Глубокий синий цвет везде, роспись серебра на дорогих гобеленах, тяжелый того же цвета балдахин над спрятанной в нише кроватью, шитый звездами, толстые, почти черные ковры под ногами, мягкий свет, едва проникающий через плотно задернутые гардины, и человек, сидящий в кресле в полумраке, за спиной которого стояли двое… И когда дознаватель понял, кто перед ним…

— Мой принц, — выдохнул он, падая перед Миранисом на колени.

Наследника трона он видел только на приемах, издали, близко к принцу подпускали лишь избранных. Род Майка, слава богам, избранным не был никогда. Он и без того наслушался о капризах и принца, и его телохранителей.

— Что-то ты слишком долго, Кадм, — сказал Миранис. — И к чему ты притащил сюда свою новую игрушку?

— Тисмену можно таскать за собой зверюшек, а мне нет? — усмехнулся Кадм и сел на диван, усадив притихшего мальчика рядом. — Думаю, этот малыш нам очень даже пригодится. Позднее. Пока же позволим работать нашему гостю.

Майку совсем не понравилось это «пригодится», но что он мог сделать? Он видел и «зверюшку» Тисмена: уродливая, похожая по покрытую бородавками крысу, она сидела рядом с креслом принца и не спускала с Майка злобного взгляда. Неудивительно, Тисмен славился своим пристрастием к гадости.

Миранис чуть поднял унизанную перстнями ладонь, молча приказывая подняться, и зверюшка сразу же как-то забылась. Дознаватель встал, но взгляда поднять так и не решался: стоял с опущенной головой и усиленно рассматривал серебряные завитушки на синем ковре.

— Ты осматривал Рэми, заметил что-то необычное? — спросил Миранис.

— Нет, мой принц. В нем нет и следа лозы.

— Я не о лозе спрашиваю, дознаватель.

— Я… — Майк прикусил на миг губу. — Рэми сильный маг, мой принц, не думаю, чтобы он пустил бы меня дальше. Но опасности от него не исходит, я уверен. Я бы никогда…

— И не об опасности я говорю, — терпеливо сказал принц, показав на кровать с опущенным тяжелым балдахином. — Попробуй еще раз. И не бойся. Тисмен, если что, будет рядом и не позволит Рэми тебя серьезно ранить.

А несерьезно, значит, позволит?

Но сомнения сразу же утонули в поднявшейся волне любопытства. Кадм пришел к нему сам, принц сам приказал подойти к будущему телохранителю, Рэми перенесли из покоев Тисмена в спальню наследного принца, значит, что-то пошло не так… поднявшись по ступенькам, устеленным все тем же темно-синим ковром, Майк осторожно отодвинул тяжелый балдахин и скользнул к кровати, даже не обратив внимания, шел за ним Тисмен или нет.

Как и ожидалось, Рэми спал. Темные волосы до плеч слиплись от пота, бледное круглое лицо взмокло, а пухлые губы чуть приоткрылись, открывая полоску белоснежных зубов.

Рэми что-то прошептал во сне, на каком-то странном, незнакомом языке, потом застонал, вцепившись в простыни тонкими пальцами, и на запястье его мелькнуло серебро браслета…

Майк аккуратно провел пальцами по браслету и сразу же одернул руку. Столь сильной магии, подобно которой излучала эта вещица, он не чувствовал давно. Браслет целителя судеб. Теперь, когда Рэми не мог прятать свою связь с Аши, браслет тоже не прятался и поблескивал на запястье ровным, угрожающим блеском.

Навредить носителю Аши не позволит. Но Майк вредить и не думал. Он положил руку на лоб Рэми, ощутив под пальцами холод и вздрогнул… вторая ладонь сама собой легла на грудь спящего, сердце екнуло от восторга, ярким пламенем загорелся на запястье целителя судеб браслет, но все это было неважно…

Душа Рэми раскрылась навстречу, ошеломила чистотой и щемящей сердце невинностью, глаза Рэми на миг открылись, темный взгляд их пронзил насквозь, и Майк ласково коснулся переносицы целителя судеб и прошептал:

— Спи…

Рэми вновь послушно заснул, и Майк, тяжело дыша, отступил назад и, наверное, скатился бы со ступенек, если бы стоящий рядом Тисмен не придержал его за плечо.

Принц исполнил обещание. Его телохранитель все время был рядом. И помог озадаченному Майку дойти до принца.

— Знаешь, что происходит? — тихо спросил Миранис, когда Майк вновь застыл у его кресла.

Майк знал, но объяснить это как?

— Да, мой принц.

— Так скажи…

— Это не так легко… выразить словами.

