Сами Строгановы не скрывали, что их коллекция древних серебряных сосудов в петербургском дворце пополнялась то одним, то сразу несколькими драгоценными сосудами.

Все началось с серебряного кувшина.

Весенним утром 1750 года крепостной крестьянин графа Строганова пахал поле неподалеку от маленькой деревушки Слудки, затерявшейся среди лесов на берегу Камы. Вдруг плуг подскочил в земле, вывернув из нее большой кувшин из светлого металла. Один выпуклый бок кувшина был проломлен ударом плуга, но другой уцелел, и сцена, изображенная на нем, вызвала у бедного крестьянина такую оторопь, что он перекрестился. На кувшине была изображена в полный рост молодая красивая женщина в прозрачной одежде, с наброшенным на плечи тонким покрывалом. У ее ног видны фигурки детей.

Весть о находке дошла до управляющего имением, и серебряный кувшин был отправлен владельцу этих земель в Петербург.

В середине восемнадцатого века многие отпрыски знатных русских семейств устремились на обучение в Париж. Не миновал его и молодой барон Строганов, не забывший прихватить с собой из Петербурга необычный кувшин, найденный у деревни Слудки. Европа была охвачена страстью к собиранию древностей, особенно ценились предметы искусства античных народов.

Барон размышлял про себя, что серебряный кувшин, может быть, ничем не хуже античных древностей. Если его надежды оправдаются, то в парижских салонах ему обеспечена слава настоящего знатока.

С самого начала все складывалось для барона весьма удачно. Кувшином заинтересовался сам президент Французской академии Де Бросс, сопроводивший свою статью о замечательном предмете точным рисунком. Предусмотрительность Де Бросса оказалась не напрасной, так как кувшин вскоре исчез в буре событий Французской революции.

Спустя три десятилетия после находки драгоценного кувшина Строгановым вновь напомнили о существовании в их владениях деревушки Слудки. Весной 1780 года случилось большое половодье. Залило всю пойму реки Камы. В начале лета вода схлынула, но в пойме осталось много песка с размытого высокого берега. Множество мелких озер изрезало после половодья пойменные луга, и деревенские ребятишки облюбовали эти места для купанья, так как солнце быстро нагревало в них воду.

Однажды они валялись после купания на горячем песке, и вдруг кто-то заметил край блестящего предмета. Ребята разгребли песок руками и увидели большое серебряное блюдо с изображением человеческих фигур на внутренней стороне.

Вскоре в разных местах вблизи деревни было найдено еще пять серебряных сосудов. Все драгоценные находки срочно направили в Петербург. Ознакомившись с необыкновенными вещами, ученые определили, что они были изготовлены в древних имперских мастерских Византии и Ирана, за тысячи километров от места находки.

Неожиданно для себя Строгановы стали единственными в мире обладателями коллекции византийской и иранской древней серебряной посуды. Положение обязывало, и управляющим строгановскими имениями был послан строгий наказ: все серебряные вещи и прочие интересные предметы, найденные в земле, отсылать в Петербург.

Так обстояло дело задолго до появления на берегах Камы Акинфия Боярских.

Изучением путей скупки древнего серебра тайный советник, отправивший в путь смышленого агента, занялся по просьбе одного профессора, своего приятеля и большого знатока восточных древностей. Тот пожаловался как-то, что бесценные древние изделия попадают в руки невежественных торговцев и безвозвратно гибнут. Он рассказал, что в Пермской губернии процветает скупка найденного крестьянами древнего серебра для переделки его в современные украшения. В результате множество кладов, в том числе и крупных, навсегда погибло для науки.

— А что, если будут установлены скупщики серебра?- спросил тайный советник.

— Тогда составлю прошение императорскому двору с предложением ввести контроль над скупкой уникальных предметов и передавать их в музеи, — горячо ответил профессор.

Тайный советник скептически воспринял намерение профессора, но после долгого раздумья заявил, что постарается ему помочь. Вскоре он привел в действие необходимые пружины: кому-то пообещал, кому-то напомнил о сделанных им услугах, и в результате всех этих действий частный сыщик очутился в лесах Прикамья, выполняя необычное задание.

