Длинные анфилады комнат одного из фасадов Эрмитажа смотрят высокими окнами в сторону Адмиралтейства. В потоках яркого летнего света, приглушенного тяжелыми шторами из белоснежного шелка, мерцают синеватым отливом серебряные сосуды. В витринах подвешены блюда с кольцевыми ножками, рядом стоят глубокие чаши, ковши с длинными ручками, высокие кувшины с крышками, а также маленькие кувшинчики, похожие на вазочки для цветов. Тут же изящные кружки с боковыми ручками, светильники и ведра.

Перед нами самая крупная в мире коллекция древней серебряной посуды, изготовленной в Иране, Средней Азии и Византии. После Октябрьской революции коллекция стала доступна всем трудящимся нашей великой страны. Изучать выдающиеся образцы художественного мастерства безымянных мастеров прошлого приезжают ученые разных стран мира — Франции, Ирана, Америки.

Эти драгоценные подносы, кувшины, блюда, чаши, кубки, украшавшие когда-то столы византийских и иранских вельмож, а также среднеазиатских князей, были найдены на Урале — за тысячи километров от мест изготовления сосудов.

Короткие надписи рядом с сосудами перечисляют пункты, в которых они обнаружены: Турушева, Томыз, Квать-Пелева, Аниковская, Губдор и многие другие деревни Верхнего Прикамья. За этими названиями открывается суровая, полная опасностей и лишений жизнь предков коми-пермяков. Таинственность и загадочность событий, происходивших в древности в далеком таежном краю северо-восточной Европы, всегда будут волновать и привлекать людей.

Выражение «серебро закамское» впервые стало известно из Новгородской летописи от 1332 года. Какое серебро имела в виду летопись? И почему закамские булгары получили у арабских авторов еще в IX-X веках прозвище «серебряных»? На эти вопросы я попытался ответить в своей книге.

За драгоценными сосудами мне хотелось увидеть судьбы людей, которые жили, боролись и умирали. Талантливый популяризатор археологии Э. Церен сказал однажды, что «археология не только пытается разыскать в мертвых холмах следы древних времен — значительно больше ее интересует сам человек: его ум, его душа и даже то, что остается неосознанным им самим».

В основу книги положены результаты археологического обследования восточных кладов, проделанного в последние годы, и сведения письменных источников — русских летописей и произведений арабских географов. В повести сделана попытка связать разрозненные исторические факты в единую цепь и рассказать о возможных причинах появления в Прикамье «серебра закамского». С этой точки зрения повесть представляет художественную гипотезу и не претендует на строгость исторического изложения.

Последняя глава рассказывает о трагической судьбе, которая постигла в дореволюционный период многие из обнаруженных в Прикамье кладов. Только Октябрьская революция передала в руки народа принадлежащие ему по праву сокровища. Расхищению национальных художественных богатств был положен конец. Бывшие царские дворцы превратились в музеи, и шедевры мирового искусства открылись взорам миллионов трудящихся.

Всадник медленно двигался по узкой горной тропе. Иногда он успокаивающе гладил по шее коня. Тот испуганно косил глазами в темневшую рядом пропасть и возбужденно всхрапывал, осторожно переставляя ноги.

Ярко-оранжевое солнце уже опускалось за горную цепь, и на ее склонах появились лиловые тени, когда всадник въехал в горную теснину, покрытую зарослями кустарника и беспорядочно разбросанными рощами бука и дуба. Замедлив движение в полутемной буковой роще с мощными стволами, обвитыми цепкими петлями плюща и гибкими лозами дикого винограда, он чутко прислушался и вдруг припал к шее коня. Мимо просвистела стрела и с силой впилась в дерево. Несколько человек выскочили с криками из засады, и началась бешеная погоня. Узкая тропа не позволяла преследователям развернуться, они скакали, растянувшись в цепочку. Одежда выдавала в них арабских воинов из племени курейшитов, стоящих несколькими лагерями в горных долинах Табаристана. Расстояние между ними и всадником медленно сокращалось.

На одном из поворотов ущелья произошло неожиданное. Всадник вдруг бросил повод коня и, сорвав с плеча лук, на полном скаку обернулся в сторону преследователей. Они увидели искаженное яростью лицо, обрамленное небольшой клиновидной бородкой. Один из арабов воскликнул:

— Это проклятый хариджит!

Тот, продолжая скакать, одним движением натянул лук так, что тетива коснулась правого уха. Приему стрельбы из лука по преследователям на полном скаку его научил отец — потомственный воин из конницы шаха Табаристана.

Жертвой хариджита стал вырвавшийся вперед араб. От удара стрелы он покачнулся в седле и начал валиться влево, безнадежно пытаясь ухватиться рукой за шею коня. Всадники окружили раненого товарища, и старший из них приказал прекратить погоню.

— Этого гяура все равно не поймать ночью в горах, — нехотя проронил он.

Несмотря на сгустившиеся сумерки, хариджит уверенно двигался вперед. Добравшись до конца ущелья, он прислушался к властной тишине гор, редко нарушаемой только криками ночных птиц. Не заметив ничего подозрительного, он поднес руки ко рту, и тишину разорвал тоскливый вой волка. Эхо понесло его по горной долине, многократно усиливая среди голых скал, и наступившая затем тишина, казалось, давила еще больше. Издалека раздался ответный вой, и всадник поспешил в ту сторону, направляясь прямо через заросли кустарника.

Темнота окончательно поглотила очертания гор, когда всадник добрался до наружного кольца постов, окружавших лагерь. Обменявшись паролем с часовыми, он спешился и вскоре был в центре лагеря, у походной палатки вождя. В глубине палатки сидели три человека. Один из них кивнул вошедшему в знак приветствия и спросил:

— Была ли успешной поездка, Хуршид?

Вместо ответа Хуршид развязал пояс халата и разрезал кинжалом его подкладку. В ней был зашит небольшой круглый сверток, целиком покрытый сверху воском для предохранения от воды. Поклонившись, Хуршид протянул сверток:

— Великий Бабек прислал тебе письмо, храбрый эмир.

Эмир быстро пробежал глазами по листу пергамента и обратился к молча сидевшим рядом с ним соратникам:

— Нам прислали важные вести. В Азербайджане вспыхнуло восстание людей, называющих себя хурремитами, или краснознаменными. К ним присоединились армяне, а также наши братья в Северном Иране. Они уже дважды разбили войска проклятого аллахом халифа Мамуна. Во главе восставших — храбрый вождь.

— Ходят слухи, достойный эмир, что этот человек был раньше погонщиком верблюдов и обошел с караванами многие земли, — заговорил один из воинов. — Он несомненно храбр и умен, если ему удалось потрепать хитрого шакала Мамуна.

— Вождь краснознаменных предлагает нам союз, — продолжал эмир. — Он поклялся уничтожить власть ненавистных халифов и образовать царство братства и справедливости.

Глуховатый голос эмира окреп: