16 год н. э.

Луна, которая еще полчаса назад была почти невидимой, прочно обосновалась на небе и освещала холодным голубым сиянием каменную тропинку. Мы с Руфусом шли, по моим подсчетам, как минимум часа четыре, из них один — последний — в гору, вершины которой пока не видели. Не по причине того, что она была высокой, а потому, что Храм скрывался от любопытных глаз в лесу. «Темный лес» — так называли его здешние жители, среди которых мы с Руфусом провели пару недель.

Люди, населявшие крошечную деревеньку, были боязливы и суеверны, и верили всей душой в то, что в лесу живет темная сила. От истины они были недалеки. Многие истории, услышанные мной, имели конкретное и четкое объяснение. В большинстве случаев оно было темным, почти таким же темным, как лес, а то и темнее, и я предпочитал отмалчиваться, когда жители задавали мне вопросы и просили объяснений.

— Не поспеваю я за тобой, Винсент, — пожаловался Руфус, и я тут же сбавил шаг. — Ты ведь у нас теперь… почти официально бессмертный. Сжалься над своим человеческим подданным, Великий.

— Ну, во-первых, я не Великий. Во-вторых, сам подумай — какой же ты подданный? Ты — мой верный спутник.

Руфус присел на один из больших валунов, которые были повалены вдоль дороги, и тяжело вздохнул. В его почти шестьдесят весь путь, проделанный из Сирии и до Храма, нашего пункта назначения, дался ему нелегко, но я не услышал от него ни слова жалобы. Он вполне мог отпустить меня одного — будущие каратели всегда идут к Храму в одиночку — но вызвался сопровождать меня и Амира, несмотря на возражения со стороны остальных и создателя.

Создатель. Теперь вздохнул и я, глядя на то, как Руфус прикладывается к кувшину с козьим молоком и делает несколько больших глотков. Сколько еще лишений предстоит пережить за все столетия, которые отсчитает Великая Тьма? Вот и Руфуса мне предстоит отпустить в самом недалеком будущем — почти так, как создатель отпустил меня. Хочется верить, что он будет страдать не так сильно, как я. Жаль, что я не родился на тысячу лет раньше — тогда у меня было бы больше способностей вампира, и фраза «я отпускаю тебя» решила бы все проблемы.

— Почему ты выбрал именно Дану?

Вопрос Руфуса заставил меня отвлечься от мыслей.

— Что? Дану? — Я посмотрел на него. — Я… не знаю, разве мы можем отвечать на такие вопросы? Великая Тьма выбрала за меня, а я просто озвучил ее решение.

Руфус отставил кувшин в сторону.

— Дана — необычное существо, — сказал он.

— Как и я, разве нет?

Он поднял голову и улыбнулся мне.

— За семьсот лет в Ордене Дана согласилась быть наставником максимум трижды, хотя ее об этом просили сотни раз. Твоему брату она отказала. Почему ты решил, что тебе она даст положительный ответ?

Я посмотрел на луну. Теперь ее скрывали легкие облачка.

— Посмотрим.

Руфус упер руки в колени и с трудом поднялся.

— Я хорошо знаю твоего создателя, — продолжил он. — Если бы он не чувствовал, что в вас с Даной есть что-то особенное, но относился бы к вам так же, как к остальным.

— Не будем загадывать, Руфус, — покачал головой я. — Ты отдохнул? Идем, нас не будут ждать вечно.

Дана в сопровождении Магистра и небольшой компании карателей ждала нас в зале Совета — большой комнате с высоким потолком и каменным полом. Мебели тут не было — все «убранство» составляли семь вечно горящих факелов (по количеству Великих). Магистр приветственно кивнул мне.

— Здравствуй, Винсент. Вы припозднились.

— Да, господин Магистр. Моему спутнику требовался отдых — тут крутой подъем.

Серо-голубые глаза внимательно оглядели меня, и я невольно поежился. По моим ощущениям, Магистр был чуть младше отца. Другие это тоже чувствовали, и поэтому в его присутствии держались почтительно, хотя всем было известно, что Магистр карательной части Ордена является, скорее, хранителем традиций и символом власти, а не властью как таковой.

— Удачи, — наконец, сказал он и удалился, воспользовавшись одной из внутренних дверей.

