Глава 1.17.

Воин советуется со смертью

 Реальность открывается каждому по-своему, и даже наше собственное восприятие всякий раз может оказываться новым. Немудрено, что время от времени молодой американец сбегает из «сумасшедшего дома» Хуана Матуса, но... неизменно туда же и возвращается. Почему? Старый маг действовал наверняка. Молодой американец чувствовал, что, раскрепощая сознание, накапливает силу и делается все свободней. Да и среди магов Кастанеда со временем стал чувствовать себя своим: он, как и все они, разрушил с помощью Учителя образ себя. Сила выбирает Воина, и сила не дает ему свернуть с пути. Раз соприкоснувшись с подлинным знанием, мы более не желаем оставаться прежними, заблудшими, темными. На разрушение привычного направлен и культ непредсказуемости Воина. Большинство людей катятся по наезженной колее: в 7 подъем, в 8 завтрак, в 9 работа, в 13 обед, в 17 домой, в 18 телевизор, в 20 ужин... Воин не имеет права на предсказуемость. Охотник не уподобляется тем, на кого он охотится, – наставляет старый маг. – Они скованы жесткими распорядками, путают след по строго определенной программе, и все причуды их легко предсказуемы. Охотник же свободен, текуч и непредсказуем. Чтобы стать охотником, ты должен разрушить все свои распорядки, стереть все программы. После такого внушения старый маг принимается высмеивать привычку ученика обедать в одно и то же время. Но для ухода из предсказуемого мира в непостижимый и вечный Астрал одним разрушением стереотипов не обойтись. Нужно еще избавиться от личной истории. Молодой антрополог не сразу понимает суть этого приема: Нельзя ли уточнить, что имеется в виду, когда ты говоришь «избавиться от личной истории»? Неужели тебе не ясно? усмехается мудрый маг. Твоя личная история постоянно нуждается в том, чтобы ее охраняли и обновляли. Поэтому ты рассказываешь своим друзьям и родственникам обо всем, что делаешь. А если бы у тебя не было личной истории, надобность в объяснениях тут же отпала бы. Твои действия не могли бы никого рассердить или разочаровать, а самое главное – ты не был бы связан ничьими мыслями. Избавление от личной истории делает вас абсолютно непредсказуемыми. Отныне личность свободна от груза прошлого. Вас не связывают более шаблоны, по которым вы поступали прежде: эмоции, память, привычки, поступки. Более того, Воин лишен любых эгоистических целей. Сверхзадача Воина – достижение свободы, в том числе свободы от «эго». Свобода есть для Воина полное осознание, то есть постижение Реальности в максимальном объеме. Полностью Реальность, разумеется, непостижима, потому что не имеет ни начала, ни конца. Отныне никто не сумеет не только предугадать ваш последующий шаг, но и вообще составить о вас мнение! Воин непостижим для психоаналитиков и застрахован от влияния чужих биополей. При словах «порча» или «сглаз» даже легкая усмешка не тронет его уст. Чтобы путешествовать в другие миры и затем возвращаться, следует оставаться незаметным. Чем больше о вас известно, тем менее вы свободны. Вы попросту будете лишены свободы передвижения, – предупреждает Кастанеда. Последовательное окутывание себя туманом позволит принимать вас за нечто само собой разумеющееся и предоставит вам простор для личного изменения. Мы приходим к парадоксальному выводу, читатель; человек может стать свободным тогда, когда он неведом – ни другим, ни... самому себе. На бытовом уровне это означает, что вы не знаете, когда вам взбредет в голову поесть или поспать. Отказ от собственной индивидуальности ценен еще и тем, что облегчает работу Учителя: ведь до тех пор, пока ученик не овладел собственной волей, ему не обойтись без направляющей воли Учителя. Вообще действия индейского мага по отношению к ученику напоминают раскачку автомобиля, застрявшего в грязи: туда-сюда, туда-сюда.,. Мотор ревет, колеса не столько едут, сколько буксуют, летит во все стороны грязь, матерятся и водитель, и его помощники. Едва дон Хуану удается вышибить очередной иллюзорный кирпичик из образа самого ученика, как он толкает «автомобиль» в другую сторону – вышибать иллюзорный кирпичик из восприятия обыденного мира. В ход идут порой весьма примитивные средства. Главное – неожиданность. Старый маг