Из 25 детей Александра Гаврииловича, в большинстве своем умерших в младенчестве, в Россию вернулся Юрий Александрович, и, потому, не случайно, Александра Гаврииловича считают родоначальником заграничной ветви Головкиных. Это дало возможность злоязычному мемуаристу Ф. Ф. Вигелю высказаться следующим образом: «Кажется, все потомство бывшего при Петре Великом первого графа Головкина, Гавриилы Ивановича, поселилось за границей, не отказываясь, однако же, от русского подданства и, не знаю по какому праву, продолжая владеть имениями в России и пользуясь с них доходами»[7].

Юрий Александрович, у которого, по мнению Вигеля, не было ничего русского, кроме имени, явился ко двору Екатерины II. Был приближен. Императрица женила его на дочери своего любимого обер-шталмейстера Льва Александровича Нарышкина. Наблюдавший Головкина достаточно близко, Вигель составил его портрет — человека с поверхностными познаниями, который оставался «настоящим дореволюционным французом, сохранив до глубокой старости всю их любезность, их самонадеянность и легкомыслие»[8]. Карьера Головкина развивалась успешно как по линии придворной (камергер, обер-церемониймейстер), так и государственной службы (сенатор, действительный тайный советник). К 1805 г. он возглавил посольскую миссию в Китай. Помимо дипломатических задач, ему, по пути продвижения через сибирские просторы, поручалось проверить дееспособность тамошней администрации. Как говорилось в высочайшем рескрипте сенатору графу Головкину: «В числе затруднений, кои издавна встречаемы были в лучшем образовании губерний, одно из главнейших состояло в недостатке там способных и надежных чиновников. Ябеда и корысть нижних исполнителей нередко ниспровергали там лучшие начинания начальства»[9]. Посольство закончилось неудачей, об этом много судачили и писали, и, конечно же, более всего Юрию Александровичу досталось от Вигеля, бывшего участником этого посольства и отозванного раньше других.

Юрий Александрович продолжал свою деятельность на дипломатическом поприще (которое можно считать фамильной чертой Головкиных) в качестве посланника в Вюртемберге, Вене. С его смертью род графов Головкиных пресекся. Дочь Юрия Александровича Наталия Юрьевна, в замужестве княгиня Салтыкова, являясь последней в роде Головкиных, получила высочайшее разрешение именоваться «княгиней Салтыковой-Головкиной» (1846 г.), а на владетелей учрежденного ими заповедного имения в мужском потомстве, а в случае пресечения оного женском, возлагалось обязанность присоединять к своей фамилии фамилию «Головкин» (1845 г.). Фамилия Головкиных через роды Салтыковых и Головкиных перешла к роду Хвощинских. Последним владельцем майората стал гвардии капитан Юрий Николаевич Хвощинский (1895 г.), прямой потомок княгини Наталии Юрьевны Салтыковой-Головкиной по старшей женской линии[10].

Заграничная ветвь Головкиных затерялась в многочисленных потомках европейской аристократии, и нам известно о них лишь относительно генераций, современных графу Федору. Волею судеб они практически выпали из сферы внимания соотечественников. И, в данном случае, мы должны быть благодарны Боннэ, который, изучив различного рода европейские источники, воспоминания и сочинения, представил их нам на страницах своего предисловия.

Правнук канцлера Гавриила Ивановича граф Федор Гавриилович происходил из заграничной линии Головкиных, ведущей начало от его деда — Александра Гаврииловича. Отец его Гавриил или Габриэль-Мари-Эрнет русским был уже наполовину. Он начал свою служебную карьеру в рядах швейцарской гвардии французского короля под именем маркиза де Фе-Брассьер, в чине генерал-лейтенанта состоял на службе в Голландии, комендант одной из ее провинций. Мать графа Федора-Аполлония Эртенг происходила из знатного голландского рода баронов де-Маркетт. Родившийся у них в 1766 г. сын Федор не мог не быть космополитом.

Для получения образования юный отпрыск в 1778 г. был послан в Берлин, где он не только приобретал научные знания, но и обретал светский лоск и придворные навыки в салоне своей тетушки графини Камеке. Молодое поколение Головкиных сочло целесообразным попытать счастья в России, на родине их предков. Успех должен был быть гарантирован тем, что они являлись отпрысками рода, носящего историческое имя Головкиных.

