О том, что эти жестокости начались ещё при Святославе, рассказывает лишь поздняя Иоакимовская летопись, сохранившаяся к тому же только в цитатах историка XVIII в. В.Н. Татищева. Согласно этим цитатам, Святослав не просто гневался на мать за уговоры принять христианство, но запрещал своим людям креститься и даже казнил за это: "а от вельмож и смерть многие приняли". Впоследствии, потерпев поражение от ромеев, Святослав и его вельможи "начали клеветать на христиан, бывших в воинстве, якобы сие падение воинов приключилось от прогневания лжебогов их христианами. Он же (Святослав) настолько рассвирепел, что и единственного брата своего Глеба не пощадил…[107] Они же (крещёные русы) с радостью на мучение шли, а от веры Христовы отречься и идолам поклониться не хотели… Он же, видя их непокорность, ещё больше на священников разъярившись, будто бы те колдовством людей отвращают и в вере их утверждают, послал в Киев, повелел храмы христиан разорить и сжечь. И сам вскоре пошёл, хотя всех христиан погубить".

Этой яркой картине мы вправе не верить, но напряжённость между языческим большинством дружины, державшей веру славянских племён, и христианами (вместе православными и католиками) уже в 957 г. была известна Ольге, а в 662 г. обернулась гонениями на епископа Адальберта.

Нам с вами важна позиция княгини, которая сама принимает крещение в Константинополе, сама посылает за епископом к германскому королю, сама уговаривает Святослава обратиться в христианство. Но вовсе не стремится пострадать за веру. Весь её конфликт с сыном происходит "при закрытых дверях". Себя княгиня всюду кроме посольства к королю Оттону именует не христианским именем Елена, а по-язычески — Ольгой (традиция двуимённости сохранится у Рюриковичей надолго и будет отражена, например, на их монетах). Не только сын княгини был назван языческим именем Святослав, но и внуки — Ярополк, Олег и Владимир. Не исключено, княгиню тоже увлекала идея уникальности Руси и Русской державы, в которой принятие христианства выглядело излишним.

Наконец, никаких свидетельств государственной поддержки христианства на Руси при Ольге, располагавшей у себя в Вышгороде третью всех доходов, нет. А они, при огромном внимании к княгине уже древнейшего сказителя в конце X в., появились бы в летописании при малейшем намёке на поддержку первой княгиней христианства.

У правительницы Руси в начале 960-х гг. возникли оолее серьёзные проблемы, чем религиозные расхождения с сыном-язычником, которые монаху-летописцу выгодно было подчеркнуть и преувеличить. Сын, его воеводы и дружина требовали самостоятельных действий. Святослав и так просидел без власти и дела чрезвычайно долго. Отказать ему в праве на власть и самостоятельность Ольга по обычаю и праву того времени не могла. Или всё-таки могла?

На Руси, как и на всём пространстве Евразии и Северной Африки, в те времена торжествовала сила. Редкие островки нрава и разума захлёстывались ею; всюду господство принадлежало грубым мужам с мечами у пояса. Ольга ничего не могла сделать против дружинной среды, отнявшей у неё сына почти сразу после смерти мужа. Ближайшими людьми к Святославу были Свенельд и Асмунд. "Кормилец" со временем исчез, но Свенельд сопровождал князя всюду до самой его смерти.

После своего похода на север Ольге пришлось посадить сына княжить в Новгороде — естественно, в окружении бояр и дружинников. Княжил он там на тех же правах, что потом были приписаны легендарному Рюрику, — то есть по соглашению с жителями защищал землю от врагов и судил по местному праву. Наличие этого права наивно связывают с Русской Правдой XI–XII вв. — отдельными княжескими узаконениями для Новгорода, основанными на местном праве и новых княжеских законах. Полагают, что правнук Ольги Ярослав Мудрый начал создавать Правду, желая постепенно заменить царившие среди воинов и городских "мужей" древние дикие обычаи кровной мести денежными штрафами (вирой). Месть была законной, например, за удар оружием. Но на столетие раньше в договоре Игоря с греками 944 г. читаем то же самое: "Если же ударит мечом, или копьем, или иным каким-либо оружием русский грека или грек русского, то за грех пусть заплатит виновный 5 литр серебра по закону русскому". То есть законы, подобные утверждённым в Правде, существовали на Руси задолго до Ярослава, а в дружинной и городской среде действовали до начала правовой деятельности княгини Ольги.

Дружинники, как и горожане, были особым социальным слоем над колоссальной толщей славян, финно-угров и быстро ассимилируемых славянами балтов. Они не считали важной свою принадлежность к какому-то племени. Напротив, материальная культура дружин и городов, которую исследуют археологи, была подчёркнуто полиэтнична. Городские ремесленники в своём производстве не исходили только из местных нужд. Купцы, обеспечивая местные племена товарами, старались получить взамен именно товар для международной торговли. Воины полагали, что относятся к некоему высшему братству, призвание которого всюду — брать дань, в то время как всем, блюдущим племенные традиции, на роду написано эту дань давать.

Суд во времена Русской Правды. Художник И.Я. Пилидии

Именно князья со своими воинами (а князей на Руси, видимо, было довольно много) диктовали свою волю всем, за исключением городских "свободных мужей", которые при случае могли поправить, а то и отправить подальше князей с их дружинами. Саму княгиню, жившую в собственном Вышгороде, терпели лишь постольку, поскольку её многолетняя деятельность по "устроению Руси" была удобна дружинникам и городским мужам. Они богатели, сбор налогов больше не напоминал военные операции. Зимой можно было пировать, а не искать себе "порты" в полюдье. Выгодный сбыт собранной дани и скупленных у племён товаров "за морем" позволял лучше вооружаться, расширять число воинов, возводить города.

Выросший среди ратоборцев Святослав стал настоящим барсом, а собранные матерью средства позволили ему сформировать большую высокопрофессиональную дружину. Это были уже не "шайки" самозваных князей, кормившиеся разбоем и служившие ядром ополчений всей Ильменско-Днепровской водной системы для "масштабного грабежа" на Черном и Каспийском морях. Святослав, после своего правления в Новгороде княживший в Киеве, получил мобильную армию, способную самостоятельно решать стратегические задачи.

Древнейшее сказание и за ним летописцы говорят об этих новшествах кратко и обобщённо:

"В год 964-й. Князь Святослав вырос и возмужал, стал собирать много воинов храбрых. Ибо сам был храбр и ходил легко, словно барс, и много воевал. А возов с собой не возил, ни котла, ни мяса не варил, но, тонко нарезав мяса — конину, или дичину, или говядину, — и испекши на углях, ел. Не имел он шатра, но потник постилал, а седло в головах. Такими же были и все остальные его воины. И ещё посылал (Святослав) в иные земли, говоря им так: "Хочу на вас идти"[108].

Отсутствие лагерного оборудования, весьма перегружающего обоз и замедляющего движение войск, — признак высокопрофессиональной сухопутной армии. Из сообщения летописи мы видим, что воины Святослава передвигались на конях, то есть могли совершать дальние походы со скоростью до 120 км в сутки. Сбор коней в стране, где пахали в основном на волах, был непростым делом. Чтобы, к удивлению соседей, полагавших, будто русы малознакомы с лошадьми, внезапно двинуть на них большое конное войско, требовалась немалая предварительная работа. Слишком долгая и кропотливая, чтобы в ней можно было заподозрить буйных князей и дружинников. Видимо, княгиню Ольгу следует считать ещё и матерью русского коннозаводства…