволить себе рукопожатие, но, заметив, что Вивиан кивает ей в знак признательности и целует свои пальцы, залилась краской.

— Спасибо, доктор Мори, — наконец, пересилила себя она. — У меня все хорошо… относительно хорошо.

— Хочу еще раз извиниться за то, что не смог принять вас неделю назад. Обычно у доктора Портман больше пациентов, чем у меня, но, когда она уезжает, я нахожу время для всех.

— Я сама отказалась от приема. Так что вы не виноваты.

Вивиан поднял глаза к потолку, изображая задумчивость. Довольно правдоподобно и для того, чтобы в очередной раз смутить госпожу Ларсен, и для того, чтобы поддержать спектакль.

— Да, на самом деле… припоминаю. Надеюсь, ничего личного, правда?

— Доктор Мори, сейчас же прекратите, — вмешалась я.

Вивиан поднял руки, показывая, что принимает сказанное.

Госпожа Ларсен поднялась.

— Спасибо, что уделили мне время, доктор Портман, — сказала она. — Насчет следующего сеанса — я вам позвоню.

— Конечно. Будьте здоровы.

Я проводила госпожу Ларсен до двери и вернулась в кабинет. Вивиан за это время успел устроиться на кушетке и взять один из принесенных им бумажных стаканов с кофе.

— У меня к тебе только один вопрос, — заговорила я, подходя к нему. — Ты знаешь, что иногда людям бывает стыдно?

— Конечно, — с готовностью ответил он. — Тебе стыдно передо мной за то, что ты надела такую короткую юбку? Лично я не против, но тебе виднее.

— Нет. Я о том, что ты, наверное, не знаешь, что это за ощущение — когда тебе стыдно?

— Когда стыдно? Да… это такое не очень приятное чувство, я помню его где-то на подсознательном уровне… и его регулярно, несколько раз в день, испытывают скучные люди, так?

Я взяла второй бумажный стакан и села в кресло, которое несколько минут назад занимала госпожа Ларсен.

— Ты — наглое, бессовестное, беспардонное существо, Вивиан. У тебя нет ни капли такта. Сколько можно издеваться над бедной женщиной?

— А сколько можно говорить об одном и том же? Да, я уже сто двадцать пять раз слышал от тебя о том, что ее изнасиловал муж, и что теперь она не может избавиться от этой травмы. Но на самом деле ей просто нужно выбросить феминистическую дурь из головы. А ты лелеешь ее комплексы вместо того, чтобы на это намекнуть.

— Если уж ты решил покритиковать мои методы работы, то позволь мне покритиковать и твои. Когда ты уже объяснишь своему любимому Патрику, что его беда в том, что он относится к женщинам как к куску мяса, а не в том, что у него Эдипов комплекс?

Вивиан приподнял голову и посмотрел на меня.

— Эдипов комплекс? Что за ерунда. Вообще, мне кажется, что у него есть склонность к гомосексуализму — но зачем шокировать беднягу? У него и так травма после очередного развода. Кстати, если уж мы заговорили о Патрике. Во-первых, спасибо, что выручила. Во-вторых, надеюсь, твоя юбка была покороче, когда ты принимала моих пациентов? А то они перебегут к тебе, и я буду скучать без работы.

— По такому случаю я надевала брючный костюм.

— А декольте ведь у тебя было поскромнее, чем сегодня?

— А ты, хочется верить, хорошо провел время в Треверберге, если вместо одного дня задержался там на трое суток?

Вивиан поставил стакан на пол.

— Знаешь, как бывает: тебе задают вопрос, и все твое существо знает ответ: «нет». Но ты говоришь «да». И вот она смотрит на тебя и спрашивает: «Ты ведь останешься на пару дней, Вивиан?». И остаться ты не можешь, у тебя куча дел. Но говоришь «да».

Я положила ногу на ногу.

— Между тобой и Изольдой происходит что-то нездоровое. Я всегда это говорила.

— Кто бы спорил. — Вивиан открыл портсигар, достал сигарету и щелкнул зажигалкой. — Она пригласила меня на карнавал в честь Апрельской ночи. Я попросил, чтобы вас с Джессикой тоже внесли в списки. Срочных дел у нас нет, почему бы вам не поехать со мной и Адамом? Говорят, в период Апрельской ночи там весело. Отдохнем, посмотрим, чем живут люди.

— Мы с Джессикой превратились в «мы»?

Вивиан снова посмотрел на меня.

— А что, мне уже нужно говорить «ты и Джессика»? О, женщины… и после этого мне говорят про половую распущенность? Кстати, если уж мы затронули эту тему. Если между кем-то и происходит что-то нездоровое, так это между тобой и Джессикой.

Он протянул руку, и я подала ему стоявшую на столе пепельницу.

— Конечно, не такое нездоровое, как между тобой и Изольдой, но в чем-то ты прав.

— Ты ведь понимаешь, что она — это не Карла, верно?

— Понимаю. И хватит разговаривать со мной таким тоном, будто я родилась вчера.

Вивиан принял сидячее положение, положил сигарету в пепельницу и потянулся.

— Ах, доктор Портман… где те славные вечера, которые мы проводили вместе?

— Далеко позади, доктор Мори, и почти забылись.

— Я помню все. — Он снова взял сигарету. — Отличное было время.

— Ты пришел сюда в свой выходной для того, чтобы обсудить со мной наш секс или с другой целью? Помнится, ты говорил что-то про Анну.

— Я не против того, чтобы обсудить наш секс. — Вивиан сделал последнюю затяжку и, подойдя к окну, выбросил остаток сигареты на улицу. — А пришел я для того, чтобы пригласить тебя на карнавал. И еще я пришел потому, что хотел тебя увидеть — мы уже сто лет не общались, ограничиваясь «привет» и «пока». И вообще, я голоден. Я не ел ничего со вчерашнего вечера! Я был занят. — Он прикрыл ставни и повернулся ко мне. — С Анной. Ах, Анна! Вот что я хотел тебе сказать! Ты знаешь, сначала ей не понравилось быть связанной, а потом она вошла во вкус…

Я предостерегающе подняла руку.

— Нет, Вивиан. Никакой Анны, и никаких связываний. Избавь меня от своих рассказов о женщинах хотя бы на пять минут!

— Тогда послушаем твои рассказы. Помнится, ты обещала рассказать мне про Джессику, но до сих пор откладываешь этот вдохновляющий момент. — Заметив, что я поднимаюсь и беру ключи от машины, он остановил меня. — Нет-нет. Я поведу. Это важная тема. Не хочу, чтобы ты отвлекалась на мирские мелочи.

— К сожалению, прийти не получится… так уж обстоят дела с этими фотосессиями: никогда не знаешь, в котором часу закончишь. Эти капризные модели выводят меня из себя. То им плед подавай, то чай, то холодной воды, то им вдруг становится жарко.

Я слушала Джессику и болтала в стакане остатки коктейля. Хотелось напомнить ей, что жду я уже больше часа, и что если бы не она, то я бы сюда ни за что сегодня не пришла: если в клубе и были какие-то мероприятия, которые я предпочитала игнорировать, так это вечера только для дам. Я всегда недолюбливала подобное.

— Надеюсь, ты не обижаешься? — продолжала Джессика. — Такая уж у меня работа… завишу от других.

— Надеюсь, ночевать ты будешь дома? — спросила я в тон ей.

Джессика сделала паузу.

— Разумеется, — ответила она, наконец. — А где я еще могу ночевать?

— Откуда я знаю. Такая уж у тебя работа — зависишь от других.

— Ванесса, да ты что! Ты ведь не думаешь, что я буду ночевать в студии? — Она сделала паузу — вероятно, до нее только теперь дошел смысл сказанной мной фразы. — Подожди-ка. Ты что, ревнуешь?