орудием борьбы, и мы должны разрушить всё, что ещё остаётся от батистовской армии. И надо хорошо понимать, что делается это не из чувства мести и не только из чувства справедливости, но исходя из необходимости обеспечить достижение всех этих завоеваний народа в кратчайшие сроки.

Мы разгромили намного превосходящую нас—численно — армию, опираясь на помощь народа, адекватную тактику и революционную мораль. Но теперь мы сталкиваемся с новой реальностью: наша армия ещё не подготовлена к такой—завоёванной ею—новой ответственности, как защита всей территории страны. Мы должны в кратчайшие сроки перестроить Повстанческую армию, потому что в ходе борьбы мы создали вооружённые силы из крестьян и рабочих, многие из которых неграмотны, не обладают культурой и технической подготовкой. Мы должны поднять техническую и культурную подготовку бойцов этой армии на уровень тех задач, которые стоят перед ней сегодня.

Повстанческая армия является авангардом кубинского народа, и, говоря о её техническом и культурном прогрессе, мы должны знать, что это означает в современном контексте. Мы уже начали— символически—воспитание и обучение нашей армии посредством текстов, пронизанных почти исключительно духом и учением Хосе Марти.

Национальное возрождение должно покончить со множеством привилегий, и поэтому нам необходимо быть подготовленными к защите нации от её врагов—как явных, так и скрытых. В этом смысле новая армия должна адаптироваться к новой ситуации, возникшей из освободительной войны, поскольку мы хорошо знаем, что если на нас нападает даже небольшой остров, то это потому, что его поддерживает держава почти континентальных размеров, и поэтому любое вторжение на нашу территорию приобретает гигантский масштаб. И мы должны заранее на это настраиваться и готовить наши действия в духе повстанческой стратегии—так, чтобы наша оборона не рассыпалась при первом же натиске и сохранила централизованное командование. Весь кубинский народ должен будет превратиться в этом случае в партизанскую армию, потому что Повстанческая армия—это растущий институт, чьи размеры ограничены лишь численностью всего 6-миллионного населения республики. Каждый кубинец должен научиться владеть оружием и знать, когда он должен использовать его...

521

Я изложил в общих чертах социальную программу Повстанческой армии после победы и её роль движущей силы по отношению к правительству в осуществлении революционных чаяний.

Есть нечто более интересное, о чём я хотел бы сказать в заключение,—о том примере, который означает наша Революция для Латинской Америки, и об уроках, которые вытекают из разрушения ею всех кабинетных теорий. Мы доказали, что небольшая группа решительных людей, поддерживаемая народом, не боящихся умереть, если придётся, способна одержать верх над регулярной дисциплинированной армией и окончательно её разгромить. Это—главный урок. Есть и другой урок, который должны извлечь для себя наши братья в Америке, экономически принадлежащие к такой же категории аграрных стран, как и мы. И он заключается в том, что необходимо осуществлять аграрные революции, вести борьбу в деревне, в горах и уже оттуда нести революцию в города, а не стремиться совершить её в городах, не заботясь о её целостном социальном содержании.1

И вот теперь в свете накопленного нами опыта можно ставить вопрос о том, каково же наше будущее, которое теснейшим образом связано с будущим всех слаборазвитых стран Латинской Америки. Революция не ограничивается кубинской нацией, ибо она глубоко затронула сознание Америки и внушила серьезную тревогу врагам наших народов. Поэтому мы ясно предупредили, что любую попытку агрессии наш народ пресечёт с оружием в руках. Пример Кубы ещё более усилил революционное брожение во всей Латинской Америке и других угнетённых странах. Революция вынесла приговор латиноамериканским тиранам, потому что они — такие же враги народных режимов, как и иностранные монополистические предприятия. Так как Куба—маленькая страна, мы нуждаемся в поддержке всех демократических народов и в особенности народов Латинской Америки.

Мы должны рассказывать всю правду о благородных целях Кубинской революции всему миру, в том числе дружественным народам нашего континента, североамериканцам и латиноамериканцам. Мы должны создать духовное единство всех наших стран; союз, который выйдет за рамки обычной болтовни и сосуществования бю-

1) Вариант: «совершить её—лишенную целостного социального содержания [sin contenido social integral] —в городах».

