Но еще до этого случилось неизбежное — саксы подняли восстание. По общему мнению источников, они замышляли мятеж с того момента, как убедились в слабости и разобщенности своих британских нанимателей. Предлогом стала невыдача в срок положенного довольствия, после чего Хенгист и его люди заявили, что сами возьмут все, что им причитается. То, что случилось дальше, красноречиво описал Гильдас: «Огонь праведного мщения за прошлые злодеяния пылал от моря до моря, зажженный руками восточных безбожников. Уничтожив все близлежащие города и земли, он не остановился, пока имел пищу, но сжег почти весь этот остров и облизывал западное море своими красными свирепыми языками… Стены всех городов были повержены ударами таранов, их обитатели вместе с предстоятелями церкви, священники вместе с паствой повергались наземь, в то время как повсюду сверкали мечи и трещало пламя. Печальное зрелище! Повсюду на улицах, среди камней поверженных башен, стен и святых алтарей лежали тела, покрытые запекшейся красной кровью, словно их раздавил некий чудовищный пресс, и не было для них иных гробниц, кроме развалин домов или внутренностей диких зверей и птиц небесных»(20){21}.
Дата восстания точно неизвестна, как и дата «пришествия саксов». Традиция относит его к 449 году, но более вероятно, что оно произошло на несколько лет раньше — к середине века Хенгист уже несколько лет был независимым королем (кинингом) Кантии, переименованной в Кент. Известие о его успехе достигло континента и привело к прибытию в Британию новых германских поселенцев. При крайней скудости источников для этого периода большее значение имеют результаты археологических раскопок. Из них следует, что масштаб англосаксонских вторжений V века сильно преувеличен древними историками. Большинство римских городов (Винчестер, Линкольн, Лондон и др.) оставались населенными по крайней мере до конца столетия и были не разрушены врагом, а просто оставлены жителями из-за голода и хозяйственного упадка. В то же время в городах Запада жизнь продолжалась до середины VI столетия. Уцелели также укрепленные форты в Уэльсе и на стене Адриана: местное население укрывалось там от набегов под защитой ополченцев и римских ветеранов.
Вплоть до конца V века поселения англосаксов были сосредоточены на юго-востоке Британии. Городской жизни завоеватели еще не знали и ставили на площадях римских городов свои хижины с соломенной крышей, огороженные частоколом. В захваченных селениях они, как правило, убивали мужчин, а женщин и детей продавали в рабство фризам или франкам. Гильдас так описывает печальную участь бриттов: «Иные из несчастных были загнаны в горы и безжалостно вырезаны. Другие, изможденные голодом, вышли и покорились врагу, готовые принять вечное рабство за кусок хлеба, если только их не убивали на месте… Некоторые отправлялись за море, громко сетуя, как будто вместо команды гребцам они пели под раздутыми ветром парусами: «Ты отдал нас, как овец, на съедение и рассеял нас между народами». Другие остались на своей земле и, охваченные страхом, вверили свои жизни высоким холмам, укрепленным и неприступным, густым лесам и приморским скалам»(21){22}.
Многие из упомянутых историком беглецов отправлялись в Арморику (Бретань), где со времен Максима Магна существовали бриттские княжества. Однако большая часть бриттов бежала на запад острова, где по-прежнему правил Вортигерн. Источники сообщают о нем противоречивые подробности; Ненний пишет о его женитьбе на дочери Хенгиста Ровене (по-валлийски Ронвен) и одновременно о том, что он «взял свою дочь себе в жены и от нее родил сына». Говорится и о том, что за это короля проклял Герман Оксеррский — это случилось во время второго и последнего визита святого в Британию в 447 году. В принципе в период общего морального упадка такой поступок был вполне возможен, но рассказ о нем явно носит фольклорный характер — возможно, кто-то из хронистов спутал короля с правителем Диведа Вортипором, которого Гильдас тоже осуждал за женитьбу на собственной дочери.