то испускает в пустынной тишине дикие вопли, то заявляет, что «эта ворона вовсе не ворона» или утверждает, что «этот ветер ночью не является ветром». Жуть потихоньку нарастает, и вот уже ученику указывают на вечерний пейзаж: Ночью эти холмы перестают быть холмами. Затем бедняге и вовсе предлагают встретить гостя из параллельного мира. Один из магов говорит молодому американцу: Теперь союзник непременно придет к тебе, независимо от твоего отношения к нему. Ты можешь сидеть без дела или думать о женщинах и вдруг – хлоп! – кто-то хлопает тебя по плечу. Обернешься – а сзади стоит союзник. Ладно, отзывается слабым голосом антрополог. Что делает в таком случае Воин? Маг подмигивает, чмокает губами, словно подбирая слова, и неотрывно смотрит на ученика, а затем величественно и отрешенно, как это свойственно индейцам, произносит: Воин делает в штаны. Не спешите смеяться, читатель. В этой шутке присутствует небольшая доля шутки, все остальное – правда. Союзник это нечто такое, что находится вне царства разума, поясняет дон Хуан. Это может наблюдаться только в центре воли в те моменты, когда наш обычный взгляд остановлен. Поэтому правильно было бы сказать, что это Реальность. Пройдет время, и Карлос станет почти своим среди неорганических существ, в чей мир его приведет союзник. Но прежде дон Хуан научит антрополога советоваться со смертью. Когда ты в нетерпении или раздражен оглянись налево и спроси совета у своей смерти. Масса мелочной чепухи мигом отлетит прочь, если смерть подаст тебе знак, или если краем глаза уловишь ее движение, или просто почувствуешь, что твой попутчик всегда рядом и все время внимательно за тобой наблюдает. После такого наставления старый индеец наклоняется к самому уху ученика и шепчет, что сейчас подаст знак, по которому Карлос должен оглянуться, чтобы увидеть там, на камне, свою смерть. Но оглянуться ученик не может – вот редкий случай, когда даже прагматичный американец не желает никакого подтверждения слов действием. Он и без того в ужасе. Однажды ночью ученик вез Учителя в своей машине и увидал в зеркале чьи-то огни. С точки зрения обычного человека это были, скорее всего, фары автомобиля. Но дон Хуан учил на совесть и использовал всякую возможность. Он тут же принялся намекать, что это, конечно, не автомобиль. Карлос занервничал: Ну что еще это может быть? Это огни на голове смерти, мягко объяснил Учитель. Она надевает их наподобие шляпы, прежде чем пуститься в галоп. То, что ты видишь позади, это огни на голове смерти, которые она зажгла, бросившись в погоню за нами. Смерть неуклонно преследует нас, и с каждой секундой она все ближе и ближе... У Карлоса пробежал по спине озноб. Спустя несколько минут он взглянул в зеркало, но огней позади уже не было. Карлос с радостью сообщил, что машина, видимо, свернула или остановилась. Учитель потянулся, зевнул... Нет, сказал он. Смерть никогда не останавливается. Просто иногда она гасит огни. Но это ничего не меняет... Воин испытывает особую благодарность к собственной смерти. Он учится у нее умирать, не умирая. На деле умирает не Воин, а его привычное мировосприятие. Это повергает Воина в ужас, но сквозь руины привычного уже сияет поразительное пространство Астрала, и Воин приходит в восторг. Собственная смерть вот личный учитель и благодетель Воина. Это главный фактор, призванный обуздать самонадеянность привычного восприятия. Видишь ли, одним из аспектов искусства Воина является умение сначала по некоторой особой причине разрушить мир, а затем снова восстановить его, для того чтобы продолжать жить, – втолковывает старый индеец. Без осознания смерти человек останется только обычным человеком, совершающим заученные действия. Он не будет обладать мощью и способностью к концентрации, чтобы отведенное ему на этой земле время превратилось в магическую силу. Смерть увенчивает наши усилия: она убивает в нас рабов привычного. После смерти мы возвращаемся в обыденный мир свободными и уже без помех ступаем по пути Воина. Вспомните, читатель, путешествия шаманов и безумные полеты ЛСД практиков: там также неизменно проявляется эта пара: умирание - рождение. Однако лишь благодаря индейским магам мы вторгаемся в смысл происходящего.