— Похоже, вы чрезвычайно довольны собой, а? Я вам приказал не стрелять в Мерфи. Почему вы не подчинились?

— Он предатель, товарищ полковник. Таких необходимо учить, если мы хотим, чтобы люди, подобные мне, выжили.

— Но это же была просто игра, черт побери! — взорвался Масловский. — Тренировка.

— Если мы играем в какую-то игру достаточно долго, товарищ полковник, она в один прекрасный момент может переиграть нас самих, — спокойно возразил Келли.

— Боже милостивый! — воскликнул Масловский. — Ну, хорошо, давайте с этим кончать. Профессор Черный считает, что вы готовы к самостоятельной работе. Вы согласны?

— Так точно, товарищ полковник.

— Кратко сформулируем задание. Нашими главными противниками являются Америка и Великобритания. Британская головная боль и постоянный источник беспокойства — ИРА. Вы должны стать еще одним раздражителем. Профессор Черный расскажет вам о ваших непосредственных действиях. Вы свободны.

Келли молча вышел. Черный сказал полковнику:

— Он справится. Я уверен в этом.

— Будем надеяться.

Масловский подошел к окну и стал смотреть на потоки ливня, низвергавшиеся с небес. Он почувствовал себя совершенно разбитым. Келли его больше не интересовал. Неожиданно перед глазами предстало лицо девочки, когда она бросилась на ирландца.

— Эта девочка… Как ее зовут?

— Таня Воронина.

— Теперь она стала сиротой? Кто позаботится о ней?

— Наверно, отправят в детдом.

— Она довольно привлекательна и умна, вам не кажется?

— Похоже, хотя мне лично с ней поговорить не пришлось. У вас есть какой-то особый интерес?

— Возможно. Мы потеряли единственную дочь в прошлом году во время эпидемии гриппа. Ей было всего шесть лет. У супруги, к сожалению, больше не будет детей. Сейчас она работает, но все еще в шоке. — Полковник вздохнул. — Когда я увидел эту девочку на площади… А вдруг это и есть выход?..

— Великолепная идея, товарищ полковник.

— Отлично. — Масловский поставил на поднос пустую чашку. — Я возьму ее с собой в Москву. Вот обрадуется Сашенька. — Он подошел к столу, открыл бутылку водки, плеснул в стаканы. — Ну, за успех нашего предприятия в Ирландии.

Майор Тони Вильерс очнулся от забытья. Он сидел в углу крохотной комнаты, привалившись к стене. Лечь было невозможно из-за деревянной конструкции вокруг шеи, которая зажимала руки на уровне плеч.

Голова майора была повязана зеленой повязкой. Его гимнастерка и штаны цвета хаки свисали лохмотьями, грязные и рваные. Ноги босые — кто-то стянул с него ботинки. Да еще эта борода, колючая и неопрятная… Она совсем не нравилась майору. Уж слишком сильна была привычка к обязательному бритью по утрам вне зависимости от ситуации.

Послышался звук поднимаемой щеколды, дверь приоткрылась, и в нее влетел рой жужжащих мух. Вошли два Рашида, маленькие, усталые, в грязных белых накидках, с пулеметными лентами крест-накрест. Подхватили узника и вытащили его наружу. Грубо кинули к стене и удалились.

Только через несколько минут глаза Вильерса привыкли к ослепительно яркому утреннему солнцу. Бир-эль-Гафамо оказался селением из дюжины домишек с плоскими крышами в небольшом оазисе, окруженном пальмами. Какой-то мальчуган вел верблюдов. Женщины в темных халатах и черных накидках стирали возле колодца белье.

Вдалеке справа виднелись горы Дофара, южной провинции Омана. Силуэты их четко прорисовывались на фоне голубого неба. Еще неделю назад Вильерс был там, возглавляя воинов племени Балучи, сражавшихся с отрядами марксистских повстанцев.

Возле Вильерса стоял глиняный кувшин с водой, но он знал, что не дотянется до него, и спокойно ждал, что будет дальше. Вдалеке из-за бархана появился верблюд и стал быстро приближаться к оазису.

