В правую ногу будто впилась пуля, и Джим вдруг понял, что она обнажена, а то, что его схватило раньше — рука складного человека, стащившая ботинок. Но большее беспокойство вызывала боль в ноге. Не было никакой пули. Он неудачно спрыгнул с забора и сломал ногу. Болело адски, но он должен был двигаться, и уже через пару шагов чертовски медленно шел дальше.

Впереди было шоссе, а за спиной раздался грохот падающего забора, и Джим понял: все кончено, потому что его шина пробита, бензин на исходе, а движок перегрелся и сейчас рванет. Дыхание отрывистое, в черепе что-то колотит, как бандит в тюряге.

Он видел огни. Они быстро неслись по шоссе. Большой грузовик, Мак, катился в его сторону. Если бы Джим мог его остановить — может быть, ему помогут.

Джим прохромал на середину дороги, точно под фары, махая руками, как мельница, оглянулся налево…

…а он был там. Складной человек. Всего в паре метров.

Грузовик был дальше, но ехал быстрее, и складной человек потянулся к Джиму. Грузовик оказался уже на расстоянии руки, и Джим, оттолкнувшись здоровой ногой, отскочил в сторону, и тут раздался грохот, будто с лестницы уронили шкаф с сервизом.

#

Джима обдуло ветерком от грузовика, но отодвинуться он успел. А вот складной человек нет. Когда Джим отпрыгнул, его развернуло, хоть он это и не задумывал, и перед глазами мелькнуло, как грузовик врезался в складного человека.

Щепки, пружины и петли повсюду.

Мак снес чудовище и начал тормозить, водитель вдавил в пол тормоза, которые никак не могли остановить махину мгновенно. Шины задымились, тормоза визжали, грузовик развернуло.

Джим упал на обочину шоссе, поднялся и похромал в кусты, споткнулся и опять упал. Перекатился на спину. Он лежал в канаве, прислонившись спиной к стенке, но она была неглубокая, так что можно было разглядеть дорогу через редкий кустарник.

По обеим сторонам шоссе горела пара фонарей, дорога была отлично освещена, и Джим видел, что складной человек лежит на асфальте, вернее, видел всюду разбросанные запчасти. Будто взорвался старый хозяйственный магазин. Посреди шоссе лежали Уильям, Гордон и Чавка.

Огромный торс складного человека, как-то переживший удар, задрожал и распахнулся, и оттуда с воплем поднялась крылатая тварь. Она схватила трупы мистера Гордона и Уильяма, по телу в лапу, а пса подцепила клювом, и, не обращая внимания на то, что была слишком мала для такого веса, легко взлетела, цепко держа свою добычу, и скоро слилась с темнотой в ночных небесах.

Джим оглянулся. Из грузовика вылез водитель, поспешил к месту столкновения. Он шел все быстрее и, когда добежал, нагнулся к кускам складного человека. Подобрал одну пружину, оглядел, отбросил. Посмотрел туда, где лежал Джим, но тот понял, что его скрывают кусты и водитель не может ничего увидеть.

Он уже хотел окликнуть водителя, когда тот гаркнул:

— Я тут чуть не сдох из-за тебя. И сам ты чуть не сдох. А может, и сдох. Если попадешься мне — точно сдохнешь, долбак безголовый. Я из тебя всю дурь выбью.

Джим не пошевелился.

— Выходи, я тебя добью.

«Ну, прекрасно, — подумал Джим. — Сперва складной человек, теперь и водитель меня хочет убить. К черту его, к черту все». Он откинулся на стенку канавы, закрыл глаза и уснул.

#

Водитель грузовика так и не пошел его искать, и когда Джим проснулся, грузовика уже не было, а небо начало светлеть. Лодыжка пылала. Он склонился и оглядел ее. Во мраке было плохо видно, но она раздулась, как канализационная труба. Когда передохнет, он сумеет дохромать или доползти до обочины, чтобы остановить какого-нибудь водителя. Конечно, кто-нибудь да остановится. Но пока что он слишком слаб. Он снова откинулся и уже хотел закрыть глаза, как услышал отдаленное жужжание.

Взглянув на шоссе, он увидел свет с той стороны, куда уехал грузовик. Страх пауком пробежал по спине. Черная машина.

Она остановилась у обочины. Вылезли монашки. Они принюхались, их поразительно длинные языки пробовали угасающую ночь на вкус. С невероятной скоростью и ловкостью они собрали части складного человека и сложили в мешок.

Когда мешок был забит, одна из монашек утрамбовала своей тощей ногой содержимое, схватила мешок, размахнулась и вдарила несколько раз по дороге, затем бросила наземь и отошла, а вторая монашка пнула его. Третья открыла, залезла в него рукой и вытащила складного человека. У Джима перехватило дыхание. Похоже, он вновь был цел. Монашка не стала разворачивать его. Открыла багажник и швырнула внутрь.

А потом повернулась и посмотрела в его направлении, подняла руку и замерла. Жуткая птица спустилась из уходящей тьмы и села на руку. В ее когтях еще были трупы Уильяма и Гордона, а в клюве собака, и они болтались так, будто были не тяжелее тряпок. Монашка взяла птицу за лапы и швырнула ее вместе с добычей в багажник. Закрыла крышку. Посмотрела точно туда, где лежал Джим. Потом подняла голову к небу, к встающему солнцу. Быстро развернулась в сторону Джима, ткнула в него рукой с широким рукавом. Указывала тонким пальцем точно на него, слегка наклонившись вперед. Она стояла так, пока остальные не присоединились и не показали в сторону Джима.

«О, Боже, — подумал Джим, — они знают, что я тут. Они меня видят. Или чуют. Или ощущают. Но главное, знают, что я здесь».

Небо просветлело и на миг коснулось их лучом солнца, и тогда они опустили руки.

Быстро залезли в машину. Остатки тьмы будто впитывались в землю, уступая розовым небесам; ночь Хэллоуина закончилась. Машина завелась и рванула с места. Джим смотрел, как она проехала пару метров, а потом исчезла. Растворилась, как туман. И остались только рассвет и набирающий силу день.