Поиск
УРОК
Кто что царь Александр кем чем мечом
рассекает кого что гордиев узел.
Сие не пришло в голову кому чему никому.
Никто из ста философов не развязал узла,
теперь глядят с опаской из укромного угла.
Таскает солдатня их за бороды длинные,
всклокоченные, сивые, козлиные,
и раздается громкий кто что смех.
Довольно. Александр воззрился строго,
сел на коня, отправился в дорогу.
А за царем под звуки труб и звяканье подков
вся кто что армия из тысяч кого чего узелков
пошла на кого что на бой.
ГОЛОДНЫЙ ЛАГЕРЬ ПОД ЯСЛЕМ
Вот так напиши. На бумаге простой
простыми чернилами: есть не давали.
Все умерли с голоду.Сколько их было?
Вот поле. На каждого сколько травы
приходится? Так напиши: я не знаю.
История смерть до нолей округляет.
Ведь тысяча и один – это тыща;
того одного – будто не было вовсе;
придуманный плод; колыбель без ребенка;
букварь, для кого неизвестно открытый;
растущий, кричащий, смеющийся воздух;
крыльцо – для сбегающей в сад пустоты;
то место в ряду, что никто не займет.
Мы по полю бродим, где все стало явью,
а он как подкупленный смолкнул свидетель.
На солнце. Зеленый. Недальний лесок.
Еда – древесина, питье – под корой:
рассматривай это виденье хоть сутки,
пока не ослепнешь. Над кронами – птица,
и тень сытных крыльев ложилась на губы,
и челюсти медленно приоткрывались,
и зуб ударялся о зуб.
Ночами сверкал меж созвездьями серп,
приснившийся хлеб в тишине пожиная.
Рука с почерневшей иконы являлась,
сжимавшая чашу пустую в ладони.
На вертеле проволоки колючей
торчал человек.
С землей на устах пели дивную песню,
как цель поразила война прямо в сердце.
Какая тут тишь, напиши.
Да.
БАЛЛАДА
Вот баллада об убитой,
что внезапно встала с кресла.
Вот баллада правды ради,
что записана в тетради.
При окне без занавески
и при лампе все случилось,
каждый видеть это мог.
И когда, захлопнув двери,
с лестницы сбежал убийца,
встала, как еще живая,
пробудившись в тишине.
Встала, головой качнула
и глазами, как из перстня,
поглядела по углам.
Не по воздуху летала -
стала медленно ступать
по скрипучим половицам.
А потом следы убийства
в печке жгла она спокойно:
кипу старых фотографий
и шнурки от башмаков.
Не задушенная вовсе,
не застреленная даже,
смерть она пережила.
Может жить обычной жизнью,
плакать от любой безделки
и кричать, перепугавшись,
если мышь бежит. Так много
есть забавных мелочей,
и подделать их нетрудно.
И она встает и ходит,
как встают и ходят все.
ЗА ВИНОМ
Взглядом дал ты красоту мне,
как свою ее взяла я,
проглотила, как звезду.
И придуманным твореньем
стала я в глазах любимых.
Я танцую и порхаю,
сразу крылья обретя.
Стол как стол, вино – такое ж
рюмкою осталась рюмка
на столе на настоящем.
Я же выдумана милым
вся, до самой сердцевины,
так что мне самой смешно.
С ним болтаю как попало
о влюбленных муравьишках
под созвездием гвоздики
и клянусь, что белой розе
петь приходится порой.
И смеюсь, склоняя шею,
так, как будто совершила
я открытье, и танцую,
вся светясь в обличье дивном,
в ослепительной мечте.
Ева – из ребра, Киприда -
из морской соленой пены,
и премудрая Минерва -
из главы отца богов -
были все меня реальней.
Но когда ты взор отводишь,
отраженье на стене я
вновь ищу и вижу только
гвоздь, где тот висел портрет.
ДВИЖЕНИЕ
Ты здесь плачешь, а там пляшут
В капельке твоей слезы.
Там смеются, веселятся.
Там не знают зол и бед.
Словно бы зеркал мерцанье.
Словно бы сиянье свеч.
Как бы залов переходы.
То ль манжеты, то ли жест.
Шутки франта водорода.
Вертопрахи натрий, хлор.
Ферт азот средь хороводов
И кружащих, и плывущих,
И под куполом парящих.
Плача ты играешь им.
Кто ты, миленькая маска?
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: