Чувствую, как кто-то впивается пальцами мне в виски, удерживая лицо, пока Марсель открывает пузырек с жидкостью. Он наклоняется, пихая свои пальцы с пузырьком к моим глазам, заставляя их слезиться и гореть. Я кричу и изворачиваюсь, пытаясь вырваться. Он снова ударяет меня, и кровь опять наполняет мой рот. Затем он широко раскрывает мое веко и капает жидкостью в глаз. Мои крики становятся громче и сильней, а в глазу будто полыхает огонь.

      Будто огонь сжигает плоть.

      О Господи, как больно. Так сильно болит.

      Эта боль ни с чем не сравнится. Словами не получится описать тот ужас, тьма вторгается в мое тело. Я чувствую, как жидкость стекает по моему лицу к уху, сжигая все на своем пути.

      Совершаю попытку высвободить руки. Надо вытереть это. Боже, как болит, кто-нибудь, пожалуйста, вытрите это. Попытка неудачна. Парни прижимают меня, они слишком сильны. Так что я делаю единственное, что доступно мне в тот момент полного отчаяния: поворачиваю голову и до крови кусаю ближайшую ко мне руку.

      Я не знаю, что они говорят, и даже не замечаю момент, когда они сбегают. Знаю лишь, что истекаю кровью в этой аллее, и мой глаз выжжен химическим раствором. Алый цвет заливает мои глаза, когда кровь покрывает каждый участок моего лица. Знаю, что продолжаю кричать, хотя сам и не слышу своего крика. Все, что я слышу - невыносимый звон в моих ушах. Даже руками пошевелить невозможно, чтобы прикрыть горящее глазное яблоко. Я ничего не могу сделать, кроме того, что лишь лежать и кричать, испытывая боль, свидетелем которой не буду больше никогда в своей жизни, и пытаться понять, чем ее заслужил.

      Никто не заслуживает смерти.

      Но в этот день я все-таки умер.

      И вместо меня родился монстр.

Тринадцатая

Меня тащили. Какой-то человек, намного выше и больше меня, с капюшоном на голове, держа своими лапами меня за волосы, волочил меня по бетонному покрытию, отчего мои колени были в кровоподтеках. Мне чем-то закрыли рот, отчего стало проблематично дышать. Когда меня перестали тащить, я почувствовала, как из глаз текут слезы, а те места, где кожа касалась бетона, буквально горят. Теплая кровь стекала по моим ногам, в горле стойко ощущался привкус желчи, которая последние три часа не давала мне покоя, проходя вверх-вниз по пищеводу. Мое тело вдруг резко подняли и, прежде чем я смогла осознать происходящее, кинули в какой-то деревянный ящик.

— Нам нужно их перевезти, и перевезти немедленно! За них хорошо заплатили, потому доставить их надо в идеальном состоянии, — прохрипел чей-то мужской голос.

Сквозь пелену я все же смогла различить, что со мной здесь находились еще две другие девушки. И обе были такими же избитыми, как и я. Вдруг из ящика, который находился рядом с моим, пронзительно взвизгнули, отчего мое тело напряглось и задрожало. Этот визг отозвался болью в моем животе, но я попыталась отстраниться от этого звука, от кричащей девушки, и вместо этого сосредоточилась на том, что происходило вокруг меня. Информация — это ключ, а в такой ситуации, как эта, она может спасти мне жизнь.

Если она вообще еще есть, эта жизнь.

— Ему нужны десять, — опять этот мужской голос. — Он их будто каким-то образом выбирает. Если бы меня спросили, я бы сказал, что это, бл*ть, странно. Я слышал, что он всех их набирает из разных мест, из таких, как вот эти улицы.

Я не знала, о ком они говорят и понятия не имела, как здесь оказалась. Мой разум находился в таком беспорядке, что даже вспомнить свое имя казалось непосильной задачей. Напичканная таким количеством наркотиков, я едва ли могла отличить право от лева.

Едва я приходила в сознание, как они появлялись снова, чтобы в очередной раз воткнуть иглу мне в шею. Затем я сразу отключалась, один Бог знал, на какое время. Трудно, знаете ли, сообразить, куда тебя притащили, если большую часть времени ты находилась в бессознательном состоянии.

До меня донесся тихий плач, и я попыталась повернуться туда, где лежали те две девушки. Они всё так же были связаны, рты их были заклеены. Слезы стекали по их лицам, и выглядели они так же ужасно, как я себя чувствовала. Девушка, которая была слева от меня, покачивалась взад-вперед, руки ее были прямо перед ней. А та, что справа, просто смотрела на меня, будто надеялась, что сейчас я ее спасу, а может она надеялась, что я знаю, почему мы здесь оказались. Я бы не смогла ей ничего сказать насчет этого, потому что, как и она, ничего не понимала.

— Десятую я просто бросил сюда, — прогавкал мужчина. — Поехали уже.

Крышка ящика с громким стуком захлопнулась, отчего мое сердце учащенно забилось. Я начала дергаться: не хотела сидеть в этом чертовом ящике хрен знает сколько времени. Кто-то ругнулся, и крышка снова открылась. Я увидела темноволосого мужчину, склонившегося ко мне со шприцом в руке. Начала ерзать и попыталась отодвинуться назад, чтобы он меня не достал, мотая головой из стороны в сторону и отталкиваясь ногами, пытаясь отодвинуться подальше. Но это не помогло. Игла снова больно кольнула мою шею, принося с собой обжигающую боль, распространявшуюся по всему телу. Потом он отступил назад и захлопнул крышку ящика. Я взглянула на девушку, которая пристально на меня смотрела. Она медленно потрясла головой. Неожиданно я поняла, что она хотела сказать.

Бесполезно вырываться.

Боль, которая сковала все мое тело, вывела меня из пелены. Потребовалось немного времени, чтобы открыть глаза и заставить их не закрываться. Когда я сделала это, то поняла, что передо мной была темнота. Я попыталась двинуться, просто чтобы убедиться, что все еще связана, но кляп уже не закрывает мой рот. Приняв сидячее положение, я вскрикиваю от боли, ощущая покалывания по всему телу. Руки затекли от недостаточного притока крови, каждое движение отзывалось новой болью. Это только подтверждало то, что я находилась в таком положении очень долго, скорее всего, всю ночь.

Прижавшись спиной к холодной, как камень, стене, сосредоточилась на звуках, которые окружали меня, но их не было. Не было слышно ни других девушек, ни голосов, ничего, кроме собственного дыхания. Мое горло жгло, оно пересохло так, будто я не пила уже несколько дней. Вполне возможно, что мое тело так просто защищается, ведь в меня вкололи уйму препаратов.

Я сижу так уже два часа. Знаю это, потому как специально подсчитываю, через какое время они снова вколют мне эту дрянь, чтобы получить хоть какое-то понимание того, как она работает. Если буду знать, чего ожидать, возможно, у меня будет больше шансов на побег.

Вдруг до меня доносится чье-то бормотание, и мои глаза ослепляет яркий свет. Какое-то время я пытаюсь привыкнуть к нему, чтобы рассмотреть, что меня окружает.

Я находилась в крошечной комнате без окон, здесь была только дверь. Она была цельнометаллической, сверху чем-то блокировалась. Пол был бетонным, а стены, по сути, были каменными. Это была не комната. Это клетка. Даже не приходя в себя, я бы это поняла.

Дверь открылась с грохотом и мерзким скрипом. Я уставилась на нее, ожидая, кто же войдет. Их было трое. На лицах маски с прорезями на глазах и носу. Каждый из них держал двух девушек, закованных в цепи на запястьях и в кандалы на ногах. Они толкнули их на пол и исчезли. А позже появились, но с еще двумя другими девушками. Они бросили их так же, как и предыдущих. А потом скрылись за большой металлической дверью, оставив нас одних.

После того, как мои глаза полностью привыкли к свету, я решила присмотреться ко всем девушкам, попытаться найти сходство между нами, которое, возможно, могло бы хоть как-то помочь. Но между нами не было ничего схожего. Единственное, что я заметила, это то, что у каждой из них было по номеру на руке. Что-то вроде татуировки. С любопытством посмотрела на свою руку и увидела там жирное черное число 13. Немного размяв уставшие от оков руки, прошлась пальцами по татуировке. Было больно, что означало, что она совершенно реальна. Снова взглянув на остальных девушек, которые так же осматривали свои татуировки, увидела, как большинство из них просто уставились на них, не желая встречаться глазами друг с другом.