То, что эр Наримани, будучи «сельским помещиком», выглядел как воин да демонстрировал немалые военные навыки, объяснялось довольно просто. В академии его, как и многих молодых людей из благородных семей, влекла боевая и следственная магия, возможность дознавать самые разные преступления, выслеживать преступников и перерожденцев – во всем этом виделась определенная романтика, помноженная на справедливость и чувство долга, но с годами энтузиазм сошел на нет.

– Наездился, – пожимал он плечами в ответ на мое любопытство. – Я много раз пересек империю вдоль и поперек на всех видах транспорта, и даже на ногах, и в какой-то момент понял, что хочу уже иметь каждый день одну и ту же крышу над головой. Но в случае призыва о помощи я, как и любой бывший военный, обязан откликнуться.

К моменту его «отставки» отец и мать, родившие его в довольно зрелом возрасте, уже умерли. Других детей в семье не было, и он принял решение взяться за управление своим поместьем и принадлежащими ему окрестными землями, а также вернуться к собственным разработкам, некоторые из которых весьма успешно запатентовал.

А сейчас и вовсе, нахватавшись от меня сведений, – весьма поверхностных, правда – о земных механизмах, все свободное время проводил в лаборатории. Причем, Макс от него не отставал, зачарованный шестеренками, магическим огнем и прочими железяками, так что мне порой приходилось силком их вытаскивать на свежий воздух.

Впрочем, и у меня дел было невпроворот.

Учеба занимала довольно много времени. А ведь мне приходилось каждое заклинание или действие, если они были связаны именно с магией, проходить повторно в домашних условиях, навлекая на себя болячки и излечиваясь от них – с помощью Теймара или его собственного лекаря. Но меня это не останавливало – как ни крути, моя профессия мне нравилась, не зря же я её выбрала еще на Земле. И здесь тоже хотела развиваться именно в этой области. Более того, мне было интересно не ограничиваться чем-то одним, а объединять не только магические методы, которые чаще всего использовали местные целители, но и знания травников, а также мои собственные навыки. Медицина без магии, особенно хирургия и серьезные вмешательства, здесь не были развиты вовсе. Пусть и утверждалось, что развивать подобное, с учетом возможностей волшебства, не было необходимости, я с этим согласна не была.

Вспомнить тот же Бишек, где была одна Арглая. А если бы её там не было? Деревенским жителям стоило умирать от малейших болячек? Или Теймара и его полностью опустошенный резерв – если бы рядом оказался маг, он бы его быстро вылечил, но будь там простой человек, а не русский хирург, что бы он сделал?

Впрочем, вопросов я на эту тему никому не задавала. А сама делала выводы и записывала в огромную толстую тетрадь в кожаном переплете все свои наблюдения, а также собственные знания из той, прошлой жизни – пока не забылись. Нет, я не планировала медицинский переворот в отдельно взятой Империи – такие перевороты удел попаданок из книг. Но и не погружаться в эту интеерснейшую область не могла.

С Теймаром мы также сосредоточились на различных защитных и бытовых магических воздействиях; ну и просто постарались разжиться максимально разными заклинаниями минимально травматичными средствами, чтобы я в итоге могла вполне сносно существовать в любых слоях общества. И защититься могла, в том числе от сильного противника.

Мой друг, на удивление, тоже пришел в восторг от моих способностей, чем напомнил мне брюнетов из свиты принца. Наконец-то стало понятно, что же именно им всем так нравится:

– Стася, у тебя любой уровень магии, любой, понимаешь! – сказал он мне тогда, – Ты как безразмерный сосуд…

– Хорошо хоть не бездонная яма, – я скривилась.

– Да нет… В тебя можно вложить любое воздействие, даже те, что доступны лишь императорскому дому – ты повторишь любой дар, любую силу, в то время как другие маги, пусть даже высшие, не смогут сделать многое из доступного тебе. Единственное, ты не сможешь открывать порталы, да делать некоторые другие вещи, которые не предполагают непосредственного воздействия на человека или предмет, потому что я не могу направить портал на тебя, но все остальное – без проблем.

На счет «без проблем» он, конечно, слукавил – работать приходилось много.

