В пятницу на рассвете произошла моя встреча с французским кораблем. Я спал, когда рядом вдруг заревела сирена. Я вышел на палубу и увидел французский флаг — это было метеорологическое судно «Франс-II». Мне не хотелось подниматься на борт чужого судна, я все еще надеялся войти в порт сам. Поэтому я просигналил: «У меня все о"кэй. Спасибо. У меня все о"кэй. Спасибо». Однако они начали спускать резиновую шлюпку, поэтому я продолжал сигналить: «Все в порядке».

Видимость была скверной. Мне захотелось выпить кофе, и я спустился в каюту вскипятить воду. Но тут вновь раздалась сирена: «Франс-II» подошел почти вплотную. Я поднялся на палубу. С борта прокричали: «Куда вы идете? Я должен сообщить, куда вы идете?»

— Плимут! Плимут! — ответил я.

Тут-то и произошло то, чего я боялся: волной подняло яхту, и бизань-мачта зацепилась за иллюминатор «Франс-II».

«Вам нужен врач?» — спросили с борта. «Он нужен «Джипси-Мот», — ответил я, показывая на бизань-мачту. Но экипаж не видел поломки, потому что верхушка тогда, только согнулась, а отломилась она уже после их ухода.

Обычно я говорю по-английски, так что попытки собрать наличный запас французских слов вконец измотали меня. Надо было еще зарифить паруса и достать сломанный кусок мачты длиной в два с половиной метра, болтавшийся в опасной близости от головы. Тщетно! Целый день борьбы закончился ничем. К счастью, за ночь ничего не случилось, а на следующее утро ко мне подошел фрегат «Солсбери», и на борт яхты поднялся мой сын Джил...

Еще на старте я знал, что у меня нет шансов выиграть эту гонку. Но я продолжал путь. Согласитесь, если бы все начали отказываться участвовать в соревнованиях, полагая, что они не будут победителями, что стало бы с самим духом спорта?..»

Гарун Тазиев , вулканолог и путешественник, в прошлом году вновь приехал в Москву для участия в геофизическом конгрессе. Здесь он встретился с нашим корреспондентом.

— К вашему журналу у меня особое чувство. Благодаря публикации в «Вокруг света» («Это мои встречи с дьяволом», № 1 за 1971 год), — улыбается он, — меня разыскали двоюродные сестры. Они живут в Ташкенте, откуда был родом мой отец. (Отец Г. Тазиева, служивший врачом в русской армии, погиб в первую империалистическую, после чего мать с сыном уехала в Бельгию.)

Отвечая на вопрос о маршрутах последнего времени, Тазиев сказал, что весну и» лето он, как обычно, провел в своем «рабочем кабинете» — на вулкане Этна. Вулкан этот не переставая извергает лаву. В минувшем году его добычей стала деревушка Сан-Альфио. Нет, на сей раз обошлось без жертв. Но виноградарям, которые долгие годы буквально по кирпичику собирали свои домики, теперь надо было уходить. «Это как война», — сказал Тазиеву один из них. Деревенский священник размахивал крестом перед ползущей лавой — не помогло...

Дело осложняется тем, что по закону, принятому в Сицилии, запрещено отводить лавовый поток, иначе тот будет угрожать соседу. Закон этот датирован 1669 годом, но до сих пор действует. Попытки изменить его натолкнулись на сопротивление политиков: скоро выборы, и кое-кто из крупных собственников хочет в буквальном смысле «погреть руки» на извержении.

— Есть ли перспектива выявлять размеры грядущего извержения?

— Наша франко-итальянская группа занимается на месте изучением газов. Я убежден, что извержение дает о себе знать изменением состава газов. Регистрация этого явления очень сложна и требует особой аппаратуры, которую мы конструируем. Достаточно вам сказать, что температура и скорость выхода газов в кратере Этны меняются каждые двадцать пять секунд!