— А ты попытайся, — насмешливо вмешался Кадм, и от холода его голоса стало не по себе. Майк знал, что врать ему не дадут, но и правду можно говорить не всю… Спасибо хоть щитов опустить не велели.

— Я, как вы и приказывали, узнал о прошлом Рэми, — начал Майк. Узнал гораздо раньше, но зачем это знать принцу? — Он появился в деревне в начале зимы, одиннадцать лет назад, вместе с матерью и сестрой. Рэми тогда было около шести и никто не знал, откуда они пришли. Мать его не была сильно разговорчивой, а Рэми… ничего не помнил о своем прошлом. Даже не говорил долгое время. По слухам, он видел смерть своего отца и так испугался, что забыл все, что было до той деревни.

— И?

— Думаю… — Майк сглотнул, стараясь не сказать лишнего. — Рэми на самом деле что-то пережил в шесть лет и сломался… и запрятал воспоминания глубоко внутри…

— Ты испытываешь мое терпение, дознаватель, — прошипел принц. — О том, что было раньше, я послушаю позднее, а теперь скажи, что с ним теперь!

— Думаю, Арман его все же достал, — осторожно ответил Майк. — И сломал Рэми еще раз. Тот Рэми, которого мы знали, запер свои воспоминания, как он это сделал в шесть лет. Но что-то заставило проснуться в нем того шестилетнего мальчика… — Майк отлично знал, что, но вслух не сказал, надеясь, что его и не спросят. И не спросили.

— Не понимаю… — задумчиво начал было принц, но Кадм его прервал:

— Это значит, как я и подозревал… Рэми думает, что ему всего шесть лет и знать не знает ни о своих прожитых годах, ни о том, что он маг и целитель судеб, ни о твоем существовании. Очень интересно, если бы не одно но. Мы могли бы разбудить шестилетнего Рэми, а вместе с ним, постепенно, и его, более старшего, только…

— Только? — переспросил принц.

— Что почувствует шестилетний высший маг, а давайте не будем обманываться, Рэми — высший, когда проснется среди чужих ему людей во взрослом теле? Мы получим новый срыв. Но выход есть. И милый Астэл нам поможет его найти, не так ли…

Майк почувствовал, как по его позвоночнику пробежался холодок. Вот она — доброта телохранителя… и Майку это совсем не нравилось. Но что он мог сделать?

— Ты хочешь мне помочь, малыш? — почти ласково спросил Кадм.

— Да, мой архан, — ответил Астэл, не сводя с Кадма восхищенного взгляда. Магия… да не совсем магия. Кадм был сильным, казался надежной защитой, но, увы, только казался.

— Не надо этих арханов… я позволю тебе называть меня по имени. Я буду твоим лучшим другом, я отдам тебя в хорошую школу и заплачу за твое обучение, но ты должен мне помочь…

Начинается…

— Мой архан, я сделаю все… — прошептал Астэл, поднимаясь и бросаясь Кадму в ноги.

— Всего, мой мальчик, мне и не надо, — ответил Кадм, погладив Астэла по волосам и заставляя его посмотреть себе в глаза. — Ты всего лишь заснешь. И пустишь чужую душу в свое тело. Ненадолго… пока этот дурной мальчишка не соизволит очнуться…

— Кадм! — вскипел принц. — Не смей! Этот ребенок не знает, на что соглашается!

— Но без его согласия будет сложнее, не так ли? — вновь усмехнулся Кадм. — И этот «ребенок» уже усвоил простую истину: за все надо платить. За возможность забыть тот кошмар, из которого он чудом вылез — тоже, не так ли, Астэл…

— Да… Кадм… — прошептал мальчик и в беспамятстве стек по ногам телохранителя на пол.

— Некоторые дети взрослеют быстрее, — усмехнулся телохранитель. — Рэми в нем подлечит не только его тело, но и израненную душу. Мальчик от этого только выиграет, а мы… а мы посмотрим, чем же на самом деле был раньше наш милый и невинный Рэми.

И Майк сжал зубы, не в силах не согласится.

Телохранитель был циничной сволочью, но, увы, знал, что делал. Уже не слушая возражений принца, он одним взглядом заставил балдахин подняться, взял обмякшего Астэла на руки, отнес на кровать и положил рядом с Рэми. Вновь запахло магией, потянуло по полу синим дымом, и все так же немногословный Тисмен окутал Рэми синим коконом света, осторожно положил ладонь ему на грудь и потянул вверх, и под его тонкими пальцами заискрился сгусток света… всего на миг, прежде чем скрыться в груди Астэла. И на детском запястье заиграл серебристыми отблесками знакомый браслет, а кокон, укутывающий тело Рэми стал ярче и гуще.