Магия представлялась мне невидимыми струнами, проходящими сквозь материальный мир и отзывающимися резонансом или диссонансом в душе человека или в предмете. Вибрация этих струн могла разрушать, лечить, веселить, успокаивать, использоваться как топливо или превращать воду в пар, вроде того, как в тибетских чашах под воздействием звуковых вибраций «кипела» вода. И умелый маг, словно музыкант, играл на этих струнах, тянул их на себя или писал собственную композицию.

Я же могла играть только определенные мелодии.

Зато, как и говорил Теймар, – любые.

При этом ироничное определение «бездонная яма» имело и положительный смысл – понятие «иссякший ресурс» на меня не работало. Я будто брала энергию из окружающего мира и преобразовывала вовне. И ограничения мои были связаны лишь с физическими параметрами – как я предполагала, любая вибрация, проходя сквозь тело, вступала во взаимодействие с телом на клеточном уровне. И забирала сил больше, чем любое физическое действие, самый активный спорт или же работа.

И любому магу после серии сложных заклинаний требовался отдых и восстановление. Мне – чтобы перестали дрожать руки, да глаза снова видели четко, и я не шаталась. Остальным – чтобы восполнить и резерв в том числе.

Звонок горна прервал мои размышления.

Я доела хлеб с сыром и отправилась на очередное занятие.

«Магические вихри» давались мне сложнее всего. Ведь «просто» магии у меня не было. Она была конкретной направленности, конкретного уровня, конкретного результата. На этом же занятие мы должны были демонстрировать не знания заклинаний, а умение сосредотачиваться и вызывать свою собственную силу к жизни, демонстрируя окружающим зримые потоки, плывущие в воздухе разноцветными лентами – целительскому потоку принадлежал зеленый цвет, боевой магии – красный, растительно-животной магии – белый и так далее. Простыми повторениями заклинаний здесь не обошлось бы.

Мне было сложно и сосредоточиться и не продемонстрировать что-то лишнее.

Волшебство стало частью моей жизни, но я все еще с трудом «доставала» эту особую энергию изнутри и снаружи, среди общих потоков жизни. Чисто по психологическим причинам – легко было верить в Гарри Поттера на экране телевизора, но мои собственные искры, сыплющиеся с рук, да и любые другие действия все еще вызывали недоумение, хорошо что не визги. Гораздо проще мне было варить те же зелья, приговаривая над ними определенные слова – это хоть как-то соотносилось с прошлыми представлениями о действительности.

Что касается проявления, то приходилось ловчить, раз уж я не желала становиться предметом исследования каждого из учителей. И перенаправлять потоки, коверкая заклинания, чтобы показать то, что они хотели видеть, а не то, что в меня уже было вложено.

Кое-как, но справившись с заданием, я вышла из школы и двинулась в сторону городских конюшен, где оставляла свою лошадь – спокойную кобылку не слишком дорогой масти, неприметную, как и моя одежда.

Мы сразу с Теймаром решили, что я представляюсь его весьма дальней родственницей, в чьей крови не осталось ни капли благородной, приехавшей из еще более глубокой провинции за лучшей долей. А он, по доброте душевной, дал нам с Максом приют и помог устроиться на обучение.

В школе к этой легенде отнеслись благосклонно, да и окружающие давно уже перестали считать меня чудачкой. Одевалась я соразмерно своему статусу и образу жизни – в брюки, высокие ботинки, длинную рубашку со множеством накладных карманов и укороченный жилет. В замке, правда, у меня был довольно большой выбор из качественных готовых платьев, на которых настоял друг, но, как правило, до них дело доходило только иногда, по вечерам, когда мы все вместе собирались на ужин.

Слуги же, в отличие от городских жителей, отнеслись ко мне весьма настороженно – косых взглядов я поймала немало. Наше довольно странное по местным меркам общение с Теймаром, больше присущее супругам после нескольких лет совместной жизни или же закадычным друзьям одного пола их настораживало. Да и новый человек в доме не мог не обеспокоить. Но постепенно пересуды и сплетни, которые не выходили за пределы поместья – в этом эр Наримани был строг – сошли на нет. Нос я не задирала, в дела их не лезла, обязанности забрать себе тоже не пыталась, о чем больше всего беспокоилась ключница, бывшая в доме кем-то вроде экономки. Ну и лучезарная улыбка Макса и его вездесущее и очень милое любопытство немало способствовало общему потеплению.