Не менее легендарна история о том, как Вортигерн задумал выстроить для защиты от врагов — саксов и собственных недовольных подданных, — крепость в горах Гвинедда, но приготовленные стройматериалы трижды исчезали неведомо куда. Для избавления от напасти колдуны (очевидно, друиды) посоветовали королю окропить место постройки кровью мальчика, не имеющего отца. Такого мальчика нашли, и он открыл Вортигерну, что под местом строительства лежит водоем, в котором сражаются два дракона — красный и белый. Белый дракон, символизирующий саксов, долго будет побеждать, но в итоге красный — символ бриттов, — одолеет его. Это пророчество так понравилось королю, что он сохранил мальчику жизнь и даже отдал ему весь запад Британии вместе с крепостью Динас-Эмрис, которая теперь, конечно же, была успешно достроена. По словам Ненния, мальчика звали Амброзием, но настоящий Аврелий Амброзий в то время был уже немолод. Гальфрид увидел в юном пророке чародея Мерлина, тоже росшего без отца, однако текст Ненния не дает никаких оснований для подобного вывода. История просто отражает фольклорный сюжет победы молодого претендента на трон над старым деспотичным правителем, классический пример которого — библейская история Саула и Давида.
Тот же Ненний излагает дальнейшую историю правления Вортигерна. Его сыновья от первого брака — Вортимер, Катигерн и Пасцент, — недовольные женитьбой отца на язычнице Ровене, восстали и объявили войну саксам. Вортимер (Гвертевир) дал врагам четыре битвы, хотя Ненний перечисляет только три: на реке Дергвентид, у брода под названием Эписфорд и на берегу Галльского моря. В первом сражении бритты потерпели поражение, второе окончилось вничью (при этом погибли принц Катигерн и Хорза), а в третьем саксы «были обращены в бегство, тонули, добирались до своих циул и трусливо укрывались в них»(22){23}. В итоге их загнали на остров Танет, вынудив многих пришельцев вернуться обратно в свои земли. Датировку этих событий дает «Англосаксонская хроника», относящая гибель Хорзы в битве при Эгелестрепе к 455 году: правда, там Вортимер не упоминается и говорится, что саксы сражались с Вортигерном. К тому же в следующем году место описанной Неннием победы занимает поражение бриттов при Креганфорде, после которого они «оставили Кент и в великом страхе бежали до самого Лондона»(23){24}. Уже говорилось, впрочем, что англосаксонские хронисты регулярно преувеличивали победы своих соплеменников или просто выдумывали их.
Вероятно, Вортимер и в самом деле нанес завоевателям немалый урон, поскольку валлийцы помнили его сотни лет спустя как великого воителя. Вскоре он умер и, по легенде, попросил похоронить себя в той гавани, откуда были изгнаны саксы — вероятно, в Кенте, — чтобы враги, увидев его надгробие, побоялись высаживаться на сушу. Это известный мотив кельтского фольклора — так же защищала остров голова героя «Мабиногион» Бендигейд Врана, похороненная на Белом холме в Лондоне (нынешний Тауэр). Гальфрид дополнил этот сюжет фантастическим сообщением о том, что Вортимера похоронили на вершине громадной медной пирамиды, а также о том, что он не просто умер, а был отравлен коварной Ровеной, которая, «смешав все, какие только ни существуют, яды, дала ему выпить отраву из рук одного его приближенного, которого подкупила бесчисленными дарами»(24){25}.
После смерти Вортимера Хенгист вернулся, приведя с собой, по словам Гальфрида, триста тысяч вооруженных до зубов саксов. После этого он обманом заманил всю бриттскую знать на поле близ монастыря Эмсбери в Уилтшире — якобы для переговоров, — и там по условной фразе «Enimit saxes» («Доставайте ножи») его спутники-саксы выхватили спрятанные за голенищами кинжалы и закололи 460 (по Неннию — 300) бриттских вождей. Вортигерна захватили в плен и вынудили отдать завоевателям в качестве выкупа провинции Эссекс, Сассекс и Миддлсекс. По Гальфриду, саксы захватили также Эборак (Йорк), Линдоколин (Линкольн) и Винтонию (Винчестер), разорив все области государства и вынудив Вортигерна бежать в Уэльс. Что касается убитых вождей, то, по данным Гальфрида, святой Элдад (Иллтуд) похоронил их на кладбище в Эмсбери. Но тут автор противоречит сам себе — в «Жизни Мерлина» он повествует о том, как этот легендарный чародей чудом перенес из Ирландии на Солсберийскую равнину каменный «Хоровод великанов» — как нетрудно догадаться, речь идет о Стоунхендже, — и сделал из него памятник погибшим. Избиение британской знати, учиненное Хенгестом, вошло в валлийскую традицию под названием «Предательства длинных ножей» (Brad у Cyllill Hirion). Стоит отметить, что эти ножи были настолько характерны для саксов, что даже получили одно с ним имя — saxes.