53 I январь 1959 года

рократий и воплотится в действенную помощь нашим братьям, предоставив в их распоряжение наш опыт.

И, наконец, мы должны находить новые пути, которые позволят выявить общие интересы наших развивающихся стран. Мы должны быть готовы ко всяким попыткам и намерениям разделить нас; бороться против тех, кто силится посеять семена раздора между нами; против тех, кто, вынашивая известные планы, старается извлечь для себя выгоду из наших политических разногласий и разжечь предрассудки, ставшие уже невозможными в нашей стране.

Сегодня весь народ Кубы находится в состоянии борьбы, он должен и впредь оставаться единым в борьбе за то, чтобы победа над диктатурой не оказалась преходящей и стала бы первым шагом к победе всей Америки.

Журнал «Humanismo», апрель 1959 г., с. 346-357

Вид Америки с афроазиатского балкона

Когда жители Азии говорят о нашей, не освобождённой, Америке, они имеют в виду некий континент без определённых границ, столь же неведомый им, как нам неизвестна эта огромная часть мира, где стремление к освобождению нашло своё адекватное выражение в Бандунгском пакте.

Об Америке здесь никто ничего не знал, кроме, может быть, того, что это — гигантская территория, где обитают темнокожие дикари в набедренных повязках с копьями наперевес. Когда-то туда добрался некий Христофор Колумб. Примерно в те же времена когда некий Васко да Гама преодолел Мыс Бурь и загнал в «скобки»— на много веков—всю культурную, экономическую и политическую жизнь народов, населявших пространства Азии. Знанием этого факта почти ограничивались конкретные представления азиатских народов о Латинской Америке. Сейчас к нему прибавляется ещё один— почти абстрактный для них—факт, называемый Кубинской Революцией. Действительно, для этого далёкого мира Куба—не более чем абстракция, сцена, необходимая для появления некоего мифологического существа, именуемого Фиделем Кастро. Бороды, длинные волосы, форма цвета хаки; горы, находящиеся где-то в стране, имя которой они недавно узнали (и не каждый знает, что речь идёт об острове),—это и есть Кубинская Революция. Это и есть Фидель Кастро. И эти люди, появившиеся на острове, трудно различимом на карте мира, движимые магической палочкой человека-мифа, и являются Америкой, той новой Америкой, которая сегодня расправляет спину, онемевшую после стольких веков пребывания на коленях...

Уходит в прошлое другая Америка. Та, в которой мизерная зарплата рабочих на оловянных рудниках Боливии позволяла в ещё большей мере снизить оплату горняков, добывающих олово в Индонезии. Та, где умиравшие от малярии пеоны на каучуковых плантациях Амазонии делали ещё более нищенской зарплату трудившихся на добыче каучукового сока в Индонезии, Малайе, на Цейлоне... Америка, чьи баснословные запасы нефти позволяли нефтевладель-цам не платить большую зарплату нефтяникам в Ираке, Саудовской Аравии или Иране. Америка дешёвого сахара—столь дешёвого, что рабочий в Индии за ту же работу, под тем же палящим тропическим солнцем не мог рассчитывать на более высокое вознаграждение.

Отличные от нас и всё ещё удивлённые своей дерзостью — желанием быть свободными,—Африка и Азия смотрят за океан. А что если этот, другой склад сырья и злаков населён людьми с теми же простыми и глубокими стремлениями, как и у жителей Азии и Африки? А что если наше братство бросит вызов морским просторам, языковым барьерам, отсутствию культурных связей и мы обнимем друг друга как товарищи по борьбе? Разве аргентинский пеон, боливийский рудокоп, рабочий United Fruit Company или рубщик тростника на Кубе не в большей мере брат твой, чем надменный потомок японского самурая—даже для японского рабочего? А быть может, и Фидель Кастро—это нечто большее, чем изолированный факт—или миф? Быть может, он—авангард американского народа в его нарастающей борьбе за свободу,—такой же человек, из плоти и крови, как Сукарно, Неру или Насер?