Тони закрыл глаза и опустил голову на грудь, пытаясь снять напряжение с мышц шеи. Услышал чьи-то шаги. Открыв глаза, увидел Салима-бин-эль-Камана. На нем была черная косынка, черный балахон, на боку в кобуре болтался пистолет, за поясом длинный кривой кинжал. В руках Салим держал автомат китайского производства. Он остановился, внимательно рассматривая англичанина. В редкой его бороде уже начали пробиваться седые волосы, а кожа приобрела кирпично-коричневый оттенок.

— Салам алейкум, Салим-бин-эль-Каман, — сухо поприветствовал его Вильерс по-арабски.

— Алейкум салам. Доброе утро, сабиб Вильерс.

Салим поставил автомат у стены, наполнил ковшик водой. Осторожно поднес его к губам Тони. Это уже стало их каждодневным утренним ритуалом.

Одинокий верблюд был уже близко, в каких-то ста ярдах. От луки седла всадника тянулась веревка. К ней был привязан какой-то человек, едва волочивший ноги.

Салим вытащил плоскую жестяную коробочку.

— Сигарету, мой друг? — Заученным движением смял мундштук папиросы и вставил между губ Вильерса. Дал прикурить.

— Русская?

— В пятидесяти милях отсюда прямо в пустыне есть военно-воздушная база. Много русских самолетов, грузовиков, солдат.

— Да, я знаю.

— И что с того? Все равно вы, англичане, ничего не можете с этим поделать.

— Моя страна не воюет с Йеменом. Меня направили из армии, чтобы я обучал и командовал отрядами султана Омана, который борется против партизан.

— Мы не марксисты, сабиб Вильерс. Мы свободное племя Рашидов. Для нас захват английского майора — большая удача. Это принесет нам много верблюдов и оружия. Я послал сообщение в Фазари. Сегодня сюда прибудут русские. Они отвалят за вас приличный куш.

— Сколько бы они ни предложили, мои люди заплатят больше. Доставь меня в Дофар, и ты получишь все, что угодно.

— Но, сабиб Вильерс, я ведь уже дал слово.

— Очень жаль. Следовало вначале поговорить со мной.

Верблюд приблизился, встал на колени, и на землю ступил Хамид, молодой воин в коричневой накидке с автоматом за плечом. Он резко дернул веревку, и привязанный человек упал на песок.

— Кто такой? — спросил Салим.

— Я наткнулся на него прошлой ночью в пустыне. — Хамид вернулся к верблюду, показал военную фляжку и рюкзак. — Это он нес с собой.

В рюкзаке было немного хлеба и остатки армейского сухого пайка. Надписи были на русском. Салим показал их Вильерсу, потом обратился к пленнику по-арабски:

— Вы русский?

Человек отрицательно покачал головой. Он был уже далеко не молод, выглядел крайне изможденным, рубашка промокла от пота. Губы распухли и потрескались от жажды. Салим протянул ковшик с водой. Мужчина стал жадно пить.

Вильерс неплохо говорил по-русски. Спросил:

— Он хочет узнать, кто вы такой. Вы из Фазари?

— А вы кто?

— Офицер армии Великобритании. Работал в войсках султана в Дофаре. Эти люди устроили засаду, перебили мою охрану, а меня взяли в плен.

— Он говорит по-английски?

— Всего несколько слов. Очевидно, вы не понимаете арабский?

— Нет, но думаю, что мой английский все же лучше вашего русского. Зовут меня Виктор Левин. Я из Фазари. Пытался пробраться в Дофар.

— Перебежчик?

— Что-то в этом роде.

— Итак, он говорит с тобой по-английски, — сказал Салим. — Значит, он не русский?

— Лгать нет смысла, — обратился Вильерс к Левину. — Ваши люди сегодня сюда прибудут, чтобы забрать меня. — Повернувшись к Салиму, добавил — Да, это русский, из Фазари.

— А что он делает на земле Рашидов?

— Пытался добраться до Дофара.

— Сбежал от своих? — Сузив глаза, Салим уставился на пленника, громко расхохотался и хлопнул себя руками по ляжкам. — Великолепно! Русским придется раскошелиться и за него. Аллах добр ко мне, — кивнул Хамиду. — Накорми их, а потом запри.

На Левина надели такую же деревянную конструкцию, как у Вильерса. Они сидели бок о бок, прислонившись к стене каморки. Через какое-то время вошла женщина в черной парандже, села на корточки и по очереди накормила их из большой деревянной миски кусочками молодой козлятины.

— Слишком жарко. — Левин прикрыл глаза.