...Кроме Этны, у нас есть еще постоянная точка для полевых работ. Осень, как правило, я провожу в Африке, в Афаре, на границе с Эфиопией и Сомали. Это идеальный полигон для изучения разломов и движения земной коры. Неудобство по-прежнему одно: адская жара. Мы работаем там уже пятый сезон, неподготовленный же человек оказывается в сложном положении... Американский «Национальный географический журнал» послал к нам своего корреспондента Виктора Энглеберта. Это здоровяк, два метра ростом, побывавший в Антарктиде, прошедший с караваном всю Сахару — словом, и по виду и по существу, что называется, «бывалый» парень. В Афаре было бы пятьдесят градусов в тени, если бы таковая нашлась: котловина покрыта соляными отложениями толщиной до двух километров, и там ничего не растет. В дороге наш «джип» встал: как на грех, лопнул ремень воздушного охлаждения. Пошли пешком — двое моих спутников, Виктор, я и проводник-эфиоп. Через два часа Виктор не выдержал и упал без сознания. Мы дали ему воды, но нести журналиста (в нем сто килограммов веса) было нам не под силу. Разбили палатку для защиты от солнца, стали совещаться. Молчал только проводник-эфиоп. Когда все высказались, он вдруг встал... и побежал! Да, именно побежал к базовому лагерю в 18 километрах от вынужденного привала. К вечеру за нами прибыл вездеход. Не знаю, как бы все обернулось без этого уникального проводника... В лагере Виктор пришел в себя. Он сожалел лишь о том, что я не снимал в то время, когда он был без сознания.

— Как видите, — заключает вулканолог, — занятие нашей наукой требует не только хороших лабораторных навыков.

Сам Гарун Тазиев сухой, поджарый, по виду — прирожденный спортсмен. Оказалось, это действительно так. В университете он был чемпионом Бельгии по боксу, участвовал даже в Олимпийских играх в Берлине, затем много играл в футбол и регби, он мастер по альпинизму. «Кроме того, у меня есть маленький рекорд по нырянию... В будущем году мне стукнет шестьдесят, но я надеюсь по-прежнему выступать за международную команду регбистов-ветеранов».

Гарун Тазиев показал в Москве свой новый цветной фильм, снятый в жерле вулкана. «Этот вулкан — Нирагонго в Заире — мне особенно дорог. Спуск в его кратер стал моим боевым крещением в 48-м году. Двадцать лет спустя я вернулся, чтобы запечатлеть на пленку его «содержимое».

— Наука, спорт, кино... Вы перечислили все свои занятия?

— Ну, я еще пишу популярные книги, их вышло полтора десятка, и очень жалею, что остается мало времени заниматься живописью.

«Рыцарь XX века», — сказал о нем выдающийся французский биолог Жан Ростан. Профессор Тазиев, несмотря на всю лестность этого титула, предпочитает называть себя «человеком, который следует своему призванию».

Карло Маури , итальянец; в годы войны — партизан, потом — путешественник, прошедший амазонские джунгли, альпинист, участник восхождений в Андах и Гималаях, наконец — спутник Тура Хейердала в плавании на папирусной ладье. Наши читатели смогли познакомиться с ним ближе по рассказу Юрия Сенкевича «На «Ра» через Атлантику», опубликованном в журнале «Вокруг света» в прошлом году (в № 9 и 10).

Минувшей осенью Карло Маури недолго был в Москве и ответил на вопросы нашего корреспондента.

— Мы вряд ли ошибемся, если скажем, что вы затеваете новую экспедицию. Куда на этот раз?

— Боюсь, что подробное описание маршрута порядком утомит вас. Я задумал по случаю круглой даты — семисотлетия со дня выхода в путь Марко Поло — повторить маршрут знаменитого венецианца. Причем сделать это в условиях, максимально приближенных к оригиналу.

Перед стартом предстоит еще немалая подготовительная работа. Пока же — в проекте — все выглядит следующим образом.

Мы выйдем из устья Большого канала Венеции на парусной шаланде в лагуну, потом через море — в Турцию, оттуда — в Ирак и Иран, через перевал Гиндукуша — в Кашгар и, в случае удачи, дойдем до Пекина. Я говорю «в случае удачи», потому что у нас нет еще согласия китайских властей.

— Каковы будут средства передвижения?

— Все как у нашего предшественника. Мы вырабатывали маршрут с книгой Марко Поло в руках. Двигаться будем верхом, в пароконной повозке, на верблюде. Через Гималаи — на яках. Реки будем преодолевать в весельных лодках или на паруснике.