Дана подошла ко мне и поправила на плечах мантию. Она была в черном, как и остальные — ритуальный цвет. На лице ее никто не заметил бы и тени улыбки, но стальные глаза смеялись. Откровенно и издевательски.

— Где твой брат? — спросила она. — Я думала, он будет сопровождать тебя.

— Развлекается с деревенскими девушками.

Дана позволила себе улыбнуться. За ее спиной послышались тихие смешки.

— Не рановато ли для девушек, Винсент? Вам с ним всего по пятнадцать.

— Мы быстро повзрослели.

Она понимающе кивнула, после чего медленно обошла меня, изучая с разных сторон.

— Не передумал ли ты?

— Нет. Мое решение остается в силе. Теперь я хочу услышать твой ответ.

Дана остановилась передо мной и пару секунд стояла без движения, а потом приподняла мою голову за подбородок.

— Не перепутал ли ты меня с вакханкой? Наставники учат искусству войны, а не искусству любви.

Это было сказано тихо, но компания услышала каждое слово, и ответом Дане был громкий дружный смех.

— Да ты нерешительна, сестра? — произнес я.

Дана резко выпрямилась, и в ее глазах мелькнула ярость.

— Уж не хочешь ли ты принять решение за меня? — спросила она с вызовом.

— Я уверен, что ты уже приняла его, и ответишь утвердительно.

Компания за спиной Даны притихла и напряглась.

— И почему же ты так в этом уверен, Винсент?

— Потому что я знаю.

Дана повернулась к друзьям. Кто-то одобрительно кивал, кто-то осуждающе качал головой.

— Пятерка за дерзость, мальчик, — сказала она, обращаясь ко мне. — Все же у нашей крови громкий голос. Нам стоит этим гордиться.

После этих слов она обняла меня за плечи и оглядела присутствующих.

— Я, Дана, соглашаюсь стать наставницей Винсента. Я беру на себя ответственность за все его просчеты и ошибки до тех пор, пока мы будем вместе, научу его всему, что умею и знаю, и клянусь кровью своего создателя, что не предам и не оставлю его. Я буду рядом с ним до тех пор, пока он не станет таким же сильным и могущественным, как я — или еще сильнее.

— Я, Винсент, клянусь кровью своего создателя, что каждое слово Даны будет для меня священным, а каждое данное ей обещание — клятвой. И так будет продолжаться до тех пор, пока я не стану таким же сильным и могущественным, как она — или еще сильнее.

Каратели встретили обмен клятвами дружными аплодисментами.

— Завтра на рассвете я буду ждать тебя у подножья горы, — сказала мне Дана. — Мы выберем лошадей, а потом я дам тебе первый урок. В твоих же интересах быть прилежным учеником.

К конюшне храма я подошел тогда, когда небо только начало светлеть, но Дана уже ждала меня возле больших деревянных дверей, на которых можно было разглядеть кованый узор — комок из двух тесно сплетенных змей, символ Ордена.

— Хорошо, что ты пришел так рано, — сказала мне она. — Если ты поторопишься с выбором коня, то мы сможем встретить рассвет в пути. Это прекрасное зрелище.

Сегодня моя наставница была одета иначе: на замену мантии и черной ритуальной ткани пришло белое платье из легкого материала. Такое короткое, что было бы верхом наглости не опустить глаза при взгляде на нее, что я и сделал в следующую секунду. Заметив мое смущение, Дана улыбнулась.

— Ну, брось, — сказала она. — Мы теперь будем вместе почти двадцать четыре часа в сутки, так что тебе следует избавиться от этой смертной привычки смущаться при виде нескромных нарядов. А пока — возьми. Это подарок наставника.

Дана сняла с пояса небольшой кинжал с рукояткой, украшенной драгоценными камнями, и протянула его мне. Я извлек его из ножен и обнаружил, что оружие сделано… из храмового серебра. На одной из граней лезвия тонкой, почти незаметной вязью была выгравирована тайная клятва, которую разрешалось произносить вслух только членам Темного Совета: «Только Великая Тьма вездесуща, и только она рождает свет». Такую же надпись я видел вчера на одной из стен храма, те же слова были вышиты на мантиях членов Ордена. Эта фраза была написана и на камнях перстней, которые носили уже посвященные каратели. Для того чтобы какой-нибудь особо любопытный смертный не прочитал эти слова, для них использовался особый язык: считалось, что такой когда-то использовали вампиры-служители одного из давно умерших культов.