В 1783 г. граф Федор молодым человеком вместе со своими братьями появляется в Санкт-Петербурге при дворе Екатерины II. Его красивое лицо, живой и ироничный ум обратили на себя внимание императрицы, сделавшей его камер-юнкером и приблизившей к себе. Жизнь его текла мирно, он лишь должен был быть приятен государыне, рассказывая всевозможные придворные «истории», или же, сидя подле кровати императрицы, погруженной в дремоту, читал ей вслух. Нередко, наблюдая из окна дворца за прогулкой Екатерины II, рисовал виды Царского Села.

С началом войны со Швецией жизнь царедворца изменилась, его назначают генерал-адъютантом при командующим войсками на территории Финляндии графе И. П. Салтыкове, однако вспоминая об этом времени, он явно гипертрофирует свою роль на этом посту.

В последние годы царствования Екатерины карьера графа Федора достигла своего апогея — он был приближен к фавориту императрицы П. А. Зубову, стал неизменным участником больших и малых приемов. Однако понадобилось немного времени для того, чтобы создать себе массу врагов. Его тщеславие, самонадеянность, острый ум и колкий язык, страсть критиковать все и вся, скоро сделали его общество трудно переносимым. Он сам же и положил конец своему столь успешному пребыванию при российском дворе, позволяя себе вмешиваться в придворные интриги, спорные ситуации, путая сложившиеся позиции придворного мира, примыкая к той или иной партии, совершая бездушные и неосмотрительные поступки. И Екатерина II решила вежливым образом отделаться от него, отправив в 1794 г. российским посланником в Неаполь.

Но, приехав туда, он не нашел ничего лучшего, как напечатать сатирические стихи против королевы Каролины. Более того, позабыв о своем дипломатическом статусе, принял участие в редактировании крайне резкого памфлета, также направленного против королевы. В ответ на это последовало приказание удалить его из Неаполя. Его дипломатическая карьера продолжалась всего лишь год.

Едва проехав русскую границу, граф Федор был арестован по повелению Екатерины II и отправлен в изгнание в маленькую крепость в Лифляндии Пернов, где оставался до самой кончины императрицы.

Восшествие на престол Павла I позволило ему вернуться в столицу, ко двору. Он получил должность церемониймейстера, но при строжайшем запрете острить. Граф Федор взял жену из старинного русского рода Измайловых. Наталия Петровна была дочерью Петра Ивановича Измайлова и Екатерины Васильевны Салтыковой. Батюшка ее был приближенным к Петру III человеком, его роль в день дворцового переворота и воцарения Екатерины II — не совсем ясна, но ему пришлось пережить при ней опалу. Воцарившийся Павел, напротив, вызвал Измайлова к себе, назначил действительным тайным советником и сделал кавалером ордена Св. Александра Невского. Словом, всячески привечал его.

Как нам известно, Наталия Петровна написала два романа, вышедшие в Париже: «Альфонс де-Лодев» (1809) и «Елисавета С… история одной русской» (1802). Сам граф Федор весьма скептически оценивал литературный дар своей супруги, о чем он не раз говорил, или писал.

Федор Гавриилович оставался при дворе Павла недолго. Очевидно он не сдержался и нарушил наложенный на него запрет — был изгнан государем из столицы с обязательством жить в своих имениях. Его досуг был заполнен весьма полезными занятиями: обучал деревенских детей азбуке, составлял всемирную историю и … покрывал лаком свои экипажи.

После воцарения Александра I граф Федор отправился путешествовать по Европе, поселяясь поочередно в Париже, Флоренции, Вене, Берлине, лишь изредка появляясь в Петербурге и однажды — в Москве. Он с приятностью проводит время среди легитимистской аристократии. Но его обманчивое самоощущение значимости собственной личности толкает его вновь и вновь на путь легковесных политических поступков. Он в качестве дипломата-любителя щедро раздает тут и там советы, не удосуживаясь подумать о последствиях — об этом мы узнаем из его записей и корреспонденций. Удивительно то, что в своих дневниковых записях он ни словом не обмолвился о таком периоде в истории России, как война 1812 г. При том, что наполеоновские войны, завершившиеся Венским конгрессом, попытки Наполеона вернуть власть и связанные с этим события присутствуют не только как фон, но и преломляются через судьбы его ближайшего окружения. Известно лишь, что он в то время находился в Париже и Лозанне.