То, что мы нашли в лабиринте скал Тассили, превосходит всякое воображение. Мы открыли сотни и сотни росписей с десятками тысяч изображений людей и животных. Одни рисунки располагались изолированно, другие представляли собой сложнейшие композиции. Изображенные на них сцены жизни древних обитателей этих мест – будничные занятия, развлечения, религиозные обряды – нетрудно истолковать. Они, несомненно, относятся к жизни различных народов, населявших массив в разное, но, бесспорно, давно прошедшее время, ибо современные туареги очень редко появляются в этих диких, неприветливых местах. Нас поразило разнообразие стилей и сюжетов, которое мы обнаружили при исследовании многочисленных наслоений росписей. Рядом с крошечными фигурками людей находились и изображения такой гигантской величины, какой никогда нигде еще не встречалось. На других росписях мы увидели лучников, сражающихся за обладание стадом быков, воинов, бьющихся на палицах. Тут же – стадо антилоп, люди в пирогах, преследующие бегемотов, сцены плясок, пиршеств и т.п.

Короче говоря, мы очутились как бы в величайшем музее доисторического искусства. Некоторые рисунки поражали своим мастерством. Особенно это относится к изображениям в натуральную величину женщин Джаббарена и Сефара. От таких росписей не отреклась бы ни одна когда-либо существовавшая художественная школа.

Два основных стиля характеризуют эти росписи: один символический, более древний, по всей вероятности, негроидного происхождения; другой – более поздний, явно натуралистический, в котором ощущается влияние культуры долины Нила. Но главное – эти изображения не стоят ни в какой связи с рисунками франко-кантабрийской области или Южной Африки. И если иногда в них можно обнаружить египетское или, возможно, микенское влияние, наиболее древние из них, безусловно, принадлежат к неизвестной самобытной художественной школе. Росписи эти представляют собой единственные известные нам в настоящее время памятники древнейшего искусства негроидных народностей.

Если росписи франко-кантабрийского района дают нам весьма слабое представление о жизни и нравах пещерных людей (разве только что древние обитатели Франции охотились когда-то на бизонов, носорогов и оленей), то в отличие от них росписи Тассили – настоящий архив, благодаря которому можно составить себе вполне ясное представление о народностях древней Сахары, о различных расовых типах, сменявших здесь друг друга, о нашествиях кочевников-скотоводов и о тех влияниях, которым подвергалось местное население. Эти наскальные изображения дают также возможность проследить постепенное изменение фауны Сахары и, как следствие, понять причины климатических изменений и превращения здешних мест в пустыню.

Все эти факты имеют для нас огромное значение. Открытие росписей Тассили позволило нам ознакомиться по меньшей мере с восемью тысячами лет истории Сахары – самой большой пустыни нашей Земли. Более того, благодаря этим находкам прошлое всего человечества становится для нас яснее и понятнее.

Глава первая.

Этапы развития Сахары

В последнее время о Сахаре говорят очень много. Повышенный интерес к ней вызван прежде всего открытием богатых залежей нефти, которые создали этому краю славу нового Эльдорадо.

Туда направилось огромное число изыскательских партий. Никогда еще здесь не было так многолюдно. Теперь в Сахаре пользуются самыми разнообразными средствами передвижения: от скромного «джипа», исключительно удобного при обследовании любой местности, до вертолета, используемого геологами в поисках месторождений урана. Здесь же можно встретить огромные грузовые двухпалубные самолеты, сбрасывающие на нефтепромыслы тонны продуктов и ящики с прохладительными напитками.

Моя очаровательная спутница по самолету, летевшему в столицу Алжира, спросила меня о цели моей поездки в Африку. Услышав, что я там «занимался поисками», она приняла меня за нефтяника или изыскателя урана. Мне удалось ее разуверить, однако это маленькое недоразумение достаточно ярко свидетельствует о царящих там настроениях.

Подземные богатства, внезапно обнаруженные в бесплодных пустынях Сахары, не могли не взволновать воображения людей. Со временем выяснится, как много тайн еще сокрыто в этой самой большой в мире пустыне, которая когда-то была так тесно связана с историей человечества.

За двадцать пять с лишним лет я исколесил Сахару вдоль и поперек. Я пересек ее громадные реги[18], на которых можно за две недели пути не встретить ни одного водоема. Я взбирался на все ее горы: Ахаггар, Тассилин-Аджер, Адрар-Ифорас, Аир. Я преодолел ее огромные эрги[19], в частности Восточный Эрг – самую большую песчаную поверхность на всем земном шаре, настоящее песчаное море, которое всегда волнуется из-за постоянно дующих здесь ветров. Я следовал вдоль ее древних рек, русла которых образовали очень сложную сеть, своего рода огромный высохший скелет некогда полноводной речкой системы. Наконец, я долго жил вместе с населяющими ее туарегами. Они служили мне проводниками в путешествиях, изобиловавших приключениями, и делили со мной все радости и невзгоды.

Меня интересовало все: фауна, флора и, конечно, многие проблемы физической географии, населения, древней истории Сахары и другие вопросы. Сахара представляет собой одно целое. Постичь ее можно только при наличии комплекса знании во всех областях, будь то геология, биология, климатология или история.

Большинство путешествий я совершил на верблюде. Этот «вид транспорта» издавна считается наиболее удобным для таких целей. Он позволяет побывать в малодоступных местах и повидать все до мелочей, что чрезвычайно важно для исследователя. Всего я проехал таким образом 80 тысяч километров, то есть проделал путь, равный двум путешествиям вокруг земного шара. А сколько было происшествий, грозивших кончиться весьма печально!

Много районов я изъездил на автомашине, не раз пролетал над пустыней на самолете. Она мне очень хорошо знакома. Если порой она и обходилась со мной сурово, то я не раз был вознагражден за это ее милостивым согласием приподнять некоторые завесы над ее загадочным прошлым. Ведь основная задача исследователя Сахары состоит в том, чтобы раскрыть связь между ее прошлым и настоящим. Больше всего меня, несомненно, интересовали люди, особенно жившие в доисторический период. Наибольшее удовлетворение я испытывал, занимаясь именно этим вопросом. Мне не раз удавалось обнаружить следы древних племен, населявших Сахару. Здесь, в горах и долинах, они охотились, ловили рыбу, возделывали землю.

В глубине эрга, в Тенере, я обнаружил следы стоянок древних рыбаков: большие груды рыбьих костей (они заняли несколько двухколесных тележек), скелеты гиппопотамов и слонов, каменные орудия. В 500 километрах к югу, на границе Сахары и Судана, я нашел еще добрый десяток стоянок. Тут были кучи рыбьих костей, черепашьи панцири, раковины моллюсков, кости гиппопотамов, жирафов и антилоп; здесь также лежали человеческие скелеты. Последнее обстоятельство указывало на отсутствие погребальных обрядов у первобытных племен Сахары. Мне удалось собрать на месте этой доисторической бойни множество великолепных орудий, среди которых были и прекрасные костяные остроги, и тонкие кремневые наконечники для стрел, и грузила для рыболовных сетей, и многое, многое другое... К югу от Ахаггара, у подножия скал Ин-Геззама, в самых пустынных ныне местах Сахары была сделана подобная же находка – человеческие скелеты, кости различных животных и, кроме того, тысячи осколков глиняной посуды.

Я мог бы привести еще много примеров: лишь в окрестностях Ахаггара мной было обнаружено около восьмидесяти мест со следами стоянок доисторического периода. Из этого можно заключить, что когда-то Сахара была густо населена и ее фауна была аналогична фауне современной саванны. Если самым древним находкам, как, например, остаткам рыбачьих стоянок на эрге Адмер[20], несколько сот тысяч лет, то есть и такие, которым всего лишь от четырех до пяти тысяч лет. Явно господствующий водный характер фауны свидетельствует о большой влажности в прошлом этих мест и наличии полноводных рек. Эти реки, бравшие свое начало в горных массивах Ахаггара, Тассили, Адрар-Ифораса, образовывали большую гидрографическую сеть, соединявшуюся с Нигером, озером Чад и другими большими озерами, остатки которых сохранились в виде соленых озер – шоттов – на юге Туниса. И сейчас еще довольно ясно различимы русла этих исчезнувших рек. Летя самолетом из Ахаггара, я отчетливо видел одно из них. Светлая борозда русла древней реки, извиваясь среди песков, вела прямо к Нигеру, в район Гао.