Акинфий сжился со своей ролью. С коробом дешевых украшений, ленточек, иголок, ниток и множества различных побрякушек он тащился из деревни в деревню, не вызывая подозрений. Синяя сатиновая рубаха и плисовые штаны превратили его в обычного мужика, которого крестьяне охотно принимали на ночлег за бойкий и острый язык.

В очередном донесении он писал, что своими глазами видел необыкновенные серебряные предметы у крестьянина деревни Мальцевой, что лежит на реке Куве. Среди них выделялся великолепный кувшин с несколько приплюснутыми стенками, на которых были изображены фигуры крылатых верблюдов. На большом блюде изображена охота какого-то государя в зубчатой короне на тигров. На другом — орел с ягненком в когтях. На двух блюдах нанесены христианские кресты, а на последнем — толстяк, танцующий с женщиной. Вместе с сосудами крестьянин нашел около дюжины серебряных шейных гривен, лежавших кучкой — одна на другой. Это были согнутые в кольцо пруты длиной около семидесяти сантиметров. На одном конце гривны заканчивались петлей, а на другом — приклепанной головкой, похожей на ограненную пуговицу.

Сосуды тотчас купил у крестьянина управляющий Строганова и отослал в Петербург. Судьба шейных гривен осталась неизвестной.

Однажды Акинфий внутренним чутьем почувствовал что-то недоброе. Он не мог объяснить себе, в чем дело, пока не вспомнил: рыжебородый мужик, с которым он разминулся у деревенского трактира, встречался ему в одной из деревень, названия которой он не мог сейчас вспомнить.

«Началась игра с огнем, — мелькнуло у него в голове. — Места тут глухие. Прибьют так, что не отыщется следа».

К тому времени Акинфий нащупал сеть скупщиков серебра, разъезжающих по деревням под видом мелких торговцев. Те сбывали серебро перекупщикам покрупнее, обосновавшимся на Нижегородской ярмарке. От перекупщиков часть древних изделий поступала в частные коллекции, если удавалось найти покупателя. А большая часть шла на продажу ювелирам в качестве серебряного лома.

В одном из рапортов Акинфий сообщил о находке крестьянином из села Вереина нескольких драгоценных предметов. Среди них были чаша и два блюда. На поверхности чаши изображена сцена ожесточенной борьбы всадника с львами. На одном блюде изображена сцена охоты царственного всадника на диких кабанов. На другом — два барана, стоящие у ствола дерева, обвитого змеей.

Кроме серебряных сосудов, в кладе оказались серебряные и золотые кольца, монеты.

Узнав об этом кладе, профессор написал письмо знакомому учителю в Пермь с просьбой исследовать место находки. Учитель добрался до села Вереина, но не застал уже находчика в живых. Сын крестьянина не заставил себя долго упрашивать и направился вместе с учителем к месту находки клада. Лесная дорога карабкалась вверх по склону крутого лога. Ездили по ней редко, и она казалась заброшенной. Почти достигнув конца подъема, мужик остановился на краю лесной дороги и ткнул палкой в самую гущу желто-белых ромашек и синих колокольчиков.

— Чудная тут вышла история, — сказал он. — Мой отец проезжал здесь летом на телеге, а лошадь его оступилась. Он разрыл в этом месте землю руками на глубину не больше вершка и увидел клад. Тарелки серебряные батя не хотел сначала продавать. Буду, говорит, из серебра щи хлебать.

Учитель оставил своего спутника на дороге, а сам продрался через густой кустарник к верхнему краю лога. Здесь он увидел обширную ровную площадку, ограниченную с противоположной стороны другим логом, а с напольной стороны защищенную земляным валом. Перед валом виднелся неглубокий, заплывший землей ров. В полусотне метров от большого вала он заметил другой вал, но меньших размеров. Ему не первый раз встречались подобные укрепления в лесах Прикамья, бывшие в древности местами обитания коренного населения.