— Ты сделал мне больно, — сказала она.

— Прости.

Елена огляделась.

— Зачем ты меня сюда привел? Тут жутко. Ненавижу кладбища.

— Зато теперь мы одни.

Под недоуменным взглядом Елены я достал из кармана перстень и взял ее за руку. Конечно же, сидел он еще хуже, чем на моих пальцах, но сейчас это волновало меня меньше всего. Я поднял на нее глаза и увидел, что недоумение в ее взгляде сменилось испугом.

— Где ты достал эту вещь, Андре? Надеюсь, ты не украл ее?

— Господи, нет, конечно! Елена, ты ведь согласна стать моей женой?

Она поднесла перстень к глазам.

— Только если ты поклянешься мне, что не украл это.

— Клянусь могилой своей матери, я не крал это кольцо. Я его… нашел.

Елена покачала головой.

— Ох, Андре, — сказала она со вздохом. — Я люблю тебя больше жизни, ты ведь знаешь. И, конечно, я согласна выйти за тебя, но, уверена, ты понимаешь, что это не так просто. Мне нужно согласие отца, а он ни за что не согласится. А если он не согласится, то какой же священник пойдет на то, чтобы нас обручить?

— Мы найдем священника! — Я в волнении сжал ее руки и привлек к себе. — Если понадобится, мы убежим из этого чертового города и поселимся в маленькой деревне. Там люди не забивают себе голову этими статусами и социальными различиями, там все равны!

— Но на что мы будем жить? Я ведь даже… не умею работать!

— Ты можешь присматривать за детьми, работать в школе, обучать их литературе или французскому. Можешь, наконец, шить на заказ!

Елена снова покачала головой.

— А что будет с отцом, Андре? Я — его единственная дочь, у него нет наследников. Весь смысл его жизни сосредоточен во мне, он умрет, если потеряет меня!

— Если он так любит тебя, то почему противится твоему счастью?

— Потому что он заботится о моем будущем. Он хочет, чтобы я ни в чем не нуждалась. У нас все иначе, Андре. Иногда я думаю, что лучше бы мне было родиться в семье бедняков, у которых нет денег на буханку хлеба. Тогда мой шкаф не ломился бы от красивых платьев, но зато я была бы счастлива…

Я отпустил ее руки.

— Не говори о том, чего не знаешь. Тебе не понять, каково это — когда дома есть маленькие дети, мать умерла, родив младшего из них, отец работает сутками, а дома нет еды, и приходится отказываться от ужина для того, чтобы твои братья и сестры получили достаточно пищи.

— И ты тоже не говори о том, чего не знаешь, Андре. Я люблю тебя, но отца с матерью люблю не меньше.

— Простите, что вмешиваюсь в ваш разговор, — вдруг услышал я за своей спиной и вздрогнул от неожиданности. — Я невольно подслушала вас. Кажется, теперь я знаю маленький секрет?

Появившаяся из темноты женщина, казалось, возникла из ниоткуда: там, откуда она пришла, были только могилы, между которыми никто не рискнул бы ходить. Она приблизилась к нам, сняла с головы капюшон черного плаща и приветственно улыбнулась. Вне всяких сомнений, аристократка, дама голубых кровей: это видно невооруженным глазом. Вряд ли француженка, так как тон кожи смуглее, чем у европеек, но по-французски говорит практически без акцента.

Тонкие, гармоничные черты лица, холодные стальные глаза, чистый лоб, небольшой нос, высокие скулы. Длинные каштановые волосы свободно лежат на плечах. Высокая, одного роста со мной, голову держит гордо, плечи — расправленными. И такая красивая, что, посмотрев ей в глаза, можно умереть от счастья только от осознания того, что такая женщина на долю секунды обратила на тебя внимание. Может, именно так выглядела Лилит, взгляд которой, если следовать легендам, был смертелен для одиноких путников-мужчин?

Опомнившись, я заметил ревнивый взгляд Елены и помотал головой, отгоняя наваждение подальше. Какая Лилит? Ночью на кладбище, конечно, может почудиться всякое, но всему есть границы.

— Вы знакомая моего отца? — нарушила молчание Елена.

Женщина с улыбкой покачала головой.

— Даже если я знакомая вашего отца, то это, скорее, одностороннее знакомство: я его знаю, а он меня — нет. — Она прикоснулась к плечу Елены, и та невольно сделала шаг назад — наверное, и ей показалось, что в незнакомке с кладбища есть что-то не от мира сего. — Как я поняла, у вас проблемы. Я могу вам помочь.

— У нас нет никаких проблем, — отрезала Елена.

— Да, по правде говоря, мы испытываем некоторые затруднения, — возразил я, бросив на нее короткий взгляд.

Женщина скрестила руки на груди.

— Так вам нужна помощь? Или вы справитесь собственными силами?

— Если вы найдете в Париже священника, который согласится обвенчать нас без согласия моего отца, мадам, то я буду у вас в долгу, — язвительно сказала Елена.

На губах женщины снова промелькнула тень улыбки. На этот раз, не теплой, а холодной. Эта улыбка отлично гармонировала с ее взглядом: он был ледяным.

— Я знаю священника, который согласится обручить вас, мадемуазель.

— А… чего вы хотите взамен? — В глазах Елены появилась растерянность. — Денег?

Женщина поморщилась.

— Зачем мне деньги? Я хочу присутствовать на церемонии венчания.

Я не сдержал смеха.

— И все?

— И все, — закивала женщина с улыбкой. — Я ведь смогу заглянуть в церковь и посмотреть на красавицу-невесту и счастливого жениха? Хотя бы одним глазком?

— Разумеется. Вы можете быть там с самого начала церемонии до ее конца.

Женщина снова набросила на голову капюшон.

— Вы очень милы, Андре.

— Откуда вы знаете мое имя?

— О, это мелочи. — Она посмотрела на Елену. — А вы, мадемуазель, надо сказать, ни в чем не уступаете вашей знаменитой тезке Елене Троянской. Вы знаете, что воины нередко приказывали кузнецам выгравировать на их мечах имя царевны и верили, что это принесет им удачу? Трою ради вас Андре, конечно, не завоюет по понятным причинам. Но вы стоите того, чтобы как минимум завоевать Париж. Может быть, вам нужна помощь с выбором свадебного наряда?

— Нет. — Елена помотала головой, пытаясь осмыслить слова собеседницы. — У меня есть платья.

Женщина продемонстрировала нам открытые ладони в древнем жесте прощания.

— Я напишу вам записку с адресом церкви и датой. И отучитесь от привычки бродить ночью по кладбищу. Радуйтесь жизни. Она коротка …

Дана вернулась домой около полуночи: как раз тогда, когда я уже был готов отложить книгу и отправиться ее проведать. Конечно, я знал, что ничего страшного с ней не произошло и произойти не могло, но сидеть в одиночестве, осознавая, что она совсем рядом, было невыносимо.

— Твои поиски увенчались успехом? — спросил я.

— О да. — Она сняла плащ. — Правда, есть небольшая проблема: этот идиот успел не только найти кольцо, но и подарить его своей смертной сучке. Он предложил ей руку и сердце и подарил мое кольцо! Впрочем, у меня есть отличный план.

Выслушав рассказ Даны, я закрыл книгу, положив между страниц закладку.

— Да, план неплохой. Но как ты собираешься войти в церковь?

— Ты недооцениваешь меня. Я выпросила приглашение. Тебе надо было видеть их лица. Они ждали, что я попрошу у них денег или чего-нибудь в этом духе.

— Уж лучше бы вы сошлись на деньгах. Уверен, что будет лишним напоминать тебе о том, что никто не должен пострадать, верно?

Дана подняла бровь.

— Если бы дело обстояло иначе, то я бы перегрызла горло им обоим на кладбище, верно? — спросила она в тон мне.

— Верно. Просто я хотел еще раз напомнить тебе, что ни один из этих смертных не виноват в том, что ты потеряла кольцо.

— Мы, женщины, такие рассеянные, Винсент. Я могла бы и голову свою потерять, если бы она отделялась от тела.

Дана подошла к зеркалу и взяла расческу.

— Я голодна, — сказала она. — Кого ты приведешь мне на ужин?

— Того, кого ты захочешь.

— Ну почему ты никогда не делаешь мне сюрпризов? — Она принялась расчесывать волосы. — Я бы не отказалась от этой хорошенькой девочки.